Самая темная ночь - Дженнифер Робсон
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Ну, все не так уж плохо, – вынесла вердикт Нина. – Главное, инфекция не распространилась. Нужно, чтобы кто-нибудь вытащил нитку, продезинфицировал рану и снова зашил. Затем надо будет наложить чистую повязку и менять ее, чтобы рана все время оставалась сухой, а когда порез схватится корочкой, удалить новую нитку. В общем-то любой, у кого найдутся стерильные ножницы и пинцет, с этим справится. Инструменты можно просто прокипятить или смазать йодом.
– Вы можете обработать рану сейчас? – спросил Цвергер.
– Могу, но у меня нет анестетика, так что операция будет довольно болезненной. Лучше отвезите его к доктору Пиветти в деревню.
Цвергер заговорил с Майером по-немецки – Нина, не слишком хорошо знавшая этот язык, все-таки поняла, что он велел юноше сидеть смирно и вести себя как мужчина. Солдатик заметно побледнел, но кивнул и решительно выпятил подбородок.
– Что ж, тогда дайте мне время все приготовить, – вздохнула девушка и вернулась на кухню. – Мне нужны две миски: одна пустая и одна с теплой кипяченой водой, – сказала она Розе. – Еще потребуются йод, пинцет, ножницы, иголка и нитка из аптечки. Принесешь мне? Нико, можешь одолжить бритвенное лезвие? Только новое.
Когда она вышла из дома с подносом, уставленным всем необходимым, солдат во дворе как раз делал большой глоток из серебристой фляги.
– Только, пожалуйста, не давайте ему пить слишком много, – предупредила Цвергера Нина, ставя поднос на стул, который Нико вынес для нее. – Нельзя, чтобы он заснул, пока я буду обрабатывать рану.
– Конечно, синьора. – Цвергер забрал у парня флягу, вытер горлышко платком и, завинтив крышку, сунул флягу в карман галифе.
– Он знает итальянский? – спросила Нина.
– Очень плохо, но достаточно, чтобы понимать простые указания.
– Хорошо. Я начну с того, что разрежу и вытащу нитку разошедшегося шва. Постараюсь сделать это быстро.
Ножницы защелкали. Солдат сидел ровно, только вздрогнул слегка, когда она вытаскивала остатки нитки.
После этого Нина промыла рану и доверила Нико смазать кожу вокруг йодом, а Розе – полить холодной водой из чайника.
– Видите вот эти омертвевшие участки по краям пореза? Мне нужно их удалить. Это будет не слишком больно, но вам лучше не смотреть, а то затошнит, – сказала Нина юноше. – Можете отвернуться?
Она подождала, пока Майер уставится в сторону, и взяла бритвенное лезвие.
– Ну вот, почти всё.
Теперь осталось аккуратно зашить порез.
– Знаю, это больно, но я отличная швея, у вас даже шрама не останется… Так, уже заканчиваю… Самое худшее позади… Почти готово… Всё!
Про швею – это была чистая правда. Папа заставлял ее практиковаться в наложении швов на спелых помидорах – говорил, если ей удастся зашить разрез на тончайшей помидорной кожице, то со всем остальным она справится без труда.
Нина закончила свою работу, еще раз намазав порез йодом и забинтовав руку Майера так, чтобы большой палец не соприкасался с остальными.
– Ну вот. Теперь можете дать ему еще разок глотнуть из фляги, что бы у вас там ни было, – обратилась она к Цвергеру.
– Добрый немецкий шнапс, – подсказал тот.
– А. Но все-таки не давайте слишком много, а то еще ко всему прочему у него завтра утром голова болеть будет. Вы помните, что я сказала насчет повязок? Рана всегда должна оставаться чистой и сухой. И ему нельзя работать этой рукой, пока порез не затянется.
Цвергер перевел все это, а когда он закончил, Майер вскинул на Нину мутноватый взгляд и попытался улыбнуться:
– Спасибо, синьора.
– Мы рады, что смогли помочь, – сказал Нико, избавив ее от необходимости отвечать самой. – Не хочу показаться негостеприимным, Карл, но у меня уйма дел на сегодня. Вам нужно от нас что-то еще?
– Нет. Сегодня – нет.
Возможно, Нине захотелось выдать желаемое за действительное, но ей показалось, что в голосе и поведении Цвергера перестал сквозить затаенный гнев.
– Есть ли возможность оставить мальчиков на ферме? – спросил Нико. – Отец у нас не молодеет, очень нужна помощь.
Цвергер медленно кивнул, задумчиво глядя на поднос в руках у Нины:
– Пока что такая возможность есть. С этим я вам помогу.
– Благодарю. И спасибо, что заглянул к нам. Рад был с тобой повидаться.
После отъезда Цвергера с солдатами Роза продемонстрировала чудеса терпения – она выждала целых пять минут, прежде чем наброситься на брата:
– «Рад был с тобой повидаться»?! С фашистом?!
– Разумеется нет. Но я, по крайней мере, добился от него согласия оставить наших мальчиков на ферме. Если бы я нагрубил ему, это нам ничего не дало бы.
– Возможно, ты прав. Только не надо было делать такое… такое радостное лицо.
– Ничего радостного в том, что произошло сегодня, не было. Начиная с того, что он заставил Нину зашить порез тому мальчишке.
– Думаешь, теперь он оставит нас в покое?
– Будем молиться о том, чтобы оставил.
* * *
Той же ночью, уже лежа в постели, Нина спросила:
– Цвергер приезжал сюда из-за тех людей, которым ты помог, да?
В комнате было невыносимо холодно, нагретые кирпичи в изножье кровати давно остыли, и только поэтому, как убеждала себя девушка, они с Нико сейчас лежали так близко друг друг – она почти что уткнулась лицом ему в грудь, а его рука покоилась у нее на спине.
– Нет. Если бы у него было хоть малейшее подозрение на мой счет, он привел бы сюда взвод солдат, и они бы от фермы камня на камне не оставили. Я правда думаю, что ему просто было любопытно со мной повидаться, посмотреть, каким я стал, и главное – показать мне, каким стал он.
– Правда? И всё?
– Да. Но так или иначе, он служит в СД, а это сборище отъявленных мерзавцев. И самый главный негодяй там – Даннекер, который ими командует. Если Цвергер заявится снова, когда меня не будет дома, и особенно если он приведет с собой других нацистов из СД, тебе обязательно нужно спрятаться. Едва их увидишь – беги на чердак, не раздумывая. Я оставлю лестницу под кроватью, чтобы ты смогла забраться наверх без посторонней помощи. Пообещай мне, что так и сделаешь.
– Обещаю.
– Нам уже спать пора, но я никак не могу успокоиться после встречи с Цвергером, – признался Нико. – Давно не вспоминал о временах учебы в семинарии.
– Почему тебя решили туда отправить? – спросила Нина. – Или
