Друзья с привилегиями - Кристина Мульер
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Возможно. Если будешь хорошо себя вести.
– А если буду плохо себя вести?
– Сделаю тебе растворимый кофе.
– Ты слишком жестока.
Фрея мягко усмехается, оттолкнувшись от стены, и проходит на кухню, а я следую за ней.
– Я жду увлекательного рассказа о том, почему ты решил прийти в гости в два часа ночи, – Фрея подходит к кухонным шкафчикам, раскрывает дверцы и начинает внимательно разглядывать содержимое внутри. – Чего тебе налить? – она разворачивается, игриво сверкнув глазами. – Чай? Кофе? Виски?
Вижу внушительную коллекцию английских (и шведских) чаёв, тут же придумав очередную шутку про национальность Фреи, но меня прерывает пронзающий осуждением взгляд, направленный прямо в мои бесстыжие глаза.
Что я опять сделал-то?
– Нет. Мне хватило, – наблюдаю за тем, как скептически Фрея приподнимает брови, и добавляю: – Я… – замолкаю, боясь произнести чего лишнего, чтобы Фрея меня случайно не убила. – Мне сложно говорить об этом, – опираюсь предплечьями в большой обеденный стол, наклонившись вперёд, и опускаю взгляд вниз.
– И зачем ты тогда пришёл, раз не можешь поговорить со мной? – тихо произносит Фрея и ставит передо мной кружку чая, а я поднимаю глаза к её лицу.
– Когда ты рядом, мне спокойнее.
Фрея садится напротив и слабо улыбается: так, как будто боится показать, что ей приятны мои слова, и я продолжаю:
– Мне нужна дружеская поддержка.
– Дружеская. Точно, – Фрея устало утыкается кулаками в щёки. – А Эмили не может тебя поддержать?
Чувствую витающее в воздухе пренебрежение даже сквозь расстояние между нами.
– Не может. Она меня поцеловала, – закрываю рот прежде, чем произношу лишнее. – Точнее, она подумала, что мне это поможет, – обхватываю пальцами керамическую кружку, устремив в неё взгляд, и шумно вздыхаю.
– Помогло?
Поднимаю голову, взглянув на Фрею. Она склоняет голову набок, разглядывая меня заботливо, нежно.
– Нет, – улыбаюсь, приподняв уголок губ вверх. – А как прошёл твой вечер?
– Ну… – Фрея отводит взгляд в сторону, задумавшись. – Хорошо. Прекрасно. – Недоверчиво прищуриваюсь.
– Как-то неуверенно, – наклоняюсь вперёд, едко ухмыльнувшись, и Фрея закатывает глаза.
– Ты пришёл поговорить о моём свидании с Уолкером или о своих проблемах? Потому что я могу рассказать тебе, какой он на самом деле замечательный. Если ты хочешь, конечно, – Фрея опускает руки на стол, скрестив их, а её губы расплываются в победной улыбке.
– Расскажи. Правда такой замечательный? – равнодушно произношу, хотя внутри меня уже разгорается огонь ненавистной ярости.
– Правда. Он галантный, скромный, вежливый, не издевается, не шутит дебильные шутки, как это тут делают некоторые…
– И скучный, – пополняю её список, и Фрея пронзает меня прищуренным взглядом.
– Хороший. Не скучный.
Вижу в её глазах сомнение и не могу этим не воспользоваться.
– Я что-то раньше не замечал, чтобы тебе нравились хорошие.
Игриво улыбаюсь и окончательно забываю об истинной причине, почему я вообще пришел сегодня к Миллз, а она натягивает на своё симпатичное личико выражение боевой готовности.
То, что я так сильно в ней люблю.
– А я поумнела.
– А, правда, что ли?
– Правда. И вообще, – Фрея откидывается на спинку стула, согнув ноги в коленях, – он пригласил меня на выставку современного искусства.
