Солнце в рукаве - Марьяна Романова

Галатея же ничего этого не понимает, она не замечает скульптора и считает его абстракцией. Просто однажды утром выдергивает из челки белый волосок.

Две с половиной недели Данила был прилежным менеджером среднего звена. Рассказывают, у него даже неплохо получалось (хотя Надя была уверена, что преувеличивают). Но факт: однажды вечером он пришел домой, нагруженный пакетами с логотипом дорогого гастронома. А в пакетах – деликатесы, иные из которых Наде не приходилось есть много лет. Например, крошечная баночка осетровой икры – невозможная, возмутительная роскошь. Эта баночка стоила дороже любых ее туфель, дороже коляски, которую Надя планировала купить для малыша, да что там, даже дороже ее простого обручального кольца. Увидев ее, Надя онемела, потом повертела банку в руках, надеясь, что это подделка, а когда убедилась, что все по-настоящему, осела на табурет и прижала прохладные ладони к пылающим ушам. Данила же сиял. Он – хозяин дома. Он – добытчик. Он принес беременной жене дорогую икру. Успешный человек, раз имеет возможность так баловать любимых.

Кроме икры в пакетах была и баночка фуа-гра (Надя никогда не любила жирный паштет, но не говорить же это ему, сияющему), французские теплые круассаны, свежайшее мясо, нежные кругляши моцареллы, сырные пирожные, органический черный шоколад, мини-ананасы, манго…

– Тебя повысили до президента фирмы? – Она с недоумением разбирала пакеты.

– Я же говорил, что все у меня получится. Сегодня была первая зарплата…

Помолчав, он был вынужден оправдать худшие из ее опасений:

– Конечно, с моей зарплаты пока икру не купишь… Немного еще занял у приятеля.

Надино сердце будто ощетинилось, обросло иголочками из темной стали. Это была болевая точка. Данила всегда легко брал в долг. Он обаятелен, как сам черт, у него ясные глаза и ямочки на щеках. Близкие друзья, конечно, знали, что не стоит давать деньги Даниле Гатчину, но вот шапочные знакомые и приятели, которыми он обрастал, как оставленный на земле леденец муравьями, легко расставались с купюрами разной величины. А он клялся вернуть, а потом отключал телефон, врал о тяжелой болезни, даже менял сим-карточки. С некоторыми из его кредиторов, не выдержав, расплачивалась Надя. Так ей было спокойнее. Остальные, в конце концов, исчезали с его горизонтов. Надя боялась, что чьи-нибудь нервы однажды не выдержат и Данилу подкараулят в темном дворе, чтобы объяснить, почему взрослый мужчина должен отвечать за данное слово. Но ему везло, да и не брал он никогда больше тысячи долларов.

Причем он отнюдь не был циничным. Нет, Данила каждый раз искренне верил, что вернет долг. Такая вот разновидность самогипноза.

И сейчас, перехватив встревоженный взгляд жены, Данила поспешил воскликнуть:

– Наденька, понимаю, почему ты волнуешься, но поверь, на этот раз все будет по-другому! У меня же теперь есть работа, настоящая! Я же и деньги получил.

Надя вертела баночку с икрой. Может, получится продать ее через интернет-аукцион?

– Даня, если не секрет… А сколько именно ты получил сегодня?

Он немного помрачнел.

– Ну какая разница. Получил и все, это главное.

– И все-таки. Разве я не имею право знать?

– Ну… Три с половиной тысячи, – тихо сказал он. – Но это всего за неделю работы.

– А икра сколько стоит?

– Девять, – помявшись, ответил он, а потом заговорил быстро, как цыган, выкладывающий подробности будущего в надежде на позолоченную ладошку. – Надь, понимаю, куда ты клонишь. И у тебя есть полное право сомневаться, ведь я столько раз вел себя как мудак. Подставлял тебя. Но мне правда очень нравится моя новая работа. Эту неделю я только раскачивался. Я смогу зарабатывать в десятки раз больше, вот увидишь!.. Эй, ну не куксись. Ну порадуйся за меня, хоть один разочек!

– Ладно, – вздохнула она. – Давай есть икру. И пить томатный сок – за то, чтобы ты не бросил работу через месяц. Ты же быстро теряешь ко всему интерес.

– Клянусь, эта работа – начало новой жизни, – торжественно сказал Данила, а потом Надя достала бабушкины хрустальные бокалы, и они действительно выпили, муж – шампанское, она – воду с капелькой лимонного сока.

Он не потерял интерес к работе через месяц.

Потому что ровно через неделю после того, как они с Надей доели икру, его уволили с формулировкой: «Если ты, мудак бешеный, еще раз появишься в нашем офисе, ноги переломаем!»

