Командир атакует первым - Василий Шевчук

- Старший лейтенант Шевчук, получите у капитана задание на разведку. Вылет по готовности, но не позднее чем через час. Контроль проведу сам: Приступайте, товарищ капитан.

Тот показал мне разложенную на столе карту.

- Нужно сходить в район Белгорода, вот сюда, - капитан отметил карандашом точку километрах в двадцати пяти от линии фронта, к западу от Белгорода, - конкретной цели на поиск не ставится. Смотрите внимательно. Все, что увидите интересного, фиксируйте. Особое внимание на колонны танков, машин, пехоты. Вот здесь много дубрав возле дорог, приглядитесь, может быть, припрятана боевая техника, артиллерийские позиции. Вы, по словам командира, опытный разведчик, так что запоминайте. Линию фронта перелетите вот на этом участке, - он показал населенный пункт Гостищево, около которого линия фронта резко поворачивала на запад, - высота четыре тысячи. Потом, естественно, снизитесь до удобной для наблюдения высоты. Район, возможно, прикрыт зенитной артиллерией. Но это, как вы знаете, даже лучше, - капитан виновато улыбнулся, - я имею в виду не для вас, а для целей разведки. Открыв огонь, фашисты демаскируют позиции. Возвращаться можете на бреющем. Маршрут полета наносить только за линией фронта. Надеюсь, вам известно, что на карте нашей территории не должно быть ни одной пометки. Линия фронта - по передовым позициям противника. Давайте уточним их положение.

Я достал карту и карандаши из планшета. Капитан взял его, заглянул во все отделения.

- Извините, старший лейтенант. Сами понимаете, что при полетах через линию фронта, тем более на разведку, никаких лишних бумаг, никаких записей не должно быть. Документы тоже оставьте в штабе. Вам, конечно, это известно, но мой долг еще раз напомнить.

Потом мы нанесли синим карандашом передний край немцев.

- А район поиска запомните без отметки на карте. Желаю удачи, товарищ старший лейтенант. Возвращайтесь. Я вас жду.

Потом я попал уже в руки Кутихина. Он сам помог рассчитать маршрут полета, вместе со мной проиграл его во всех подробностях. На самом деле командир больше помогал мне, чем проверял боевую готовность:

- Выходи в район поиска не прямо от линии фронта, а вот отсюда, с реки. Видишь - дорога, лесок. Но над дорогой не лети. Могут раньше времени засечь. Жми над лесом. А вот тут даже болото. Явно никаких пунктов наблюдения нет. Но учти, они сейчас локаторами засекают. Поэтому линию фронта прошел на заданной высоте - и сразу на бреющий, максимум пятьдесят метров. Идешь до речки. Тут горка. Набери восемьсот - тысячу метров для общего обзора. С этой высоты в радиусе пяти-шести километров увидишь все. Разглядишь что-нибудь подозрительное, снижайся и уточняй детали. Зенитки откроют огонь маневрируй. Только не постоянной змейкой - пристреляются. Все время меняй крен, угол отворота и высоту.

Периодически Кутихин задавал мне вопросы, ставил вводные:

- В пяти километрах от тебя воздушный бой. Бьют наших. Твои действия?

Вопрос на засыпку. Разведчику не положено вступать в бой. Если даже на него нападают, должен, не принимая боя, как это не стыдно, уйти. Я это хорошо знаю, но, пытаясь спровоцировать Кутихина, отвечаю:

- Конечно, надо уходить, но если наших...

- Никаких но, - резко перебивает он, - в драку не ввязываться. Это требование к воздушному разведчику старое и постоянное. Смотри у меня!..

Наконец все рассчитано и проверено. Кутихин переходит на неофициальный тон:

- Прошу тебя, будь повнимательней. На территорию противника мы давно не ходили. По сути дела, воевать начинаем заново... Ну, что еще? - озабоченно потер переносицу командир и, помолчав по обыкновению, спросил:

- Кого берешь ведомым? Павлова? А может, постарше кого?

- Рано или поздно их нужно выводить.

- Тоже верно... Ну, Василий Михайлович, давай начинай, продолжай счет боевых вылетов полка. Кстати, догадываешься, почему я именно тебя в разведчики определил?

Я улыбнулся:

- Примерно знаю.

Кутихин сердито посмотрел на меня:

- Не примерно, а точно скажу: потому что ты на Керченском очень часто летал. Опыт есть, хотя и забытый. Небось подумал, что снова тебя испытываю? Нет, брат Василий, теперь враг испытывать будет. Давай! Ни пуха...

Стоит ли говорить, как завидовали нам ребята?! А мы с сержантом Павловым, гордые и по-настоящему счастливые, садимся в кабины самолетов.

После бесконечного ожидания настоящего дела взлет прошел так буднично и быстро, что я не успел испытать никакого душевного напряжения. И только сейчас, набрав высоту и взяв курс на юго-запад, в сторону фронта, почувствовал запоздалое, но сильное, до нервной дрожи, волнение.

Что это? Страх перед рискованным полетом? Любой полет на фронте, тем более на территорию противника, да еще на разведку, опасен. Но думать о риске - значит не летать. Да, известны случаи, когда летчик, сбитый зенитным огнем, после перерыва из-за ранения попадал снова на фронт и некоторое время боялся даже близко подходить к зоне зенитного обстрела. Так неужели я не готов к этому полету? Неужели трушу? Но откуда эта радость, гордость, что именно мне доверено задание на разведку?..

Я посмотрел на ведомого: тот идет рядом, но неровно. Плохо, что смотрит он не отрываясь на мой самолет и не ведет наблюдение за воздухом. А мы уже прошли контрольный ориентир, железнодорожную станцию Прохоровка на ветке Белгород - Курск. Кто бы мог подумать, что через несколько дней этот маленький населенный пункт войдет в историю второй мировой войны как место одного из грандиознейших танковых сражений?!

Скоро линия фронта, и смотреть нужно в оба. А ведомый, чувствую, волнуется. Надо его отвлечь, перебить волнение. По радио разговаривать нельзя. Летчик самолета-разведчика только в особом случае, при обнаружении стратегически важной цели, о которой необходимо тут же сообщить командованию, может использовать радиостанцию. Во всех остальных ситуациях полное молчание.

Покачиваю крыльями: "Внимание!" Павлов заметил - сейчас он должен делать все, как я. Подбираю ручку управления немного на себя, даю ее влево и одновременно жму левую педаль. Самолет выполняет аккуратную управляемую "бочку". Павлов тоже выполняет эту фигуру. "Ну вот и молодец", - киваю ему. Повеселел парень. Поднимаю руку, показываю пальцами на глаза и делаю над головой вращательные движения: "Смотреть надо вокруг!" Понял - теперь начал следить и за воздухом.

По расчетам - под нами линия фронта. По траншеям, окопам, ходам сообщения определить ее трудно. С нашей стороны и со стороны противника они отрыты на большую глубину обороны. Но с высоты четырех тысяч метров все это кажется тонкой паутиной.

Но вот слева внизу небо прошила трасса. Стреляют "эрликоны" двадцатимиллиметровые скорострельные пушки. Теперь ясно - мы над территорией противника. На Керченском полуострове, выполняя задание на разведку, мы заходили к немцам в тыл со стороны моря, где ни линии фронта, ни зениток не было. Здесь же сразу дали понять, что мы "в гостях".