Любовь танцовщицы - Людмила Молчанова

   Танец двух характеров. Артем нападал и пытался захватить больше - Наташа сражалась. Наташа наступала - Артем перехватывал инициативу.

   Когда поцелуй стал настолько яростным, что начали болеть губы, Наташа что-то простонала ему в рот. Артем попытался оторваться от девушки, чтобы узнать, что на сей раз не так. Но только он отодвинулся от нее, как проворные пальчики девушки вцепились ему в волосы и притянули назад. Как будто он против, отстраненно подумал Артем, еще глубже проникая в глубины ее рта и выпивая дыхания. Начиная показывать дикую имитацию секса - такой, какой мог бы у них быть, если бы она согласилась.

   От резкого и возбуждающего движения его языка, ласкающего ее рот, Наташа не сдержала стон. Неосознанно она еще сильнее цеплялась за мужчину, одной рукой зарывшись в волосы, а другой до побелевших пальцев сжимая его плечо.

   Так...охрененно круто. Он словно занимался любовью с ее ртом, только приоткрывая дверь к удовольствиям, которые может ей подарить. Когда Наташа почти забылась, не обращая внимания ни на что вокруг, да и не особо понимая, где находится, Артем резко оторвался от нее.

   Наташа попыталась скрыть потрясение, непонимание и недовольство. Она была близка к грани, все мышцы живота сводило, а между ногами было неприятно пусто. Почти до боли. В первые мгновения после того как Артем отодвинулся от нее, девушка неосознанно продолжала двигать бедрами и извиваться ему навстречу. И сейчас было очень плохо, очень больно и...очень хотелось затащить этого дразнящегося ублюдка в его же машину и взять то, что было ей так нужно, как никогда в жизни.

   - Что за...? - смогла невнятно прохрипеть девушка, стараясь успокоить дыхание.

   - Поехали, - Артем отвернулся и направился к водительскому сиденью.

   Поехали? После того, что он здесь устроил? Просто "поехали"?

   - Куда? - Наташа продолжала прижиматься спиной к дверце, потому что казалось, что сведенные судорогой желания ноги просто подкосятся, стоит ей хоть немного пошевелиться и лишиться опоры.

   - В магазин, - просто ответил Артем, как будто ничего и не было. - Ты садишься?

7

Наташа была в ярости. И это еще мягко сказано.

   С того момента, как они отъехали от ее дома, прошло около получаса, но ее тело, как и она сама, не желало успокаиваться. Она вся была словно наэлектризована, а ожидание разрядки и напряжение пронзало каждую клеточку ее кожи. Но самое противное и неприятное во все этом - спокойствие Артема.

   Если ей понадобилось пару минут, чтобы начать двигаться и сесть в машину, а потом еще минут двадцать, чтобы перестать ерзать на кожаном сиденье, которое даже сквозь ткань джинсов раздражало кожу, то Артем вел себя так, будто ничего не произошло. И словно он не соблазнял ее, специально, между прочим, весь день, держа в напряжении. Пространство оказалось очень мало, а людей - чересчур много, поэтому за несколько часов близкого контакта с Артемом она, с одной стороны, почти привыкла к его подавляющему присутствию, а с другой - оно начало волновать ее еще сильнее.

   И тот поцелуй на улице, по ее мнению, был попыткой сбросить с себя все накопившееся желание и потребность. Сначала такой напор испугал Наташу, действительно испугал, но Христенко прекрасно чувствовал каждую реакцию ее тела и почти предугадывал ее. Это не могло не злить.

   В конце концов, Ната привыкла к тому, что является взрослой, самодостаточной, ни от кого не зависящей женщиной с хорошей работой, стабильной приличной зарплатой и хладнокровной головой на плечах. Ха! 

Вся ее оборона, неприступность и холодность рушились от одного взгляда на Христенко, с которым хотелось сделать сразу несколько вещей - избить, убить и трахнуть. И что пугало больше всего, так это то, что Ната сама боялась себе признаться в том, чего хочет больше. Можно было бы, конечно, совместить и сделать все по порядку, но девушка сомневалась, что после секса с Артемом у нее поднимется на него рука. Не зверь же она, в самом деле.

И мало помогали мысли о том, что не она первая, не она последняя. Когда тебя целуют так, как будто ты, по меньшей мере, самая желаннейшая и недоступнейшая вещь на планете, каким-то чудом оказавшаяся рядом, то о каких-то там мифических девушках ты думаешь в последнюю очередь. Если вообще думаешь. И как он смог остаться равнодушным и невозмутимым, когда ее почти трясло от желания к нему прикоснуться, обхватить ногами за талию и...

   Наташа искоса взглянула на лицо Артема. Равнодушно смотрит на дорогу, уверенно управляя машиной одной рукой. Другая рука расслабленно касается коробки передач. Каждая черта буквально дышит силой и уверенностью. Рядом с ним Наташа чувствовала себя...спокойной и защищенной, а ведь по идее не должна. Она должна бежать от него как можно дальше, а не сидеть у него в машине, около злополучного бардачка, который действовал ей на нервы, и думать о том, каково это, оказаться в одной постели с Артемом Христенко. 

Он был тем, кто угрожал разрушить ее спокойный и устоявшийся мирок, но именно с ним Наташа чувствовала себя в безопасности. Что совершенно не имело смысла. Хотя нет, имело.

   Она бы слукавила, если бы сказала, что ей не нравятся их постоянные стычки. Нравятся так же, как и дразнить его. Наташа понимала, что Артем мог согнуть и сломать ее одной левой, к тому уже не раз убеждалась в том, как люди воспринимают его и опасаются. Мужчины, даже Игорь и Миша, старались особо не злить Артема и поддерживать с ним если не дружеские, то хотя бы приятельские отношения. 

Артем не принимал отказы и не позволял никому собой помыкать. Наташа могла поспорить на что угодно, что все обстоит именно так. А вот ей позволял. Христенко позволял ей говорить и делать намного больше, чем всем другим. Даже ту же Лёны, с которой Артем был еще знаком, когда учился в школе, он держал на расстоянии, поэтому подруге в общении с ним приходилось мучительно подбирать слова. Наташа же говорила Артему такие вещи, за которые кого-нибудь другого он просто убил бы и даже не запачкался.

   Она сознательно испытывала его терпение, получая удовольствие от его силы и власти, которые могли стереть в порошок, но не касались ее. Она чувствовала себя так, словно укротила огромного дикого зверя, который кидался и разрывал на куски всех, кто хоть немного приближался к нему, а ей без проблем позволял гладить себя против шерсти. Это было упоительное ощущение силы. Власть над властью. Сила над силой, хотя именно Наташа всегда презирала ее, считая, что сила не есть показатель чего-то важного. И никогда ею не обладала.

   А их с Христенко отношения разжигали адреналин в крови, придавая особую пикантность и перчинку их спорам, переходящим в рукоприкладство. В восхитительном значении этого слова. Даже сейчас от одной мысли об его руках, Наташа густо покраснела и со всей силы сжала ноги вместе, чтобы унять пульсирующую боль и пустоту там, где сейчас ей нужен был кто-то. Точнее, кое-кто.