Древний Восток в античной и раннехристианской традиции - Коллектив авторов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
(54) Из упражнений тела они больше всего признают растирание и, в частности, разглаживают тело гладкими эбеновыми палочками. Похороны у них нерасточительны, и могильные холмы невелики. Вопреки прочей нерасточительности они украшаются. Ведь они носят золото, носят унизанные каменьями украшения, носят яркоцветные синдоны, и за ними следует тенник[171]. Ценя красоту, они искусно выделывают все то, что придает красоту виду. Одинаково почитают они и правду и добродетель. Поэтому они не дают преимущественного права даже возрасту старых, если те не превосходят и в здравости ума. Они берут в жены многих, покупая их у родителей, и получают их, отдавая взамен упряжку быков, притом одних берут для покорного служения, а других — для удовольствия и многодетности. Если они не обязывают жен быть целомудренными, то тем можно заниматься проституцией. [С710] При жертвоприношении, ни при воскурении, ни при возлиянии, никто не увенчивается венком, и они не закалывают жертвенное животное, а удушают его, чтобы оно приносилось богу не изувеченным, а целым. Уличенному в лжесвидетельстве обрубают конечности, и причинивший увечье не только подвергается тому же самому увечью, но ему и руки отрубают. А если он к тому же ремесленника лишит руки или глаза, то подвергается смерти. Он говорит, что рабами никто из индов не пользуется, а Онесикрит представляет это как особенность индов в земле Мусикана и, во всяком случае, как праведность, точно так же, как говорит и о многих других праведных обычаях этой земли как управляемой наиблагими законами.
(55) У царя личный уход за ним осуществляется женщинами, тоже купленными у их отцов. А за дверями находятся телохранители и все прочие воины. Женщина, убившая пьяного царя, удостаивается почести сожительствовать с его преемником. А преемниками становятся дети[172]. Царь даже не спит днем, да и ночью он вынужден порой менять ложе из-за злоумышлений. Из выездов его, не на войну, один — это выезд на судебные разбирательства, в которых он проводит целый день, слушая дела, нисколько не прерываясь, даже если наступает время личного ухода за ним. А уход этот заключается в растирании палочками: пока он слушает, четыре стоящих при нем растиралыцика растирают его. Второй — это выезд на жертвоприношения. Третий — на охоту, некий вакхический, поскольку вокруг окружают его женщины, а за этим кругом — копьеносцы. Путь отгорожен веревками, а тому, кто проникнет за веревку до женщин, грозит смерть. Предшествуют тимпанщики и колокольчиконосцы. Охотится он, в огороженных местах стреляя из лука с возвышения[173] (рядом с ним стоят две или три вооруженные женщины), а при охоте без ограждений — со слона. Одни женщины — на колесницах, другие — на конях, а другие — и на слонах, как и в походе, они сопровождают во всеоружии.
(56) Все это тоже, конечно, очень необычное в противность всему тому, что у нас, однако еще более — вот что. Он говорит, что живущие на Кавказе открыто, совокупляются с женщинами и поедают тела своих родных; что хвостатые обезьяны скатывают камни: взбираясь на кручи, они скатывают камни на своих преследователей; что те животные, которые у нас домашние, у них большей частью — дикие; и о конях говорит он с одним рогом и оленьей головой; о тростниках прямостоящих — длиной в тридцать оргий, а склоняющихся к земле — в пятьдесят, [С711] такой толщины, что диаметр у одних составляет три локтя, у других — вдвое больше.
(57) А переходя всякие пределы и впадая в баснословие, он говорит о людях в пять пядей и в три пяди, иные из которых безносые, только имеющие два дыхательных отверстия над ртом; с трехпядными ведут войну журавли (о ней говорит и Гомер)[174] и куропатки, которые величиной с гуся; они подбирают и уничтожают яйца журавлей — ведь журавли кладут яйца там, поэтому нигде в другом месте не встречаются ни яйца журавлей, ни, значит, их птенцы; очень часто журавль падает из-за медного наконечника, застрявшего в нем при полученных там ранах[175]. Таковы же россказни о спящих на своих ушах[176], дикарях и других диковинных людях: дикарей не удалось доставить к Сандрокотту, так как они уморили себя голодом; у них пятки спереди, а ступни и пальцы сзади; но несколько безротых были доставлены — это кроткие люди, живут они у истоков Ганга, питаются источающимся духом от жареного мяса и запахом плодов и цветов, так как вместо рта у них дыхательные отверстия; они страдают от дурных запахов и поэтому выживают с трудом, особенно в военном стане; а об остальных рассказывают философы, сообщающие о быстроногих, убегающих быстрее коней, о спящих на своих ушах, у которых уши до ног, так что они спят на них, и которые такие сильные, что вырывают деревья и разрывают тетиву, об одноглазых еще, у которых собачьи уши, глаз посреди лба, волосы на голове торчащие, грудь косматая, о том, что безносые всеядцы, сыроядцы, недолго живут, умирают до наступления старости, а верхняя губа у них гораздо более выпячена. О тысячелетних гипербореях он говорит то же, что и Симонид, Пиндар и другие рассказчики мифов. Миф и рассказываемое Тимагеном, будто медь льется дождем медными каплями и уносится[177]. Ближе к достоверности говорит Мегасфен, что реки несут в своем течении золотой песок, и от него вносят подать царю. Ведь это и в Иберии[178] так.
(58) Рассказывая о философах, он говорит, что те из них, которые живут в горах, воспевают Диониса, и в доказательство они приводят дикую виноградную лозу, которая растет только у них, плющ, лавр, мирт, букс и другие вечнозеленые растения, из которых ни одного нет по
