Мужчина в колготках - Александр Валерьянович Песков
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Мы вышли. Я был в шубе, которую купил на первые деньги. Две звезды, никому не известные. То есть она-то уже была известная, она уже прошла Юрмалу с Сашей Малининым, ее узнавали. А я как присоска.
Азиза взялась ловить такси. Пять минут, десять, пятнадцать — никто не останавливается. Вот тебе и известная! Говорю: «Дай-ка я!» Тут же поймал. У меня есть одна секретная «фишечка». Очень долго потом смеялись, как никому неизвестный Песков заткнул за пояс Азизу на чемпионате по ловле такси!
Мы тусовались в клубах, веселились. Мы имели право на это, заработав деньги своим трудом. Мы были на одной волне. И остались на ней даже тогда, когда случилась вся эта ужасная ситуация с Игорем Тальковым (российский рок-музыкант, был убит в 1991 году в Петербурге, во Дворце спорта «Юбилейный» при невыясненных обстоятельствах. Некоторые СМИ связывают гибель певца со ссорой, которая, якобы, произошла между ним и концертным директором Азизы. — Прим. ред.).
Игорь был и моим другом, я никому не хочу ничего доказывать. Он остался в моем сердце.
Когда это произошло, все журналисты прибегали, в том числе и ко мне. Расспрашивали. Но я ничего им не отвечал. Потому что сам не мог разобраться в этой ситуации.
Спрашивал ли я хоть раз у Азизы об этом? Нет, ни разу. Знаете, почему? По одной причине. Я не считаю себя вправе лезть в чужую жизнь. Даже при том, что мы — друзья. Я не имею никакого права задавать вопросы человеку, от которых его будет тошнить. Мне это не надо знать. К сожалению, сейчас модно рыться в чужом грязном белье. И это — «заслуга» прессы, телевидения. Я же считаю, что это последнее дело. Если человеку надо — он придет и выскажется. Скажет сам себе правду. В остальном — не судите и не судимы будете.
Конечно, мне было очень больно, и я, как и все, не знал, как воспринимать информацию, которую выдавала пресса. Я не звонил Азизе, не третировал ее вопросами. Я не имел права, кто я такой. Я всего лишь друг. И делать больно ей не мог. Думаю, если бы ей было нужно, она позвонила бы сама. Но она не звонила. Значит, ей Песков не нужен был в тот момент.
Через несколько месяцев я гастролировал в Майями, где неожиданно встретился с Азизой. Мы очень обрадовались друг другу. Но и тогда с моей стороны не было ни одного вопроса, ни намека на эту тему. Мы просто провели неделю вместе: общались, купались. Я понимал, что ей трудно, это было видно. Но я не досаждал ей. Она не хотела говорить — и не надо. Она хотела уйти от людей, от чернухи, и я был просто рядом. Создавалось хорошее настроение, я поддерживал ее невзначай, как мог. В этом, наверное, и проявляется дружба, когда не задают лишних вопросов.
На самом деле, и так все было понятно. Пресса сделала свое дело. Искалечила жизнь талантливой певице. За что? Наверное, не мне судить. Действительно, Господь все видит. Видимо, такая судьба у этого человека. Знаете, ведь есть такие поверья, что мы приходим на эту землю и расплачиваемся за грехи своих предков. Может, где-то кто-то когда-то «наследил», а девочку подставили в этой жизненной ситуации, в этих обстоятельствах. И она отмаливает чьи-то грехи…
Конечно, повздорить на тему того, кто пойдет выступать за кем, — такое часто случается в артистической среде. Даже у меня с Игорем была похожая ситуация. Колонный зал Дома союзов. Стоим с ним в курилке. Он признается, как меня обожает и любит, а я ему говорю:
— А почему ты пришел в спортивном костюме и кроссовках в Колонный зал Дома союзов? Ты какое право вообще имеешь? Да, костюм у тебя красивый, новый. Но есть понятие — Колонный зал Дома союзов. Это тебе не клуб и не дискотека. Да, образ у артиста может быть разный. Но надо иметь понимание, где и в чем можно выступать.
Игорь начал хорохориться, мол, я новый человек на эстраде, и вот я такой… На что я ему ответил:
— Дорогой мой, только не в Колонном зале.
И тут он вдруг резко поменял тон:
— Саня, умоляю тебя, я вернусь из Питера, приезжай ко мне домой, отдохнем, поговорим, ты меня научишь всему этому, что, где, как правильно… Если честно, я просто не умею этого. Да, я выпендриваюсь как могу, но я не знаю, что надевать, когда. Не умею.
Я, конечно, сразу все понял.
— Так вот с этого и надо было начинать. Конечно, помогу.
Не успел.
А потом мы с ним решали, кто пойдет в финале, я или он. Практически один в один с тем, что было в Петербурге.
Я говорю:
— Мне все равно. Ты спешишь — иди первый. Не спешишь — я пойду. Ты — звезда, ты должен быть в финале, по идее. Но в конце концерта всегда выигрышнее смотрится что-то веселое. Давай попробуем по законам драматургии. Ты идешь, поешь «Чистые пруды», все плачут, сопли, слезы, а я на финал дам «веселуху», и люди в хорошем настроении пойдут домой?
Так и решили. Никаких проблем, он полностью со мной согласился. В Питере же из этого раздули какую-то глобальную проблему. Именно поэтому, мне кажется, все было по-другому. И Азиза здесь ни при чем. Это — мое личное мнение.
Талькова надо было убрать, он сильно мешал кому-то сверху своими политическими песнями. Тогда нельзя было такое петь. А подставили женщину, поломали ей судьбу.
И вот она, бедная, несколько десятков лет пребывает в небытии. Слава богу, она честная и хоть как-то смогла выпутаться из этого. О ее полной невиновности говорит, например, хотя бы то, что сын Талькова, Игорь, дружит с Азизой. Они поют вместе. И он тоже понимает, что она ни при чем. Но разве докажешь это большинству, которое верит телевизору и желтой прессе?
Потом, после встречи в Майями, мы опять стали общаться. Пошили для нее коллекцию костюмов, я, чем мог, помогал. Азиза потихоньку начала возвращаться на эстраду. Сегодня, это мое личное мнение, она восстановила свое имя процентов на 80. Но годы-то ушли. Осадок остался.
И я на страницах этой книги хочу еще раз сказать всем: ребята, то, что говорят про Азизу, это неправда. Полюбите ее. Она хороший человек и великолепнейшая певица. И сегодня работать с ней в одном концерте — честь для меня.
