Колесо крутится. Кто-то должен поберечься - Этель Уайт

Айрис попыталась подкрепить свою теорию фактами. Во-первых, баронесса, надо полагать, обладавшая немалым состоянием, делит купе с пролетариатом. Как такое могло произойти? Допустим, она собралась в дорогу в последний момент и билетов в люкс не осталось? Но тогда в люкс не попали бы ни сестры Флад-Портер, ни Тодхантеры. Скупость? Или ей просто требовалось купе в самом конце коридора, по соседству с доктором, где заговорщикам ничто не помешает? И случайно ли, что остальные места в купе баронессы заняты местными жителями, судьбы которых в значительной степени в ее руках?

В душе Айрис зашевелились свежие сомнения. Чрезвычайно необычно, что выходящее в коридор окошко купе, где везли пациентку, ни на минуту не занавешивали. Похоже, жертва аварии была предназначена для шоу, чтобы показывать товар лицом, хотя в данном случае это выражение и не слишком годится. Выходит, кто-то с самого начала собирался применить давно известный трюк, когда пропажа прячется у всех на виду?

Только в чем же оказалась замешана бедная мисс Фрой? Насколько Айрис могла судить, добросовестная учительница была настолько безупречна по службе, что ее высокородный работодатель счел нужным лично выразить ей благодарность…

И тут у Айрис даже дух перехватило от возбуждения.

– Так вот оно что, – прошептала она.

Во время убийства представитель знати должен был быть на охоте. Однако мисс Фрой, нетактично пролежавшая всю ночь без сна, натолкнулась на него рядом с единственной душевой, – видимо, тот отмывался, прежде чем удрать туда, где ему по плану следовало находиться.

Мисс Фрой уничтожила его алиби!

Информация, которой она располагала, однозначно представляла опасность, если учесть, что по возвращении она заступала на службу в семью лидера либералов. То, что мисс Фрой прирожденная болтунья и сплетница, ясно любому. Она гордится персональной благодарностью от работодателя и не преминет о ней упомянуть. А поскольку она англичанка и не имеет никакой личной заинтересованности в исходе уголовного дела, ее показания будут располагать весом более значительным, чем единодушные заверения зависимых свидетелей.

Пожимая мисс Фрой руку, важная персона подписала ей смертный приговор.

Айрис представила себе, как на рассвете семейство торопливо составляет план заговора, как срочно посылают за необходимыми исполнителями. Телефоны разрываются от звонков. Организованное в авральном порядке, устранение мисс Фрой никак нельзя было провести, не оставив следов…

Айрис попыталась остановить бешеную скачку воображения:

– Максимилиан, он же Макс, – Айрис его имени не забыла, поскольку «фамилия Хэйр слишком длинная», – рассказал мне байку. Чтобы все сошлось, некоторые факты он притянул за уши. Не занимаюсь ли и я тем же самым? Ведь бессмысленно переживать из-за той, кого, возможно, никогда не существовало. Вдруг она и вправду всего лишь моя галлюцинация? Вот бы знать наверняка!..

В тот же миг, словно в сказке, ее желание было исполнено. В вагоне стояла жара, влага конденсировалась на запотевших окнах, по стеклам побежали первые капли. Айрис проследила взглядом, как одна из них неторопливо сползает с самого верха и до грязноватого уголка внизу. И подпрыгнула на месте, обнаружив на запотевшем стекле следы какой-то надписи.

Нагнувшись поближе, она смогла разобрать буквы. Роспись гласила: «Виннифред Фрой».

Глава 27. Проверка на прочность

Айрис уставилась на имя, не в состоянии поверить, что глаза ее не обманывают. Мелкий аккуратный почерк был округлым и старательным, словно у школьницы, и вполне соответствовал характеру маленькой учительницы – наполовину зрелому, наполовину детскому. Роспись однозначно доказывала, что мисс Фрой еще недавно сидела в этом углу. Айрис вспомнилось, что когда она появилась в купе, та, кажется, вязала. Очевидно, она нацарапала имя кончиком спицы на грязном стекле, поддавшись праздничному настроению.

«Все-таки я была права!» – с нескрываемой радостью подумала Айрис. Каким же облегчением было наконец-то избавиться от кошмара, нависшего над ней словно облако! Однако ощущение счастья почти сразу же было стерто предчувствием неизбежного кризиса. Она уже не сражалась с ветряными мельницами – опасность была вполне реальной.

Мисс Фрой предназначена ужасная судьба. Айрис была единственной из пассажиров поезда, кто это понимал. А время продолжало безжалостно утекать. Взгляд на часы подсказал, что сейчас без десяти девять. До Триеста оставалось меньше часа.

