Кто стрелял в урода? - Андрей Анисимов

– Понял, батя. В обед заскочу.

– Добро, Вариных щец отведаешь.

«Нехорошо получилось» – Подумал подполковник, положив трубку. Обижать старшего друга он вовсе не хотел. Но встреча супруги с последующим семейным примирением заслонило текущие заботы, и он забыл про старика.

Сетко вернулась через пол часа. Слезы в ее глазах высохли, взгляд сделался колючим. «Проверила…» – Понял Петр Григорович.

– Вы правы. Он никогда женат не был. – Зло бросила Алина, с трудом сдерживая истерику. Ерожин решил не рисковать: – Иди работай, дома мне все подробно напишешь.

– Я, правда, могу идти?

– Можешь. Только скажи, чем в последний раз интересовался этот хмырь. Два дня назад ты передала его шестерке Лаврентию очередную информацию?

– Это совсем не секрет. Я нашла в архиве…

– Неважно, вываливай.

– Он просил выяснить, в каком лагере в восьмидесятых годах отбывал наказание Эдуард Михайлович Кадков. И кто из воровских авторитетов находился в заключении с ним в тоже время.

На этот раз покраснел подполковник.

– Что с вами? Вам нехорошо. – Спросила Алина.

– Нет девочка, все в порядке. Сегодня свободна, завтра утром принесешь мне свое покаяние. – Закрыв за Сетко дверь, Ерожин подошел к окну, и посмотрел на осенний Эрмитаж. За стеклом летели звездочки первого снега и, опустившись на асфальт, таяли. «Скоро начнется зима. Первый снег очень любят охотники» – почему-то вспомнил подполковник. И еще ему подумалось, что на этот раз в качестве дичи выступает он сам.

Михеев подкатил к главному входу Клязьменского пансионата прямо к обеду. По дороге он мучительно думал, чем объяснит свое возвращение. Сматываясь от сюда, он соврал коридорной, будто его срочно вызвали в порт. Так ничего и не выдумав, вошел в холл и, поздоровавшись с охранниками, вдруг выпалил: – Ребята, я у вас бумажку с нужным телефоном забыл. Друга найти не могу.

– Если в номере оставил, спроси администратора. – Посоветовал парень в камуфляжном костюме: – Хотя бумажку скорее всего уборщицы выбросили.

Администраторша оглядела свой письменный стол, выдвинула один за другим несколько ящиков: – Нет, нам сюда ничего не передавали. Такие вещи у нас только коридорные по своей инициативе могут сохранить. Это если им постоялец приглянется. – Улыбнулась начальственная дама.

– А Галя сегодня дежурит?

– Она в столовой. Рима заболела, пришлось ставить Галю на раздачу. Пройдите, вы же у нас все знаете.

Глеб снял куртку и пошел в столовую. При виде высокого моряка, Галя эмоций не проявила.

– Чего, отменили плаванье? – Спросила она безразличным тоном. Белый передник и поварская шапочка выглядел на девушке весьма органично.

– Ты как заправская барменша. – Глеб сделал комплимент и застыл в ожидании. Галя обслуживала клиента.

– Чего ты, как в церкви. Бери поднос, выдам обед. У нас сегодня киевские котлеты клевые… – Бросила она Михееву.

– Я не жить. На меня обеда нет. – Отказался Глеб.

– Ничего, выкроим. Сегодня трое отдыхающих в десятом напились, раньше вечера не выползут.

Поглощать пищу бывший моряк мог в любое время и в любом количестве. Уговаривать его не пришлось:

– Галка, я в номере бумажку с телефоном друга оставил. Не видела? – Спросил он, наблюдая за наполнением тарелки борщом со сметаной.

– Я не видела. У администратора спрашивал?

– У них нет.

– Ты поешь, потом в костелянскую сходим. – Пообещала Галя:

– У них ящик для всякой дряни, что клиенты в номерах забывают. Расчески, квитанции, еще чего похуже. Месяц держат, потом выбрасывают.

Глеб быстро расправился с борщем, еще быстрее с киевской котлетой. Выпив компот, с грустью оглядел пустой стакан и, поставив грязную посуду на поднос, потащил на кухню. Это он проделывал и, будучи законным постояльцем, чем вызвал симпатию у ответственной за посуду бабки. Старушка Глеба запомнила:

– Сынок, компоту тебе мало. Ты же по четыре стакана кушал. Давай добавки налью. – Предложила она. Глеб поблагодарил и получил еще три стакана.

– Пойдем, что ли? – Галя сняла фартук и шапочку, снова превратившись в коридорную.

Костелянская находилась в полуподвале здания. Шли молча. Глеб стеснялся своего обмана и прежнего вынужденного флирта. Галя тоже к беседе расположение не имела. Возле дверей оба остановились.

– Что моряк, завлек девчонку и в кусты?

Михеев покраснел как девица:

– Ну, что ты, Галь? Я же по-дружески.

– В койку валил по-дружески? – Напомнила она кавалеру и открыла дверь: – Ищи свою бумажку.