Ему удалось продать пять с половиной соковыжималок. С половиной – потому что одна из покупательниц оформила возврат. Собственно, этот возврат – вернее то, как отреагировал на него Данила, – и стал точкой в его блестящей менеджерской карьере. Покупательница – женщина средних лет с нервно подергивающимся лицом, прочитала книгу о сыроедении, загорелась и решила заняться собою. В книге было сказано, что те, кто питается только сырыми овощами и фруктами, в среднем молодеют на 10 лет в течение первого же года диеты. Воодушевленная, она принесла с рынка полные разноцветных овощей пакеты и нашла в сети фирму, в которую как раз устроился менеджером Данила. Реклама у фирмы была громкая, а женщина, как и большинство истериков, оказалась максималисткой – если уж соковыжималка, то устроенная сложнее станции «Мир». По счастливому стечению обстоятельств она позвонила в офис, когда там находился Надин муж. Внештатным менеджерам запрещалось снимать трубку – все звонки регистрировал секретарь. Директор логично рассуждал – зачем платить процент за клиента, который сам плывет в руки? У менеджера должна быть волчья судьба – в том смысле, что его ноги кормят, а не руки, снимающие телефонные трубки в удобный момент.

Но Даниле повезло, он вообще был из породы везунчиков. Возле аппарата никого не было, а его «алло» было скорее машинальным желанием прервать монотонную мелодию звонка, а не попыткой извлечь какую-то выгоду.

Но выгода нашла его сама, и было ей пятьдесят восемь лет, и звали ее Пелагеей Петровной, и у нее были камни в почках, язвенная болезнь двенадцатиперстной кишки и артрит, и она вдова, а покойный муж был школьным учителем истории, и умер он уже двенадцать лет назад, а она – вот дура старая – все еще чувствует себя женщиной, но мужчины почему-то выбирают других, моложе, сочнее, вот она и решила купить соковыжималку, чтобы солнечная энергия бархатных персиков, африканских апельсинов и краснобоких яблочек немного освежила ее организм. Обо всем этом Пелагея Петровна сообщила обескураженному Даниле вместо «здравствуйте». И что ему оставалось делать – с овечьим простодушием отнести добычу секретарю? Конечно же он записал ее телефон и адрес, привез ей соковыжималку и обещанный фирмой килограмм яблок в подарок, два с половиной часа выслушивал монологи о женском одиночестве, которое похоже на засушливое лето. Дом пенсионерки он покинул с тяжелой головой – пришлось даже зайти в первый попавшийся бар и выпить двойную порцию виски-колы, и это был хороший день, чтобы поверить в существование энергетических вампиров.

Пелагея Петровна радовалась соковыжималке ровно девять дней, после чего ее увезли на «скорой» с кишечными коликами. Сероглазый врач, похожий на ее любимого актера Жерара Депардье, укоризненно покачал головой и объяснил, что в ее возрасте резко менять стиль питания – опасно для жизни. Пелагея Петровна почему-то сделала неожиданный вывод: во всем виновата соковыжималка и обаятельный парнишка, который впарил ее доверчивой женщине. Как сладко он говорил, как пытался внушить, что пара месяцев на соках – и у нее появится молоденький любовник, как у Элизабет Тейлор, например. Пелагея Петровна написала официальную жалобу на пяти с половиной страницах. Причем на третьей странице были такие строки: «…пытался совратить, положил руку на колено, намекнул, что, если я сдамся, сделает большую скидку и еще яблок принесет…» Как бы смешно это все ни звучало, но директор отчего-то проникся сочувствием, и Данила был уволен в грубой форме.

Он, конечно, переживал, но старался держаться бодро, с нарочитым пофигизмом человека, которому чужая жалость кажется оскорбительной. Надя же, в глубине души, даже радовалась. Почему-то ей с самого начала казалось, что из странной затеи с соковыжималками ничего хорошего не получится. Она не могла объяснить логически, почему именно.

Но интуиция у Нади Суровой была хорошая всю жизнь.

Первый Надин муж, Егор, выглядел и вел себя так, что спустя всего лишь месяц после свадьбы она успела горячо возненавидеть всех женщин земли. Начиная с обработанных фотошопом абстракций – тех, на кого по плану вершителей теории мирового заговора должны были равняться все остальные, и заканчивая ясноглазыми официантками из «Старбакса», в котором привык обедать муж.

Надя ненавидела актрису Фанни Ардан, которая ей в матери годилась, за то, что однажды Егор со вздохом сказал: «Посмотри на нее, она просто улыбается, а на самом деле как будто бы душу пьет… Через соломинку, медленно, как молочный коктейль».