Тайга: андроиды - Алекс Миро

Она совсем замерзла в своем домике, мох на крыше был весь в снегу, крыша прогнулась под тяжестью белой шапки.

— Что ты сделал со мной?

Айыы Тойон ничего не ответил, ему нечем было оправдаться. Он дал зверям теплые шкуры, чтобы они не гибли от холода. Он дал птицам теплые гнезда, чтобы они могли выжить зимой. Он создал для женщины большой очаг, выложенный из толстых веток лиственницы и березы, а внутрь поместил ветки поменьше. Он послал одного из сотни своих сыновей, духа огня, который разжег пламя в очаге, и женщина смогла согреться. Так появился первый огонь. Очагу не были страшны ни дождь, ни снег, ни другие чувства Айааны, которые становились явлениями природы.

Одиноко жила Айаана, и дух огня разжигал для нее пламя костра. Зима длилась долго, а костер горел высоко. На его свет со всего мира начали стягиваться люди: то были дети Айааны и Айыы Тойона, выращенные из золотых семян. Они шли через снег, замерзшие, влекомые теплом очага своей матери. И наконец, они дошли до горы и пришли к ее дому.

Айаана больше не была одинока. Ее возлюбленный почти не появлялся в небесном окошке. Тогда Айаана смастерила бубен. Ее сыновья натянули на него оленью шкуру так туго, как могли натянуть только их сильные руки. Ее дочери расписали бубен мудреными узорами так, как могли расписать только их прекрасные пальцы. И всякий раз, когда к Айаане приходили их с Богом дети, она стучала в бубен, оповещая Айыы Тойона.

Когда женщина смиряется с тем, что возлюбленный оставил ее, наступает весна, снег тает, все расцветает. Айаана становится счастливой. Время лечит ее душевные раны. И тогда наступает лето. Но потом ей снова становится грустно, она смотрит в небесное окошко и скучает по Айыы Тойону. Она плачет, и наступает осень. Все увядает, как и ее радость. Затем ей становится невыразимо больно и одиноко без возлюбленного. Даже дети не могут развеселить ее. И тогда наступает холодная зима. Идет снег, мороз пробирает до костей. Потом все повторяется снова.

Айаана состарилась от горя, ее лицо испещрили глубокие морщины, из прекрасной женщины она превратилась в старушку. Когда в следующий раз Айыы Тойон пришел взглянуть на нее, он наконец понял, что натворил с ее сердцем. В порыве раскаяния он подарил Айаане вечную жизнь, потому что так великий Бог понимает Великое Благо. Он хотел как лучше. Подарил и ушел навсегда в свой небесный мир.

Теперь бедная старушка Айаана живет вечно на своей горе, всматриваясь в небесное окошко. Она развесила на небосклоне звезды, чтобы темной ночью было уютнее, вырастила много поколений сыновей и дочерей. И по сей день она приглядывает за миром, ведет хозяйство. Но когда ей становится одиноко, непременно наступает долгая зима. Ведь она все еще любит Айыы Тойона.

Вы можете найти Айаану на вершине горы, в Якутии. Когда вы придете, Мать всех людей застучит в бубен, оповещая возлюбленного. Она попросит духа огня распалить костер, чтобы согреть вас. В ее глазах вы увидите, что сердце у нее разбито, но в нем живет любовь. Ведь наш мир родился из любви. Любви и печали.

С тех пор так и повелось: радость и горе, встречи и расставания, надежды и разочарования. Таким великая Мать всех людей сделала этот мир — похожим на нее саму.

Ведь любовь, это единственное чувство, которое может населять пустыни, преображать горы, плакать дождями, гореть огнем и печалиться холодным белым снегом.»

Андроид замолчала.

Антон посмотрел на притихших детей. Потом на Тимура, который весь погрузился в свои мысли.

Андроид ласково улыбнулась:

— Ну что, как вам сказка?

Дети радостно закивали.

— Это что у нее такое с мимикой?! — поразился Антон.

— Очеловеченная особь. Бесценный экземпляр. Она сама перевелась к нам из Перу, — тихо сказал сидевший рядом Марк.

Антон во все глаза смотрел на улыбающегося андроида. Несколько самых маленьких ребятишек подошли и сели у ее ног.

— Расскажи еще! Четверка, расскажи еще сказку! — затараторили они.

И Четверка согласно кивнула.

Секреты

С тех пор, как Сибиряк вернулся домой, он почти не видел сны. Хотя до этого, в тысячах километров от тайги, ему всегда что-нибудь снилось. Он решил, что, наверное, обрел покой, умиротворение души, возможное лишь в родных местах. И хотя у Сибиряка было много забот, он все-таки чувствовал гармонию, исходящую от родного леса, от звезд, висевших над ним в небе, от холодного солнца, каким оно могло быть только на неприветливых просторах Севера. Он просыпался как велено, по будильнику, пытался припомнить, видел ли он ночью сон, но тщетно. Вздохнув, он поднимался, надевал форму и шел на утреннее построение, а потом и на завтрак.

Они с Ледой часто сидели вдвоем за маленьким столиком у окна. Она рассказывала ему последние новости из Швеции. Ей было страшно за свою страну, от которой море отъедало сушу кусок за куском, как пакмэн из компьютерной игры конца двадцатого века. Если раньше она говорила о спасении Швеции, то теперь, когда в ее стране шла эвакуации и большая часть населения перекочевала вглубь, подальше от поднимающейся воды, она начала говорить о спасении всего скандинавского полуострова. Сибиряк чувствовал, что Леда теряет корни, как теряет их дерево, спиленное у самой земли. Оно накреняется и ухается оземь, отделенное от того, что его питало. И в эту минуту он благодарил Бога за то, что сам он вернулся домой, ведь его судьба могла сложиться иначе.

Через месяц тренировок на симуляторе, Туяра разрешила ему сесть за штурвал учебного истребителя. Сама она заняла место сзади, страхуя Сибиряка дублирующим оборудованием, которое в случае ошибки ученика становилось приоритетным, чтобы инструктор мог сам вести самолет. Сибиряк чувствовал себя вполне уверенно в небе, которое чуть больше месяца назад казалось ему неприспособленной для человека территорией.

— Почему самолеты не оснащены тем же искусственным интеллектом, что и бронированные машины? — спросил он однажды у Туяры, вытирая со лба катящийся градом пот. Они уже стояли на земле, и Сибиряку было и стыдно, и страшно одновременно. У него тряслись ноги. Он что-то напутал в управлении и их самолет сорвало в пике, из которого полковник едва смогла его вывести.

Туяра сняла летный шлем, убрала со лба мокрые пряди черных волос.

— Что будет с нами, если мы заменим людей на искусственный интеллект? Зачем мы тогда нужны? — она помедлила. — Тогда служить будут программисты, а все остальные пойдут… Я не знаю куда… Нет такой отрасли,