Звонкий ветер странствий - Андрей Бондаренко

– А мне всего этого не требуется! – нагло улыбнувшись, заверил присутствующих Солев. – Я прекрасную Наоми буду обучать русскому языку, а она меня – японскому. Вот, так-то! Что, Фролка, съел?

Неожиданно из маленького светло-серого облака, с самого утра одиноко висевшего в ярко-голубом небе над городом, закапали крупные, ленивые и очень тёплые дождевые капли.

– Грибной дождик! – радостно объявил Солев – Это, безусловно, к удаче!

– Байу! – неожиданно поддержала его Наоми.

– Что она сказала?

– Сливовый дождь! – пояснил Егор. – Он идёт в Японии ранней весной, когда зацветает дикая слива. Это, действительно, к удаче! – внимательно посмотрел на девушку и – по какому-то наитию – спросил наудачу: – Иокогама?

– Хай, Канагава, Иокогама[16]! – скромно ответила та и, сложив ладони рук у груди, в очередной раз низко поклонилась Егору.

Послышался размеренный цокот копыт, все – как по команде – обернулись. Со стороны центра города подъезжали две повозки. В первой располагались – кроме сонного кучера – Санька, Лаудрупы и седоволосый Николай Ухов, во второй – троица переодетых и вооружённых до зубов солдат Александровского полка.

Сашенция, будучи натурой трепетной и стеснительной, не любящей вмешиваться в чужие разговоры (но обожающая эти разговоры подслушивать!), только слегка привстала с места и приветственно помахала всей честной компании рукой. После чего велела вознице следовать дальше, к узким и длинным сходням, переброшенным с борта «Короля» (пока ещё – «Короля») на пыльный португальский берег.

Наоми, с восторгом наблюдавшая, как Санькины длинные, серебристо-платиновые волосы, ниспадающие из-под модной дамской шляпки на её точёные белоснежные плечи, благородно и плавно развеваются на ветру, взволнованно выдохнула:

– Бодхисатва!

– Совершенно согласен с данным утверждением! Этот японский термин – как нельзя лучше – подходит к моей любезной супруге! – усмехнулся Егор и, не дожидаясь просьб со стороны подчинённых, с нотками законной гордости в голосе перевёл: – Бодхисатва – это такое идеальное высшее существо, перед которым простые смертные должны падать ниц, повизгивая от неземного восторга, – после чего обратился к Солеву: – Ильюша, давай-ка, отойдём на парочку слов!

– Слушай, может, пусть моя Александра Ивановна осмотрит эту твою японку? – начал издалека Егор. – Ну, вдруг, она об воду ударилась – во время падения с борта «Странника». Или, к примеру, наглоталась солёной водички. Ты, ведь, не сразу к ней подплыл? Как она себя чувствовала при этом? Тонула, просила о помощи?

– Никак нет! – браво доложил Солев. – Чувствовала себя Наоми просто превосходно. Об воду не ударялась, не кричала, не плакала. На поверхности держалась очень уверенно. Плавает она – как рыба… А что, Александр Данилович?

– Да, я просто так, не бери лишнего в голову… Кстати, а деревянные сандалии и веер, они-то откуда взялись? Ещё Лаудруп говорил, что у девушки вся одежда была порвана и испачкана в крови. Сейчас смотрю, вроде, всё нормально – ни крови тебе, ни лохмотьев…

– Всё, господин командор, Наоми достала из кожаной сумочки. Ну, из той, что висит у неё на груди, – чуть смущаясь, объяснил Солев. – И башмаки эти, и веер. А ещё щёточку, флакон с бесцветной жидкостью, иголки и нитки. Как она приводила одежду в порядок, я, конечно же, не видел…

– Интересно, что там ещё находится – в этой волшебной сумке? – тихонько пробормотал себе под нос Егор.

«Странно, что Наоми-сан плавает – как рыба», – недоверчиво зашептал внутренний голос. – «Если мне не изменяет память, в восемнадцатом веке японские гейши плавать совершенно не умели. Где, собственно, им было плавать? Да, и зачем? Значит, эта девушка – не гейша? Тогда – кто?».

Следующие двое суток прошли в сплошной суете и беспокойной суматохе. На корабли – в спешном порядке – грузили провиант, бочки с вином и родниковой водой.

– Надо торопиться! – настойчиво внушал всем Лаудруп. – Погоня из Плимута может нагрянуть в любую минуту…

Егору пришлось несколько раз съездить в металлургический цех, торопя тамошних мастеров и стимулируя срочное выполнение заказа дополнительными премиальными выплатами. Аналогичную работу пришлось провести и Саньке – в отношении неторопливых португальских швей и портних.

Но, вот, всё было готово – продовольствие и жидкости загружены в корабельные трюмы, медные буквы, флаги и дымный итальянский порох, так любимый Лаудрупом, доставлены. После этого датчанин попросил всех офицеров экспедиции собраться в ближайшем кабачке на последнее – перед долгим плаванием – совещание.