Михеев радостно воспользовался возможностью уклониться от ответа. Он выдвинул из шкафа указанный ящик, и углубился в изучение его содержимого. В сложившейся ситуации, молодой сыщик не знал как перейти к настоящей цели своей поездки. Никакой бумажки он не терял, потому и найти ее в ящике не мог. Но спектакль требовал продолжения, и Глеб старательно перебирал чужой хлам. Брезгливо отодвинув чьи-то носки, пакет с бигуди, женский бюстгальтер, Михеев обнаружил кипу бумаг и стал их внимательно разглядывать. Фамилия Пригожев, заставила сыщика напрячь зрение. Это была квитанция доставки авиа билета. Рейса и пункта назначения на квитанции, Глеб не обнаружил. Но адрес агентства и номер заказа запомнил.

– Тут вашего вечного постояльца Пригожева бумажонка. Он что съехал?

– Улетел куда-то. Вернется, или нет не сказал. Но номер его никому не отдают. Наплыва нет, почему не уважить человека. Твоего телефончика не нашел?

– Нету.

– Больше негде.

Михеев поблагодарил Галю, и виновато опустив голову, быстро зашагал к выходу. Роль неудавшегося соблазнителя вызывала стыд. Забравшись в свой «Жигуленок», он с облегчением вздохнул, и позвонил на Петровку. Ерожина в кабинете не застал. На месте оказался Волков.

– Тимофей Николаевич, я с Клязьмы звоню. Ерожин просил насчет Пригожева подсуетиться. Так он самолетом улетел.

– Куда улетел?

– Не знаю. Я нашел квитанцию заказа. Ему билет в пансионат доставили. – Глеб продиктовал адрес агентства и номер квитанции.

– Спасибо, Глеб, ты гений. – Похвалил Тимофей.

– Привет Петру Григорьевичу. – Улыбнулся Михеев, спрятал мобильный в карман и поехал в Москву.

В обеденный перерыв подполковник Ерожин в столовую не пошел. Он помнил свое обещание Грыжину и поехал на Чистые пруды. С грустью, оглядев медную табличку со своей фамилией, бывший владелец частного сыскного бюро, а ныне государственный служащий, вставил в замок закодированную карту и вошел внутрь. Грыжин, облачившись в фартук, грел на плите суп Вари. Бессменная домработница генерала своими супами славилась далеко за пределами генеральской квартиры.

– Привет батя. – Ерожин обнял старшего друга, и кисло улыбнулся.

– Ты чего в воду опущенный? – Прищурился Иван Григорьевич. За годы старый милиционер профессиональную наблюдательность не утратил.

– Ладно, потом. Ты суп обещал? – Напомнил подполковник, возвращаясь в прихожую.

– Видишь, грею.

Ерожин снял куртку, повесил ее на медный крючок солидной вешалки, и отправился мыть руки.

– Ты чего, там помер? – Услышал он голос Грыжина: – Закусь сохнет. Десять капель хочешь?

– Хочу батя, да нельзя вроде… – Усмехнулся подполковник.

– Если очень хочется, то можно. – Ободрил Иван Григорьевич.

Ерожин вошел в свой бывший кабинет и остановился на пороге. На столе, покрытом чайным полотенцем, стояла бутылка любимого грыжинского коньяка «Ани», лежали нарезанные огурчики, ломтики красной рыбы, открытая банка икры, масло, хлеб и ветчина.

– У нас праздник?

– Не видались давно, вот и праздник. – Подмигнул отставной генерал: – Садись Петро. Кто знает, сколько раз еще удастся так посидеть…

– Ты тоже батя, гляжу сегодня не весел… – Догадался Ерожин, усаживаясь за стол.

– Жизнь штука сложная. Давай сперва отметим нашу встречу.

Мужчины выпили и, не спеша, закусили.

– Помнишь, Петро, я когда-то тебе говорил – плохо забитый гвоздь, обязательно воткнется в жопу?

– Припоминаю, Иван Григорьевич. Когда Эдик Кадков на воле начал карулесить.

– Правильно припоминаешь. Я тебе никогда не говорил, как этот гнус помер. Теперь время прошло, могу и сказать. Пужнул я его как следует. Он на моих глазах дух испустил.

– Когда Варя сказала, что ты в Питер ездил, я прикинул зачем… Ерожин посмотрел в глаза генерала: – Ты его, что? Своими руками?

– Нет, Петро. Я хотел, чтобы он сказал, куда твои денежки спрятал и припугнул гада. Он от страха и подох. Рук я не пачкал.

– С тобой, батя не соскучишься. Наливай еще по одной. А при чем тут гвоздь?

Грыжин перешел на шепот:

– Тогда начальником Питерского УВД мой хороший друг работал. Тоже генерал, как и я. С этим мужиком мы еще в академии спелись. Он меня и провел в Крестовскую больницу к Кадкову. Понимаешь, кто-то начал копать под нас. Интересовался последними днями Эдика. Питерский генерал сейчас тоже на пенсии. Но любят его менты – предупредили… Мне все это не нравится.