– Как интересно, – саркастично бросаю, получив за это испепеляющий взгляд. – И что, правда хочешь на выставку? В музей?
– Хочу.
– А если попробовать не врать?
– Раск, ты совсем уже, что ли… уже совсем, – Фрея ёрзает, а я заинтересованно приподнимаю бровь.
– Что я совсем? Совсем, окончательно прав?
– Так сильно хочется услышать, что ты прав?
– Да.
– Ну, ладно, ты прав. – Победно улыбаюсь, и Фрея добавляет: – Я не хочу в музей.
– Я так и знал. И чего ты хочешь?
– Я хочу, чтобы он взял меня сзади.
Некоторое время смотрю Фрее в глаза, переваривая информацию, а моё подсознание начинает вырисовывать то, что только что сказала моя подруга, умеющая моментально вводить меня в состояние возбуждения. Глубоко выдыхаю, продолжаю пялиться и молчать.
Фрея растерянно пробегается глазами по кухне, и они наконец останавливаются на моём лице, ярко отражающем настроение загруженного эротическими картинками сознания.
– Виль, если ты не собираешься рассказывать мне ничего, то я бы хотела пойти…
– Я могу взять тебя сзади, – едва слышно произношу, и Фрея тут же замолкает, нервозно сглотнув, а её дыхание становится частым.
– Я знаю, – её голос оказывается тихим, дрожащим, и я рвано выдыхаю. – Мне… мне нужно выспаться. Завтра генеральная репетиция.
– Прости. Я вообще не должен был приходить, – отодвигаю кружку от себя и поспешно поднимаюсь на ноги, но Фрея хватает меня за руку.
– Но ты уже здесь. – Вглядываюсь в изумрудные глаза Фреи, и её пальцы переплетаются с моими. – Не строй из себя отчаянно благородного героя. Тебе это ни к чему сейчас.
– Я не строю вообще-то. Я и есть благородный герой, – самодовольно улыбаюсь, опустившись обратно на стул, и продолжаю прожигать Фрею беззастенчивым взглядом.
– Ты шутишь, потому что тебе больно. – Улыбка моментально слетает с моих губ, а слова Фреи вынуждают глубоко вздохнуть. – Давай так: либо ты рассказываешь, в чём дело, либо мы идём спать, потому что я уже не могу, – она отпускает мою руку и облокачивается на стол предплечьями, а её взгляд наполняется искренней усталостью.
– Выбираю второй вариант, а позу можешь выбрать сама. Я уступаю, – в очередной раз шучу, заставляя Фрею злостно закатить глаза.
– Вильям, ты меня не слушаешь совсем? Я и правда очень уста…
– Моя мама не хочет со мной общаться, – выпаливаю, протараторив на одном дыхании, и опускаю взгляд вниз, вперив его в кружку с чаем, к которому я так и не притронулся.
– Ты уверен?
– Даже не знаю, – сжимаю пальцы в кулак, дёрнув бровью. – Мы уже месяц не можем вместе пообедать, потому что у неё постоянно есть дела поважнее. Дела, либо очередные мужчины в её жизни, с которыми ей, по всей видимости, интереснее, чем со мной.
– Такова наша судьба. – Нахожу Фрею глазами, растерянно её разглядывая, и она сгибает ноги в коленях, подняв ступни на стул. – Наши родители иногда сами ведут себя как дети. А нам потом страдать, – Фрея мягко улыбается, вынуждая меня коротко улыбнуться ей в ответ.
– И что ты предлагаешь? Страдать вечность? – улыбаюсь немного шире, уткнув кулак в щёку.
– Нет. Она ведь может даже не знать, что для тебя это так важно. Ты ей говорил, что для тебя это важно?
– Не говорил.
Снова тяжело вздыхаю, ведь мне кажется, что я впервые говорю настолько открыто о том, что волнует меня уже больше десяти лет, и мне на долю секунды становится легче.
– Люди не могут читать твои мысли и догадываться о том, чего ты хочешь, –
