Зачем мы пишем. Известные писатели о своей профессии - Мередит Маран

Когда я увидела, как увеличивается количество слов, то задумчиво хмыкнула: «Это должны быть реальные цифры». Должна сказать, мой редактор не симпатизировала магии чисел. Ее немного раздражало мое желание написать «Десять дней» ровно на четыреста сорок четыре страницы.

…за исключением моментов, когда становится хуже

Один из моих романов я написала от первого лица, и в результате он стал мертвым. Полагаю, потому что мой главный герой оказался человеком, не знающим, что ему сказать, и говорившим то, что было не нужно.

Я переключилась на третье лицо и переписала роман. Новый вариант был перегружен фактами. Куда-то исчез внутренний голос главного героя. Персонажи лежали ни живы, ни мертвы. Я боялась и нервничала, но не могла перестать возвращаться к тексту. Я считала, что эту историю стоило рассказать.

Переломным моментом стал четвертый или пятый вариант. Я попросила моего бухгалтера, чтобы он отнес роман в свой книжный клуб и прочитал его там. Текст членам клуба очень понравился, и они даже внесли уместные предложения. Это был момент, когда я осознала, что книга не была провальным делом, раз понравилась своей аудитории – зрелым женщинам.

Ни один роман я не бросала. Хотя много сомневалась насчет «Тысячи акров». Я писала его зимой в этом маленьком кабинете в нашем новом доме в Эймсе. Я постоянно засыпала, пока писала. Даже на время отложила рукопись, думая, что она, видимо, ужасно скучная. Потом наступила весна, я перечитала текст, и он показался мне весьма хорошим.

Оказалось, печная труба в доме пропускала угарный газ. Когда отпала необходимость топить печь, роман перестал меня усыплять. Урок в том, что не всегда все так плохо, как думаешь.

Слухи о смерти романа сильно преувеличены…

Роман – невероятно емкая форма. Вечно говорят, что роман умирает, но он все еще существует. Конечно, я беспокоюсь о его будущем. Но я не беспокоюсь о романе. Роман незаменим.

…или нет

Издательские компании в 1980-е годы вдруг начали объединяться. Они становились все больше и больше. У каждого в 1990-е уже было выгодное предприятие. А потом все развалилось.

У писателей всегда были непростые отношения между деньгами и славой. Если ты на стороне денег, это твои выплаты. Можно сделать то, что предложила Джоди Пиколт, когда говорила о противостоянии «женской литературы» и «художественной литературы», – рыдать в чек. Если ты на стороне успеха, но пишешь книги слишком сложные, чтобы они стали бестселлерами, – это твое дело.

Сейчас и авансы становятся меньше. Исчезают книжные магазины. Кто знает, что произойдет? Самый важный вопрос на сегодняшний день: насколько аудитория готова выдержать этот удар? Дети продолжают читают книги – единственно хороший знак. Это не значит, что все удастся, но хоть что-то.

Если продолжить тему смерти романа, то следует обратить внимание на уход читателей-мужчин. Шумиха вокруг Апдайка и Мейлера и других парней была напрямую связана с мужской «инфраструктурой» литературы: редакторов; рецензентов; гордецов, выбирающих доминирующего мужчину; писателей, спорящих между собой, кто был доминирующим мужчиной. Культура мужского доминирования исчезла. Ее пытаются реанимировать при помощи Джонатана Франзена, но до тех пор, пока мужчины не вернутся к чтению, она не возродится.

Впрочем, давайте поговорим о Франзене после его десятой книги. Посмотрим, есть ли последовательность в его работе.

Мальчики и девочки вместе?

Если вы спросите группу мужчин, сколько книг, написанных женщинами, они прочитали за прошлый год, руки никто не поднимет. Если спросите группу женщин, сколько книг, написанных мужчинами и женщинами, они прочитали, будет примерно равное количество. Я одна из них. Я читаю и тех и других.

New York Times Book Review попросил меня в 2005 году написать об исследовании, которое они провели у себя в редакции. Они попросили двести редакторов, авторов и критиков – сто мужчин и сто женщин – назвать лучшие книги последних сорока лет. «Возлюбленная» Тони Моррисон[44] стала первой. Следующие десять книг были написаны мужчинами. Затем шла Мэрилин Робинсон[45].

