ДюймВовочка - Лариса Есина

Консьержка облегченно вздохнула. И как она это сразу не догадалась выяснить?!

– То-то и оно – там бы тебя научили жить по правилам, – проворчала хозяйка дома.

– Баб Шур, ну извините! Я не специально. Просто ночная Москва такая красивая… Фотографировал бы и фотографировал. Но… последний раз, больше не буду! – оправдывался провинившийся постоялец.

– Не будешь… – не унималась та и неожиданно для себя предположила, – Влюбился, чай?

– Может быть, может быть… – не отрицал данного факта квартирант.

– Так вон оно в чем дело! – протянула пожилая женщина, – Кто же она? Скажешь?

– Фаина из соседней высотки… – мечтательно ответил влюбленный, – Она такая!!! Такая!!!..

– Да знаем мы, какая она, – неожиданно резко отозвалась консьержка, – Заносчивая выскочка, кичится своим якобы дворянским происхождением…

– Зачем Вы так? – осадил ее Вовка, – Вы же ее не знаете совсем…

– Это ты ее не знаешь! А я ее давно знаю, когда еще малой была, – категорично и авторитарно заявила баба Шура, – высокомерная, капризная эгоистка…

– А еще безумно красивая, нежная, умная и талантливая… – продолжил за нее постоялец.

– Ну-ну! Что с влюбленного взять? – сдалась сердитая женщина, – Сам когда-нибудь поймешь. Бросит тебя, как только узнает, что нищ, как церковная мышь, без дворянских корней, да еще не москвич. Не о такой кандидатуре в мужья она мечтает.

– Лучше признайтесь, что Вы ревнуете, – перевел спор в шуточное русло ее постоялец.

– Уж куда мне с молодухами тягаться? – саркастически заметила баба Шура и примирительно распорядилась, – Ладно, спать иди! Завтра подниматься ни свет, ни заря, а он спор развел.

Спать не хотелось. Вовка до рассвета думал о своей избраннице и пришел к выводу, что его хозяйка ее просто не знает, так как не разговаривала с ней никогда, а судит о ней по отзывам соседей, которые, увы, далеко не всегда желают друг другу добра, а чаще – напротив – стараются сильнее напакостить.

Не могла уснуть и сама баба Шура. Она на самом деле волновалась за своего постояльца, к которому успела прикипеть душой. Ей-то было не знать, скольким ухажерам эта самая Фаина дала отворот-поворот, и не чета Вовке были. Все как на подбор – красавцы, при деле и деньгах, сразу видно. И то не угодили… «Какого прынца не белом коне она ждет? Поломает парню жизнь, как пить дать поломает», – переживала она, засыпая.

Наутро она поделилась своими опасениями с соседкой, что жила в двухъярусной квартире напротив, с женой банкира Кротт Ноной Аркадьевной. Семья здесь поселилась давно, сначала в такой же махонькой квартирке, как у нее. Потом бизнес стал приносить прибыли, и новые жильцы вскоре расширили свои владения, выкупив сразу три квартиры сверху и по одной с обеих сторон. Кроттов можно было назвать благополучной семьей, но никак не счастливой: их единственная дочь Евгения не была здорова от рождения. Несчастная из-за проблем со зрением не выносила яркого света. Поэтому заботливые и любящие родители купили квартиру в цокольном этаже и отдали в полное ее распоряжение. К тому же Евгению никак нельзя было назвать красавицей: недостаток зрительных ощущений она компенсировала вкусовыми, любила вкусно и много покушать. Поэтому отличалась весьма пышными формами. Богатая наследница разменяла третий десяток, но желающих взять замуж такое сокровище (в прямом смысле слова, учитывая солидное приданое) не находилось. Родители были готовы принять любого ее избранника, только бы их чадо было счастливо. Нона Аркадьевна все чаще посматривала в сторону псевдо-племянника консьержки. Парень ей приглянулся тем, что оказался работящим, увлеченным, непьющим, пусть небогат – нажитого мужем добра и на их праправнуков хватит с лихвой. Но Вовка в упор не замечал их Женечки. Сегодня стало понятно, почему. Нона Аркадьевна не жалела слов и красок, выражая сочувствие бабе Шуре. Та, проникшись участием, рассказала ей все, что ей вчера самой удалось узнать.

– Бредит этой рафинированной истеричкой! – жаловалась консьержка, – Не позволяет слово о ней плохое сказать. Будто с ума сошел.

– Любовь слепа, – философски заметила жена банкира, – прозрение будет жестоким.

– Ой, и не говорите! Ему бы такую жену, как ваша Женечка – добрая, отзывчивая, верная. Как мало ныне таких девушек! Да им же все длинноногих моделей подавай! – закинула удочку псевдо-тетушка, надеясь обрести в богатой соседке помощницу в осуществлении хитроумного плана, придуманного ею.

