Другой мир. Хроники исхода - Алекс Тимофеев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
До обеда я подробно осматривал замок, прихватив Курта с собой. Немец быстро привыкал к новым реалиям и местное Средневековье его уже не сильно удивляло. Опять же часть слуг говорила по-немецки. Во время разговора постоянно продвигал ему ту мысль, что нам, людям из технически развитого мира, необходимо держаться вместе, с чем он вполне соглашался. Незаметно пытался щупать его мысли, полноценного контакта пока не происходило, видимо тут нужно более сильное сосредоточение, а на ходу у меня это не получалось. Однако эмоции его я видел хорошо, фальши и откровенной лжи в них не было.
Обед нам накрыли в большом зале. На стенах – щиты и оружие, звериные головы (муж баронессы был страстным охотником), старинные гобелены. Курт чувствовал легкое смущение, происхождение у него было почти пролетарское: отец был рабочим, мать – домохозяйкой. И за дворянским столом в рыцарском замке он сиживал нечасто (строго говоря, никогда). Поэтому сначала попросил разрешения обедать на кухне. Не разрешил. Сказал, что нужно привыкать к местным традициям и обычаям и учиться вести себя с достоинством, как члену команды уважаемых людей. Проникся, встал, поблагодарил и даже каблуками щелкнул. Орднунг, однако!
Шура с баронессой вернулись после обеда. На лицах обоих играли улыбки и легкое смущение. Баронесса сразу же поднялась к себе. А он подошел ко мне и стал говорить, что Ингерн просит его задержаться в замке, мол, к вечеру прибудет отряд новой стражи и она хочет, чтобы он проследил за порядком и их выучкой. Интересно, как они друг друга понимали? Оказалось, Шура уже два дня активно учил имперский. Эвона как! И уже «Ингерн»! Тут я присмотрелся повнимательнее и понял, что взгляд моего друга был гордым и довольным, как у удовлетворенного кота. Мое выражение лица, видимо, тоже говорило само за себя. И Шура только смущенно кивнул. Красавец, завалил-таки баронессу! Ну-ну, что дальше-то будет?
Обратно мы возвращались вдвоем с Куртом. Я посадил его за руль, в очередной раз подчеркнув доверительное отношение. Сам сел сзади и поглядывал по сторонам. Добрались без происшествий. Послеполуденное солнце припекало, панель солнечной батареи весело посверкивала во дворе под его лучами. Нас встретил Омельянчук, который сразу поднялся с лавки и доложил, что все в порядке, хозяйственные работы выполнены, а наши будут только к вечеру.
В доме сидел Артем и что-то увлеченно паял за столом. Оказалось, что он творил новый дрон. Не стал мешать. Вышел во двор умыться. Снял камуфляжную куртку, с удовольствием поплескал на себя водой из бочки. Затем скинул обувь и с наслаждением растянулся на лавке в тенечке. Курт снова копался в машине. Омельянчук стоял рядом и тоже присматривался к механизмам. Было хорошо, и я задремал. Из нирваны меня вывел Артем. Что?! Сработал датчик движения у портала, и оттуда вышли люди! Трое с оружием, в немецкой форме. Это случилось пятнадцать минут назад. Артем, увлеченный сборкой дрона, проморгал сигнал. Вскочил и побежал смотреть запись.
Картинка была хорошей. Но вид был только сбоку. Да, трое, с винтовками, в фельдграу. Внимание привлек шеврон, нашитый на рукаве одного из них, под орлом со свастикой красовался вставший на задние лапы лев. Галиция! Дивизия СС «Галичина» – это их знак! Это не немцы – это националисты и каратели! Мать твою! Где они сейчас?! Артем виновато молчал. В это время на пороге появился знакомый пацан и сообщил, что в деревню вошли чужие. Решение пришло сразу. Скидываю штаны и достаю трофейную офицерскую форму. Одновременно приказываю Артему звать Курта и Омельянчука. Торопливо переодеваюсь и объясняю ситуацию, в первую очередь для немца. В деревне эсэсовцы, каратели, ждать от них можно чего угодно. Надо попробовать взять их по-тихому, для этого играем в немецкий патруль.
Китель застегнут, кобура с «люгером» на поясе. Достаю из прежних трофеев две немецких каски и МП-38. Приказываю Омеляньчуку надеть мою камуфляжную куртку и каску, калаш в руки. Немец в родной форме, вытянувшись, стоит напротив. Глядя прямо ему в глаза, протягиваю пистолет-пулемет. Благодарно кивает и, помедлив, принимает оружие, сразу вешая его за плечо.
– Мы на мотоцикле, ты двигаешься за нами, осторожно! – бросаю я Артему.
Все, фуражку на голову, одергиваю китель. Грузимся в мотоцикл. Курт за рулем, Омельянчук в коляске у пулемета, его задача – прикрыть нам тыл. Едем, мальчишка бежит впереди. Деревня будто вымерла. Подъехали, третий дом от околицы. Во дворе у сарая человек в форме с винтовкой в руках. У Омеляньчука приказ – во двор не заходить, смотреть пока снаружи, входить, только если начнем стрелять. На плече у меня мой «коротыш», надеюсь, приглядываться к оружию им будет некогда, снимаю автомат с предохранителя.
Курт идет впереди, с МП наперевес. Заходим во двор.
– Хальт!
Человек сначала дергается, но, увидев знакомую форму и манеры, успокаивающе опускает свой карабин. На пилотке череп с костями, правая петлица – со знакомым львом, стоящим на задних лапах, левая пустая – рядовой. Смотрит без страха, даже с вызовом.
– Оружие на землю, руки на голову! – обращаюсь я к нему на немецком.
Опешил.
– Герр офицер… – мямлит что-то в ответ.
Курт угрожающе качает своим стволом. Эсэсовец подчиняется – прислоняет карабин к стене и поднимает руки. Приказываю Курту держать его под прицелом и стрелять сразу, если дернется. Из сарая слышны возня и крики. Пинком открываю дверь. Картина маслом: двое рвут одежду на молодой девушке, она отбивается из последних сил. Один уже стоит на коленях между ее ног, другой держит руки. Ударом каблука в голову отправляю первого в нокаут. Второй дергается за ножом и сразу получает пулю в плечо. Падает на пол, кричит от боли.
Девчонка лежит и с ужасом смотрит на меня. Выглядываю за дверь. Зову Омельянчука. Приказываю им с Куртом положить своего подопечного лицом в землю и связать. Подбегает боец. Сам пока контролирую подранка. Затем вместе мы вяжем остальных. Теперь они лежат в ряд: один без сознания, один корчится от боли, еще один удивленно повторяет:
– Герр офицер, за шо, за шо?!
Подтягивается