Трактирщику были заплачены отдельные деньги – за конфиденциальность – поэтому в единственном зале кабачка не было других посетителей.

Когда рассаживались за длинным дубовым столом, Егор еле сдержал насмешливую улыбку: больно, уж, круто и кардинально поменялась – после недавней плимутской заварушки – внешность некоторых его соратников. Лаудруп остался без шикарных пиратских усов, Ерик Шлиппенбах был вынужден сбрить остатки длинной бородёнки «а-ля Дон Кихот», а Солев, Иванов и Ухов очень смешно смотрелись – с сильно обгоревшими бровями и ресницами. Впрочем, Егор тут же вспомнил, что и сам не может похвастаться полноценными ресницами и бровями…

После завершения короткой трапезы, когда со стола была убрана грязная посуда, Людвиг расстелил на освободившемся пространстве несколько морских карт и начал давать (на английском языке) нудные и подробные объяснения – касательно предстоящего маршрута. Течения – холодные и тёплые, розы ветров – в разных местах Атлантического океана, мели и впадины, острова – опасные и желанные… Егор – толком – почти ничего и не запомнил из этого длинного рассказа. Опять же, всё это имело непосредственное отношение к корабельным капитанам и их помощникам, а ни к насквозь сухопутному человеку, которым он себя ощущал до сих пор.

Единственное, что намертво врезалась в его память, так это наставления Лаудрупа относительно мест, запланированных для общего сбора – на случай, если, вдруг, кто-то случайно потеряется или отстанет во время долгого плавания.

– Днём будем идти единой и неделимой колонной, стараясь не выпускать друг друга из вида, – уверенно вещал Людвиг, напустив на себя непривычно строгий вид. – Но, ведь, ещё существует и ночь… А если, на закате задует сильный и устойчивый ветер? Ночи в тропиках очень тёмные. Пришёл рассвет, а кого-то и нет в прямой видимости. Или кто-то отстал, или, наоборот, ушёл далеко вперёд… А ветер всё усиливается и не меняет направления, более того, постепенно переходит в сильный шторм… Что делать в данном случае? На такие пиковые расклады назначаю два пункта для общего сбора – южный и западный. Этого хватит, в рассматриваемое время года в Атлантике дуют только сильные северные и восточные ветра… Итак, южный пункт. Все смотрим сюда! Бразильское побережье, очень удобная и глубокая бухта, скрытая от всех ветров, в её сердцевине находится португальское поселение Салвадор. Поняли? Теперь по западному пункту… При его выборе я руководствовался сугубо соображениями безопасности, – небрежно ткнул дубовой зубочисткой в точку на карте. – Остров Ямайка, город Порт-Ройал. Вернее, это старая карта, и нынче на данном месте никакого города нет, да и быть не может, как меня заверили в Плимуте. В результате нескольких сильных землетрясений, знаменитый и некогда блестящий Порт-Ройал опустился глубоко на дно благословенного Карибского моря. Вместе со всеми многочисленными трактирами, складами и публичными домами. Говорят, что там погибло более восьми с половиной тысяч человек, добрая четверть которых являлась «джентльменами удачи». Затонуло не менее трёх десятков больших и серьёзных кораблей…

– Не слишком ли это рискованный выбор? – осторожно спросил Егор.

– Ни капли, сэр Александэр! – горячо заверил Людвиг. – Все пираты – очень суеверны. Посещать места, где так неожиданно и бесславно погибло столько их собратьев? Да, вы что, это полностью исключается! Даже под страхом пожизненной каторги никто из флибустьеров и на двадцать пушечных выстрелов не приблизится к этой бухте. Тем более что там до сих пор дремлет, лениво дымя, большой вулкан, обещающий новые серьёзные неприятности. А сама бухта – отличная и надёжная… Только, господа капитаны, близко к ямайскому берегу не приближайтесь! Становитесь на жёсткие якоря, не доходя трети морской мили до береговых скал. Если подойти ближе, то запросто можно зацепиться днищами за обломки кораблей, утонувших во время последнего землетрясения…

– Стоп, стоп! – вмешался в беседу многоопытный генерал Шлиппенбах. – Я, конечно же, не силён в ваших морских делах, но что такое землетрясения и вулканы – знаю очень хорошо. Приходилось, знаете ли, в молодости посещать и Исландию, и Сицилию… Что делать, если на Ямайке тот вулкан, о котором вы, любезный Лаудруп, говорили, нынче проснулся, и в море выливаются потоки раскаленной лавы? А сам остров трясётся – как шведская полевая мышь в норе, чувствуя, что рядом копается во мху голодная рыжая лиса? Ведь, и такое – это я про проснувшийся вулкан – может случиться?