– Вот-вот, а потом удивляются, что их бросают, или изменяют на каждом шагу, – поддержала соседку банкирша, – а своего настоящего счастья не замечают.

– Так давайте поможем слепцу не пройти мимо него! – предложила баба Шура.

– Что тут сделаешь, если, как Вы говорите, он бредит своей неземной Фаиной?! – отмахнулась было Нона Аркадьевна.

– Не скажите! – хитро прищурилась немало повидавшая в жизни старушка, – Говорят, вода камень точит, а доброе слово – сердце. Будет Вовка ваш! Даже не сомневайтесь!

Заговорщицы договорились свести молодых и открыто предложить жениху калым за невесту. Баба Шура была уверена – не устоит голодранец перед соблазном в одночасье зажить, ни в чем не нуждаясь…

Глава 10 Меж двух соблазнов

В этот вечер баба Шура долго не ложилась спать, дожидаясь квартиранта с прогулки. Однако на этот раз не потому, что хотела сделать ему выговор. У неё к нему было важное дело, придуманное ими с банкиршей утром. Наконец, раздались два короткий звонка – условный сигнал, что свои, придуманный Вовкой. Она поплелась открывать входную дверь.

– А кто вчера говорил, что последний раз, а? – принялась она журить обманщика.

– Так Вы же сами говорите, что с влюбленного взять, – тот шутливо перевел стрелки.

– Да с тебя и с невлюбленного взять нечего – гол как сокол. Не в обиду будь сказано, – проронила заговорщица, но тут же поспешила смягчить нанесенный ею удар по самолюбию постояльца, – А вот отчаиваться не стоит. Состояние, как говорится, дело наживное. Вот наши соседи напротив, банкиры, когда въехали сюда, жили более чем скромно. А теперь? Говорят, пол-Москвы при желании скупить могут. Кстати, у Ноны Аркадьевны к тебе дело важное. Просила тебя завтра вечерком зайти.

– Дело? Ко мне, какому-то дворнику? – удивился Вовка, – Им что – двор под окнами требуется дополнительно вымести?

– Не знаю, – уклончиво ответила заговорщица, – но упускать такую возможность не советую. Такие люди просто так к себе не зовут.

– А я что – раб лампы? Потерли бока, изволь выполнить желание сильных мира сего! – негодовал Вовка. Соседи ему не нравились из-за своей чопорности.

– А ты всю жизнь хочешь дворником проработать? – пыталась переубедить его старушка, – Может, работа у них для тебя есть. Откуда я знаю, мне банкирша ничего не сказала. Кто я для неё, чтобы мне докладывать?! Просила передать, чтобы зашёл, и всё.

– Ладно. Поживем-увидим, зачем я им понадобился. Аж самому любопытно, – примирительно заметил Вовка.

Итак, приманку постоялец проглотил. Оставалось его правильно подсечь, чтобы с крючка не сорвался.

Утром он вымел территорию и, как обычно, вернулся домой ополоснуться, взять фотоаппарат и прогуляться. Сегодня ему захотелось пройти на Воробьевы горы, к зданию МГУ, где училась Фаина. К тому же, отсюда открывался великолепный вид на город. Весна ликовала буйным цветением деревьев и кустарников. На клумбах, несмотря на ночные заморозки, уже проклюнулись первые весенние цветы – нарциссы и тюльпаны. Здесь всегда на пленэре было много профессиональных художников и фотографов. Он тоже не удержался и сделал несколько пейзажных снимков. Потом присел на скамейку на аллее неподалеку от факультета иностранных языков, где училась его возлюбленная. Фаина вскоре вышла, направляясь к зданию, где по расписанию проходили пары по другому предмету. Заметив Вовку, она удивилась, не ожидая его тут увидеть.

– Привет! А ты что здесь делаешь? – Фая вприпрыжку подлетела к нему и чмокнула в щёку.

– Тебя жду, – ответил кавалер, – Просто сегодня вечером мы не сможем увидеться. У меня неожиданно дело нарисовалось. Но я же не могу тебя не видеть целые сутки. Вот, решил забежать, поговорить. Заодно лично, а не по телефону объяснить, почему вечером я не смогу сопровождать тебя на вернисаж.

– Спасибо, что предупредил. Плохо, конечно, что ты не сможешь, – Фаина не скрывала своего огорчения, – Но не последний же это вернисаж, правда?

– Вот именно! – поддержал ее Вовка и заметил, оглядываясь вокруг. – А хорошо тут у вас, красиво! Здорово, наверное, тут учиться?

– Конечно! – заверила его подруга, – Все-таки самый главный университет страны, и учиться здесь почетно, престижно и… накладно. Нужно соответствовать во всем и всегда!

– Иначе говоря, таким, как я, не светит? – с горечью заметил ее собеседник. Реплика бабы Шуры все-таки больно царапнуло по его самолюбию, а слова студентки «главного университета страны» просыпались солью на свежую душевную рану.