Мужчины сдали шестьдесят два процента всех опросников. За исключением «Возлюбленной», они все голосовали за писателей-мужчин. Женщины голосовали за тех и других. Многие женщины не стали голосовать. Я написала, что женщины, возможно, не верили в иерархический взгляд на литературу. Они думали, что это был глупый вопрос, в то время как мужчины сочли его важным.

Любопытнее и любопытнее

Поверьте, я не жалуюсь. Мне очень повезло. Я все еще прихожу к издателю и говорю: «У меня есть идея», а они спрашивают: «Какая?» Когда пришла к агенту с «Тысячей акров», она сказала: «Ты шутишь? Никто не хочет читать о зерновых». Потом я сдала книгу, и все было отлично.

Я получила несколько наград. Награды – это фантазии. Нельзя хотеть награду. Нельзя сказать: «Моя жизнь будет стоящей, если я получу Нобелевскую премию». Это неправильный образ мыслей.

Если карьера не была стоящей, пока ты писал эти книги, ты прожил грустную жизнь. Для меня все сводится к любопытности. Я полагаю, мой творческий путь закончится, когда я оглянусь и скажу: «Все скучно; больше ничего не интересно».

Хочется, чтобы интересы опережали реальные дни на земле.

• Не пишите книгу, которую, как вы думаете, издатель захочет опубликовать. Пишите книгу, ради которой хотите провести исследования, и книгу, которую сами хотите прочитать.

• Романист – это сплетник, использующий воображение. Можете соединить двух людей, которые не знакомы в реальной жизни, и сделать их влюбленной парой. Весело наблюдать за тем, что произойдет.

• Поймите, кто является вашим читателем, и проверьте свою книгу на группе этих людей; пойдите в любой книжный клуб, его члены с радостью вам помогут.

Глава 16

Мэг Уолитцер

Людям нравится предупреждать других, что к тому времени, когда достигнешь середины жизни, страсть начнет восприниматься, как давно съеденный ужин, который вспоминаешь с огромной нежностью. Блеск столового серебра. Масло на продолговатом блюдце. Труп шоколадного торта. Под конец будто пыльным мешком по голове ударили, остается лишь откинуться на спинку кресла и лишиться последних сил…

О нем писал в Believer британский писатель Ник Хорнби:

Мэг Уолитцер – тот писатель, который заставляет сожалеть, почему авторы не пишут как можно больше таких проницательных, занимательных, непритязательных романов о том, почему и как простые люди принимают решения в своих жизнях.

Похвала Хорнби занижена и граничит с неуважением. Проницательные и занимательные – да, но непритязательные? Нет, не сказала бы. Остроумие и популярность Мэг Уолитцер нельзя принимать за литературную упрощенность. Уолитцер действует по принципу «от простого к сложному», и ее миссия амбициозна: показать, кто есть мы, обычные американцы, на самом деле, когда никто нас не видит.

Уолитцер заняла определенно высокомерную позицию по вопросу, обсуждаемому на страницах New York Times Book Review 30 марта 2012 года; в своем эссе она изложила, какие требования она предъявляет каждым своим романом:

Многие первоклассные книги, написанные женщинами и о жизни женщин, так и не могут покинуть нижней полки, проходящей по категории «женская литература», и перескочить на верхнюю, где расположились определенные книги, большая часть которых написана мужчинами… ими восторгаются и их явно выставляют на видное место…

Дата рождения: 28 мая 1959 года.

Родилась и выросла: Бруклин (Нью-Йорк); выросла на Лонг-Айленде.

Ныне живет: Манхэттен (Нью-Йорк).

Личная жизнь: Ричард Пэнек, обозреватель научной литературы.

Семейная жизнь: дочь Габриэль, сын Чарли.

Образование: Смитский колледж, курс мастерства художественной литературы; Университет Брауна (1981).

Основная работа: нет.

Награды, премии, членство, степени (неполный список): стипендия Национального фонда поддержки искусств (1994); премия «Лучшие рассказы Америки» (1998); премия Пушкарт (1998).

• Мэг Уолитцер, по ее собственному признанию, очень любит Scrabble[46], предпочитает играть по интернету в режиме онлайн. Поэтому главный герой ее недавнего молодежного романа – мальчик, который обладает волшебной силой, позволяющей ему выигрывать в Scrabble.

• Последний роман Уолитцер, «Разъединение», так понравился Сьюзи Роше из группы «Роше», что она написала на его основе песню Back in the sack («Назад в мешок»).

• Мать Мэг Уолитцер – романист Хилма Уолитцер.

Сайт: www.megwolitzer.com