Триест – критическая точка. Расправа свершится именно там.

Поезд на полной скорости летел вперед, стремясь наверстать упущенные минуты. С грохотом вписываясь в изгибы колеи, вагоны дрожали и тряслись. Пассажиры были заложниками неподконтрольной им силы, которая, в свою очередь, была жертвой бездушной системы – машиниста оштрафуют за каждую минуту задержки.

Понимая, что времени все меньше, Айрис вскочила на ноги – и тут же вновь рухнула на сиденье от резкого приступа головокружения. Результатом столь опрометчивого поступка стали лишь пульсирующий шум в ушах и колющая боль позади глазных яблок. Надеясь, что никотин окажет успокаивающее действие, Айрис закурила.

Многоголосый шум в коридоре подсказал ей, что соседи по купе возвращаются с ужина. Первыми вошли семейство и блондинка. Сытые и довольные, все были в прекрасном расположении духа и не обратили никакого внимания на Айрис, сычом смотревшую на них из угла. Она не могла простить им пассивного участия в заговоре, пусть даже они и не подозревали о грозившей мисс Фрой опасности и всего лишь хотели оказать баронессе небольшую услугу.

На появившейся следом женщине был твидовый костюм мисс Фрой и ее шляпка с пером. При виде фальшивки Айрис бросило в жар, и она вновь задалась вопросом – не та ли это сестра милосердия, которую она видела в коридоре? У обеих были невыразительные темные глаза, желтоватая кожа и плохие зубы – но и крестьянки в зале ожидания тоже все были на одно лицо. Так и не придя ни к какому выводу, Айрис встала и выскользнула в коридор.

Убедив себя, что пора действовать, она уже собралась ворваться в соседнее купе, однако путь ей преградила гигантская черная фигура баронессы, почти целиком заполнившая проход. Глядя на возвышающуюся над ней женщину, Айрис вдруг поняла, что оказалась закупорена в самой опасной для себя части поезда – там, где рядом нет никого из соотечественников. Переведя взгляд с мрачной физиономии баронессы на проносящуюся за окном свистящую мглу, Айрис ощутила пугающую беспомощность. Безумные свистки паровоза и дикая тряска лишь усиливали чувство кошмара. Главное, не упасть сейчас в обморок! Перспектива оказаться без чувств и, как следствие, в полной власти врагов заставила ее напрячь все силы. Облизнув пересохшие губы, она все-таки сумела выговорить:

– Позвольте мне пройти.

Баронесса даже не шевельнулась.

– Вы больны, что не есть хорошо, поскольку вы молоды и передвигаетесь без друзей. Я попрошу сестру дать таблетку, чтобы вашей голове стало легче.

– Спасибо, это ни к чему, – твердо ответила Айрис. – Будьте добры уступить дорогу.

Баронесса проигнорировала как отказ, так и просьбу, прокричав что-то повелительное, в результате чего из купе пациентки высунулась медсестра с уголовной физиономией. Подсознательно Айрис отметила, что слова баронессы даже не напоминали обычную просьбу – нет, они прозвучали как приказ, подлежащий немедленному исполнению.

Стекло этого купе тоже запотело от жары, но Айрис попыталась заглянуть внутрь. Казалось, у неподвижного тела на кушетке вообще нет лица, лишь неясное белое пятно. Она спросила себя, что же на самом деле там, под бинтами, и сестра милосердия заметила ее интерес. Хищным движением она ухватила девушку за руку, словно пытаясь затянуть ее внутрь купе. Айрис разглядела жесткий рот, темноватую кожу подбородка, мускулистые пальцы, покрытые темной порослью…

«Это мужчина!» – сообразила она. Ужас подсказал ей простейший вариант самообороны. Даже толком не соображая, что делает, Айрис ткнула дымящимся концом сигареты в руку медсестры. От неожиданности та ослабила хватку, а ее возглас больше всего походил на ругательство. В тот же момент Айрис, оттолкнув баронессу, бросилась прочь по коридору, преодолевая плотный поток пассажиров, возвращавшихся с ужина. Хоть они и мешали ей пройти, она все же была им рада, как барьеру между собой и баронессой.

Ужас понемногу отступал, и она заметила, что встречные, похоже, над ней потешаются. Проводник ухмыльнулся и подкрутил маленькие черные усики. То тут, то там белозубо сверкали улыбочки, раздавались смешки. Очевидно, пассажиры полагали, что она слегка не в себе, и откровенно наслаждались зрелищем. Айрис начала понимать, как выглядит со стороны.

«Господи, что же я творю? – пронеслось в голове. – Сестра хотела дать мне болеутоляющее, а я ей руку обожгла. Если никакого заговора нет, меня точно считают сумасшедшей!»