Командир атакует первым - Василий Шевчук

Еще раз выполнил комплекс фигур. Пора на точку - бортовой хронометр показывает, что полетное время истекает.

Курс на аэродром. Самолет планирует устойчиво. И только тут я почувствовал, как устал. "Жилет" старого Вано мокрый от пота, лицо покрыто испариной. Но главное свершилось - я и мои позвонки выдержали! И пусть после полетов, вечером, я с трудом добрался до постели, упал, будучи даже не в состоянии снять корсет, но заснул я с ощущением небывалого счастья.

Несколько дней полк жил напряженными полетами. Мы восстанавливали технику пилотирования, отрабатывали групповую слетанность. Большое внимание командир полка уделял учебным воздушным боям, стрельбе. Летчики с боевым опытом учились водить группы та четырех, шести, восьми самолетов.

11 мая вечером поступил приказ: "Выдать летчикам полетные карты и подготовить полк к перелету по маршруту с посадкой на одном из полевых аэродромов под Воронежем". Наконец-то! Настал долгожданный день и час.

В приподнятом настроении, весело, с шутками мы склеивали листы карт, прокладывали маршрут, делали расчеты. Подполковник Кутихин собрал в штабе всех, кто поведет группы. Полк пойдет двумя эшелонами. Для перевозки техников и механиков выделен транспортный Си-47.

- Старший лейтенант Шевчук в первом эшелоне ведет звено, - приказал командир полка, - возвращается на "Дугласе" и обратно - во главе восьмерки. Не устанешь? - посмотрел на меня внимательно Кутихин.

- Никак нет, товарищ подполковник! - ответил я торопливо, радуясь доверию и боясь, что командир передумает.

Спать не ложились долго, пока не убедились в полной готовности к перелету. Предстоял трудный и ответственный день, но в помещении летчиков до позднего часа не смолкали разговоры. Летим за Воронеж к левому флангу Курского выступа: сомнений нет - полк в составе 203-й истребительной авиационной дивизии вводят наконец в бой. Не подвела бы только погода. В большой перелет при облачности, тем более при дожде, могут не выпустить. В полку много молодых летчиков.

Утром погода как по заказу: чистое небо, солнце. Наскоро позавтракав, спешим к машинам. Последние указания. Нас поведет лидер, самолет-бомбардировщик Пе-2. Все заметно волнуются: маршрут большой, задание ответственное.

Вскоре первая эскадрилья полка в воздухе. Идем с набором высоты. Кончились мои тыловые мытарства. Я лечу, лечу на фронт! Радостно поет свою песню мотор "яка". Как-то будем воевать с тобой, мой новый боевой друг?

Много людей на протяжении целого года помогали мне встать на ноги, выздороветь, во всеоружии встретить тот день: медсестра Маруся, безыменный командир стрелкового полка, Анна Павловна Авророва, подполковник Кутихин, комиссар Меркушев, генерал Варанчук, да только ли они!..

А жена? Разве не ее забота, любовь, вера в меня помогли мне быстрее встать в строй? А отец, родные, оставшиеся на территории, занятой врагом, разве не взывали они: "Освободи нас, Василий!" А разве партия не поддержала меня в трудное для всех нас время? Разве не сознание долга коммуниста, советского человека вело меня к незабываемой минуте, когда я снова иду в бой за Родину!

Впереди еще тысячи километров войны. Не раз мы будем переклеивать полетные карты района предстоящих боев, прежде чем на них появится "населенный пункт" стратегического значения - город Берлин. Но мы летим. И с каждой минутой сокращается это расстояние. Летит наш полк, наша дивизия, и одному Верховному Главнокомандованию известно - сколько самолетов, танков, людей летит, едет, идет сейчас к фронту, чтобы новыми силами, новой техникой, новой яростью ударить по врагу. И я счастлив, что в этой великой армаде - я, старший лейтенант Шевчук...

Поклон мой низкий и огромная благодарность тем, чьими заботами, любовью, участием в судьбе летчика-бойца возвращен я в строй защитников Родины!

И снова в бой

Последняя посадка на одном из промежуточных аэродромов нашего длинного маршрута к фронту. Заправили самолеты горючим, наскоро перекусили - и снова в воздух.

Ребята мои держатся в строю неплохо. Но это, можно сказать, парадный строй. В бою полета "по линеечке" не будет. Там в бешеной карусели нужно так пилотировать истребитель, чтобы ни на секунду не отрываться от ведущего. В то же время необходимо следить за воздухом и, главное, в нужный момент сообразить, где, как, когда и какого врага следует уничтожить, чтобы твоя пара, группа выполнила главную задачу. Это у них сразу не получится. Но сразу мы, видимо, и не вступим в бой. Конечный пункт маршрута, аэродром посадки, примерно в ста километрах от линии фронта. Вряд ли фронтовой аэродром истребительной авиации расположен так далеко. А может быть, это нам дали в целях сохранения тайны передислокации дивизии, и с него мы тут же перебазируемся ближе к фронту? Впрочем, скоро все выяснится. Главное, что на наших картах обозначены передовые позиции немецких войск и даже с этого аэродрома, в крайнем случае, можно вести боевые действия.

По расчетному времени сейчас должен показаться Воронеж. Маршрут, правда, проложен не через город - он остается в десяти километрах слева. С высоты полета его, должно быть, хорошо видно. Однако как ни всматриваюсь ничего похожего не вижу. Сличаю карту с местностью - не уклонился ли наш лидер от маршрута? Нет, летим точно. Вот контрольный ориентир железнодорожная станция. А города нет. Странно. В мареве дымки на горизонте проплыл какой-то темно-серый массив. Но что именно - не понял.

Пересекли Дон, идем по направлению к Старому Осколу. Начали снижаться к КПМ - конечному пункту маршрута. Скоро посадка. Видны уже отдельные деревья, проселочная дорога. И вдруг среди привычных красок проплывающего внизу ландшафта в глаза бросается черное пятно - сожженное село. Я уже забыл после Керченского полуострова, как они выглядят - сожженные села и деревни. Сразу вспомнились одиноко стоящие в выгоревших садах черные остовы печей. И страшная догадка заставила меня вздрогнуть - унылое темно-серое пятно на горизонте и есть Воронеж. Не белые дома, не четкие линии проспектов, не высокие трубы индустрии, а руины одного из красивейших культурных центров России проплыли несколько минут назад неясным контуром на горизонте.

Больше 200 дней Воронеж был ареной ожесточенной борьбы. А в январе того же, сорок третьего, года Красная Армия окружила и разгромила здесь крупную группировку противника. В результате этой операции наши войска освободили большую часть Воронежской и Курской областей. И, продолжая наступление на запад, изгнали захватчиков из Курска, Белгорода, Харькова. Это была одна из крупных побед советских войск в зимнем наступлении 1943 года.

Однако немецко-фашистскому командованию удалось создать юго-западнее Харькова сильную группировку, которая превосходила наши войска в живой силе в два, а в авиации - в три раза, и в начале марта нанести удары по Харькову и Белгороду. Полмесяца советские соединения вели тяжелые оборонительные бои и 15 марта были вынуждены оставить Харьков, а через три дня и Белгород. К концу марта Красная Армия остановила контрнаступление немцев на рубеже Краснополье, севернее Белгорода, далее - по левому берегу Северского Донца. На этом участке фронта и образовался южный фас Курского выступа, то есть Курская дуга. Восточная точка этого фаса была для нашего аэродрома ближайшим участком фронта, расположенного возле лесного массива, неподалеку от реки Оскол.