Ганнибал. Кровавые поля - Бен Кейн

Так что он отправился к Ганнибалу не только для того, чтобы заслужить его одобрение. Все лучше, чем брести по бескрайним топям, в мире, состоящем только из неба и воды. Ганнона не удивило, что почти все копейщики его фаланги вызвались пойти с ним. В конце концов, он выбрал двадцать самых сильных солдат. Юноша предпочел бы оставить Мутта командиром, но суровый ветеран заявил, что пойдет с ним.

– Однажды я уже тебя потерял и не допущу, чтобы это случилось во второй раз, – пробормотал он. – И я тебе должен.

Ганнон снова посмотрел на товарища и решил, что он произнес эти слова искренне, и иронии в них не было. Во время схватки с римским патрулем, перед тем, как они добрались до Виктумулы, Ганнон спас своему помощнику жизнь – разумеется, не для того, чтобы заслужить верность Мутта, но теперь это его радовало. Юноша был полон решимости действовать так, чтобы преданность его заместителя не была напрасной. Да и перед Сафоном ему хотелось показать себя с лучшей стороны.

Они покинули колонну перед рассветом, взяв с собой только копья, воду и пищу. По прикидкам Ганнона, сейчас время близилось к полудню. Они шли уже более пяти часов и за это время не нашли ни одного сухого участка земли, размеры которого превышали бы несколько десятков шагов. Куда бы он ни посмотрел, всюду расстилалась бесконечная вода. Наконец, тучи разошлись, и Ганнон с радостью увидел солнце, потому что теперь он мог выдерживать направление на юг. Они будут двигаться вперед и с помощью богов найдут тропу, по которой сможет пройти армия.

Ганнон шел вперед, и каждый шаг был труднее предыдущего.

Время уходило, солнце стало клониться к горизонту. Мухи продолжали атаковать шею Ганнона. Шрам болел, в животе урчало, в горле пересохло. Грязь, прилипшая к ногам, стала такой тяжелой, что ему приходилось часто останавливаться, чтобы избавиться от нее. Он и сам не понимал, зачем это делал. Облегчение продолжалось не более двадцати шагов, после чего он снова останавливался.

Ганнон начал думать, что даже схватка с отрядом римлян, который многократно превосходил бы их числом, лучше, чем необходимость сражаться с почти непроходимой топью. Что угодно, только бы прекратить эти муки…

Его взгляд метался слева направо, но вода все так же равнодушно текла мимо. Однако далеко впереди он заметил линию деревьев. И что-то еще.

– Что это?

– Где, командир? – К нему подошел Мутт, который использовал копье как костыль.

– Вон там, – сказал Ганнон, указывая вперед и влево.

Мутт прищурился, а потом его мрачное лицо смягчилось.

– Маленькая лодка, командир.

– Клянусь богами, так и есть, – сказал Сафон.

Ганнон постарался подавить радость. Они не видели ни души после того, как оказались в пойме реки. Местные жители сбежали, но сейчас у них появился шанс найти проводника.

– Кто-то рыбачит.

– Может быть, командир, – отозвался Мутт.

– Что будем делать? – спросил Сафон, не пытаясь взять командование на себя.

– Если они увидят, что нас двадцать человек, то сразу исчезнут.

– Но один ты не пойдешь, командир, – сразу сказал Мутт.

– Я пойду, – предложил Сафон.

Губы Ганнона растянулись в улыбке.

– Вы как две старые женщины. Я не пойду один, иначе мне придется без конца слушать ваш спор.

И хотя сухой земли было совсем мало, копейщики с радостью остановились на отдых. Ганнон приказал им держаться подальше и зашагал вперед вместе с Сафоном. Они оставили шлемы и щиты, захватив только копья. Крестьян напугает вид солдат – любых солдат, – так что Ганнон старался, чтобы они не выглядели угрожающе.

Воины осторожно двигались вперед. Карфагенянин так внимательно изучал лодку сквозь просветы в кустах, что перестал уделять должное внимание ходьбе. Внезапно земля под его ногой исчезла, и он оказался в глубоком водоеме, но не закричал, чтобы не спугнуть рыбаков. Когда вода сомкнулась у него над головой, Ганнон выставил одну руку, чтобы выровнять тело. Другая рука была бесполезна – она продолжала инстинктивно сжимать копье. Затем Ганнон попытался ногами достать дно.

Казалось, прошла вечность, прежде чем его ноги коснулись чего-то твердого. Облегчение сменилось ужасом, когда его правая сандалия погрузилась в ил. Он начал отчаянно грести руками и колотить другой ногой, но это не помогало. Вода попала ему в горло, и он начал кашлять, с трудом удерживая подбородок над водой. В глазах расплывалось от брызг. Его охватила паника. «Я могу здесь утонуть», – подумал он и принялся отчаянно оглядываться, пытаясь отыскать Сафона. Если он протянет ему копье, брат его вытащит.

Возможно, Ганнону это показалось, но, когда он увидел лицо Сафона, то мог бы поклясться, что в глазах брата промелькнуло удовлетворение, как у кошки, поймавшей мышку. Ганнон заморгал, и все исчезло.

– Помоги! – прошипел он. – У меня нога застряла в жидкой грязи.

– А я подумал, что ты решил искупаться.

«Не самое подходящее время для шуток», – подумал Ганнон. Однако он испытывал такое отчаяние, что мысль тут же исчезла.

– Можешь достать до моего копья? – Он протянул копье в сторону Сафона.

Тот воспользовался собственным копьем, чтобы не провалиться, сделал несколько шагов и вскоре смог ухватиться за конец копья.

– Держись!

Едва ли Ганнон когда-нибудь испытывал такое же облегчение, как когда его сандалия вырвалась из грязи. Он не хотел умереть в воде. Влажная почва у него под ногами показалась ему чудесной опорой.

– Спасибо, – сказал он.

– Все, что угодно, для брата. Ты в порядке?

– Промок, но в этом нет ничего нового.

Сафон похлопал его по плечу, и они двинулись дальше, используя копья, чтобы проверить надежность земли впереди. К счастью, дальше стало суше, и они постепенно приближались к лодке. Когда до нее оставалось около двухсот шагов, Ганнон отметил, что рыбак не обратил внимания на плеск воды. Лодка застыла в неподвижности. Человек внутри лодки наклонился в сторону, поправляя нечто похожее на рыболовную сеть. Карфагенянин ускорил шаг. Примерно через тридцать шагов липкая грязь у него под ногой громко хлюпнула, он тихонько выругался и пригнулся, но было поздно. Человек в лодке напрягся, посмотрел в их сторону и сразу начал вытягивать сеть.

«Проклятье!» – подумал Ганнон. То, чего он так боялся, произошло.

– Он уплывет задолго до того, как мы сумеем к нему приблизиться, – мрачно заметил Сафон.

– Я знаю. – Ганнон приложил руки ко рту. – Помогите! – закричал он на латыни.

Рыбак продолжал втаскивать сеть в лодку.

– Пойдем, – сказал юноша. – Он уплывет, как только вытащит сеть.

Шагая, а иногда проплывая небольшие участки с более глубокой водой, они сократили расстояние до лодки вдвое – но тут рыбак окончательно втащил сеть внутрь. Затем он схватил весла, вставил их в уключины и начал грести.