Вечер потрясения - Андрей Завадский

Пилоты превратились в настоящих пахарей войны. Над американскими авиабазами, смертельным кольцом удавки охватившим границы России, не смолкал натужный рокот турбин уходивших в предрассветное небо самолетов. Тактические истребители, штурмовики и даже серые громады стратегических бомбардировщиков находились на земле ровно столько, сколько требовалось, чтобы наполнить баки горючим и подцепить на замки подвески бомбы, и вот очередная крылатая машина исчезала в вышине, и только мерное мерцание аэронавигационных огней напоминало о ее присутствии где-то над головами.

Настала воистину жаркая пора. Солдаты из команды аэродромного обслуживания работали, как бешенные. Казалось, возвращавшийся из вылета самолет еще не успевал коснуться шасси бетонного покрытия летного поля, а его уже начинали заправлять топливом, поспешно, но без лишней суеты подвешивая на подкрыльные пилоны ракеты и бомбы.

Жуткий конвейер смерти работал с ужасающей скоростью. После посадки проходил час, иногда чуть больше, и истребитель с полной боевой нагрузкой вновь взмывал в воздух, мерцая аэронавигационными огнями. Самолеты, один за другим, исчезали в ночном небе, унося свой смертоносный груз за тысячи километров, чтобы обрушить его на головы ничего еще не подозревающих людей. Одну и ту же картину можно было наблюдать и в Фэйфорде, и в Кефлавике, и даже в Тбилиси, где американцы оборудовали аэродром подскока. И только в Ижирлике, крупнейшей воздушной гавани заокеанской сверхдержавы в Средиземноморье, и одной из крупнейших во всем Старом Свете, все было иначе.

– Ну, что, приказа на вылет нет? – стоило только на летном поле появиться командиру эскадрильи истребителей F-15E "Страйк Игл", его со всех сторон обступали измучившиеся ожиданием пилоты.

– Приказано оставаться в боевой готовности, – с ощутимой неохотой сухо, так официально, как никогда прежде не говорил со своими братьями по оружие, отвечал офицер, как и все остальные, затянутый по горло в высотный костюм. – Ждите распоряжений. Штаб решит, когда лететь!

И они ждали, ждали уже несколько часов, с тоской провожая исчезавшие на горизонте самолеты своих товарищей из других подразделений, без устали крушивших русскую армию где-то за сотни миль отсюда, по другую сторону кавказского хребта, этой колоссальной границы между Европой и Азией. Две дюжины летчиков, сами пилоты и их штурманы-операторы, ждали, медленно сходя с ума и не смея отойти от своих машин дальше, чем на десять ярдов.

"Страйк Иглы" были полностью готовы к вылету – бортовая аппаратура проверена по пять раз дотошными техниками, баки залиты топливом по самые горловины. Руководителю полетов оставалось только взмахнуть рукой, спуская с поводка этих псов войны, готовых кинуться в самое пекло сражения, грудью пойти на русские ракеты и залпы зенитных орудий. Возможно, там, на севере, именно их присутствия не хватало, чтобы уже сейчас сокрушить упрямого врага, остановив его наступление. Но все, что оставалось этим людям – среди них было немало тех, кто уже успел повоевать в самых разных уголках мира и не боялся опасностей – сейчас, так это ждать, проявляя чудеса терпения. Они рвались в бой, но, как ни странно, в глубине души каждый из этих решительных и смелых, по-настоящему смелых парней боялся до дрожи, до холодного пота, что приказ на вылет все же будет отдан, а тогда им не останется ничего иного, кроме как выполнить его.

– Хессус Мария! – капитан-латиноамериканец, крепко сбитый, невысокий, в наследство от многочисленных поколений своих предков-ранчеро получивший легкую кривоногость, истово осенял себя крестным знамением, услышав сдержанный ответ мрачного командира. – Так, может, еще все обойдется!?

Они был нужны в бою, но там пока справлялись и без них. Эскадрилья, одна из лучших во всех Военно-воздушных силах, оставалась на базе, чтобы взмыть в небо лишь тогда, когда все станет очень плохо, чтобы одним ударом завершить сражение, а, быть может, и всю войну. И пилоты, нервно переминавшиеся с ноги на ногу возле своих машин, невольно косились на тележки с авиабомбами, которые тягач притащил от самых дальних складов, тех самых, вокруг которых и день и ночь стояли караулы морских пехотинцев, имевших приказ стрелять на поражение в любого, кто переступит черту.

Эти бомбы не казались чем-то особенным – такие же веретенообразные корпуса, короткие плоскости крестообразных стабилизаторов, вот и все. И только маркировка на их покатых боках выдавала истинную мощь этого оружия, впервые за много лет извлеченного на свет божий из надежно охраняемых хранилищ, и теперь, под присмотром все тех же морпехов, ждавшего приказа.

Тактические ядерные бомбы В-61 Mod.11 были самыми мощными боеприпасами тактического класса, и сейчас они стали последним, самым мощным козырем в затеянной большой игре с русскими. Узкие тридцатишестисантиметровые "тела", снабженные коротким оперением, скрывали в себе чудовищную, невообразимую мощь.

Боеприпасы весом всего триста двадцать пять килограммов несли энергию трехсот сорока тысяч тонн толуола, сжатую в плутониевом шаре, и трудно было представить те разрушения, которые они способны были произвести, обрушившись на головы врага. В прочем, мощность этих бомб, как оружия по настоящему высокотехнологичного, была регулируемой, и сейчас оказалась установлена на минимум – каждая из дюжины В-61 был равна "всего лишь" десяти тысячам тонн мощной взрывчатки, достаточно, чтобы уничтожить несколько кварталов, но маловато, если потребуется стереть с лица земли целый город.

Относящиеся к "пушечному" типу бомбы В-61 были устроены, в принципе, просто, как и должно действительно мощному оружию. Плутониевый шар был разделен на две половины, закрепленные в противоположных концах узкой трубы. Сработает детонатор – и заряды обычной взрывчатки толкнут эти половинки навстречу друг другу, вновь превращая в единое целое, создавая такую нагрузку, когда структуры сталкивающихся атомов начнут разрушаться, порождая цепную реакцию. И тогда над русской степью вспыхнет разом несколько новых солнц.

Из защищенного хранилища, стены которого, прошитые стальной арматурой, были способны сами выдержать близкий ядерный взрыв средней мощности, извлекли ровно дюжину бомб, погрузив каждую на отдельную тележку, и теперь требовалось не больше пятнадцати минут, чтобы прицепить боеприпасы на внешнюю подвеску истребителей F-15E "Страйк Игл". Экипажи самолетов, назначенных на роль ангелов Апокалипсиса, нервно курили неподалеку, с тревогой, с суеверным ужасом поглядывая на заостренные корпуса авиабомб, равных которым бывалые летчики не сбрасывали за всю свою насыщенную жизнь.

– Проверка завершена, – звучали отовсюду доклады техников прямо на летном поле проводивших тестирование ядерных зарядов, переходя от одного к другому, подсоединяя провода, колдуя над консолями переносных компьютеров, а затем продолжая свое размеренное, деловитое движение. – Взрыватель установлен. Все готово!

Все ждали приказа, боясь его, но будучи готовыми исполнить, если такова будет воля командования, решения которого не было принято подвергать сомнению. По сути, опытным пилотам предстояла довольно простая работа – полет по заданному маршруту, выход в район цели, сброс и уход в безопасную зону. Противник, лишившийся авиации, едва ли сможет дотянуться зенитными ракетами до парящих над облаками "Орлов", а даже если и так, не зря же было приготовлено целых двенадцать бомб.

Время шло, напряжение возрастало с каждой минутой. Летчики, бродившие по летному полю, вздрагивали, видя, как взлетает, или, напротив, заходит на посадку вернувшаяся из самого пекла, с очередной штурмовки русских механизированных колонн крылатая машина. Но для них самих приказа так и не было – в последний миг в далеком штабе все же решили приберечь до поры самый весомый аргумент в затянувшемся споре с русскими. Армагеддон откладывался, но и только – никто не верил уже, что извлеченное из-под семи замков оружие просто так вернется в темные бункеры, пугая всех только упоминанием о себе.

В штабе ударной группировки в Тбилиси давно уже забыли о том, что такое спокойная размеренная работа, да на войне едва ли может быть иначе. Любой план красив и идеален лишь до той секунды, когда он начинает воплощаться в жизнь, а уж тогда только и остается, что "латать дыры", исправляя прежде казавшиеся ничтожными недочеты, ошибки, становящиеся вдруг фатальными.

– Генерал, сэр, – устало потиравшего ноющие виски Мэтью Камински окликнул офицер разведки, через которого в штаб и стеклись потоки разнообразной информации, превращая человека в этакий живой фильтр. – Сэр, получены свежие разведданные. Спутник прошел над зоной боевых действий тридцать минут назад, сэр!

– На мой монитор, – приказал командующий Десятой пехотной дивизией, развернувшись к широкодиагональной панели плазменного экрана.