Вселенная Ехо. Том 2 - Макс Фрай

– Ну, пусть надеется. До сих пор это не удавалось даже мне.

– А ты пробовал? – не без ехидства спросил Брандо.

– А как ты думаешь? Но они обладают удивительным даром ускользать из объятий.

– Так где-то там еще и Зевс сидит, – растерянно сказал я Джинну. – Шарахнет он меня молнией по темечку, чует мое сердце!

– Какое тебе дело до его молний, Владыка?

– Все не могу привыкнуть к мысли, что я теперь такой крутой, – вздохнул я и снова уставился на экран.

В течение нескольких минут мне пришлось наблюдать, как Один моет руки. У меня сердце кровью обливалось – эти, с позволения сказать, «боги» не имели ни малейшего представления о сантехнике. Вместо душа (или хотя бы умывальника) бедняге Одину пришлось довольствоваться примитивным тазиком. Некое невероятное существо поливало ему на руки из кувшина. Приглядевшись, я понял, что это был каким-то чудом оживший игрушечный ежик гигантских размеров, с трогательными коротенькими лапками. В отличие от плюшевого пса, которого я уже видел раньше, ежик вел себя не как избалованный домашний зверек, а как настоящий денщик: он ловко орудовал кувшином и полотенцем и даже что-то ворчал себе под нос – я не разобрал, что именно.

Один тщательно вытер руки, отдал полотенце игрушечному зверьку, пересек короткий коридор и вошел в просторное помещение. Там было светло, как днем. Марлон Брандо лежал на узкой кушетке, устланной тонкими покрывалами, и равнодушно созерцал низкий стол, плотно уставленный драгоценными блюдами и кувшинами. В сероокую богиню, на которую мне было чертовски любопытно взглянуть, он так и не превратился.

Один уселся в высокое резное кресло и приступил к вдумчивому исследованию содержимого одной из мисок.

– Амброзию небось жрет, – хмыкнул я. – А запивать будет нектаром. Во люди живут!

Из разговора этой парочки я узнал массу интересных вещей. Правда, я не так уж много понял. Они озабоченно обсуждали какого-то загадочного «убийцу с веретенами», от чьей руки уже приняли смерть Дионис и Афродита, и другого, не менее загадочного парня, который умудрился благополучно удрать после сражения с Марсом и большой компанией разгневанных валькирий. Они называли его «пернатой змеей», что вызывало у меня какие-то смутные ассоциации, но поначалу я не стал это обдумывать: меня увлекла беседа мифических существ, легенды о которых очаровывали меня в детстве. И еще меня совершенно ошеломила их уязвимость. Вот уж не ожидал, что кто-то из богов-Олимпийцев может быть убит таинственным злоумышленником.

«Тоже мне бессмертные!» – сочувственно подумал я, с удовольствием вспоминая бесстыдное количество собственных запасных жизней.

– Если бы я знал их имена! – восклицал Один. – Тогда мы могли бы спать спокойно. Моя руна не впустила бы в твой дом даже самого Творца Вселенной – если бы я назвал ей его имя, конечно.

– А ты назови, – посоветовал Марлон Брандо. – Только этого прохвоста, Творца Вселенной, нам здесь не хватало.

– К сожалению, его имя мне тоже неведомо, – признался Один.

В конце концов эти двое начали отчаянно зевать, как самые настоящие люди, и решили, что им пора отходить ко сну.

Мне посчастливилось полюбоваться на добрый десяток валькирий, вставших на караул в спальне Марлона Брандо. Они были отчаянно красивы, но хотел бы я посмотреть на безумца, которому пришло бы в голову за ними поухаживать. От одного взгляда на их лица, яростные и невозмутимые, у меня похолодел затылок.

– А ты сам собираешься провести ночь без охраны, отпрыск Бора? – спросил Марлон Брандо. – Думаешь, можешь позволить себе такую роскошь? Ты, конечно, великий воитель, кто спорит, но когда имеешь дело с неизвестностью… Знаешь, и я ведь не худший из воинов, да и Арес тоже. Тем не менее мы оба не сочли позором для себя принять помощь твоих воинственных дев.

– Дело не в моей гордости. Просто в отличие от вас я хорошо знаю, как и когда умру, – объяснил Один. – Мне это было предсказано, а вам – нет. Поэтому я могу позволить себе роскошь провести эту ночь в одиночестве. Оно и к лучшему, мне есть о чем подумать. Кроме этих безымянных убийц существует наш настоящий враг. Наша давешняя застольная беседа у Ареса была слишком непродолжительной, и мы так ничего толком и не решили. Только сказали друг другу, что больше не хотим сидеть сложа руки и ждать неизвестно чего.

– Это он тебя имеет в виду, когда говорит о «настоящем враге», – заметил Джинн. – Слушай внимательно, возможно, узнаешь что-нибудь интересное об их планах.

Я и без того слушал так внимательно, дальше некуда. Но ребята сменили тему разговора.

– А ты еще не испытываешь потребность засыпать каждую ночь? – спросил Одина Марлон Брандо. – Счастливчик!

– Иногда я сплю, – неохотно признался тот. – К счастью, не каждую ночь.

– А тебе тоже не нравится спать, да?

– Не нравится. Слишком смахивает на смерть, – кивнул Один.

– Глупые они, – сказал я Джинну. – Сон – это же самая интересная часть жизни.

– Для тебя, но не для них. И, к слову сказать, не для меня, если сон хоть немного похож на оцепенение, сковавшее меня на долгие века, пока я ждал встречи с тобой, пребывая в этом проклятом сосуде.

– Немного похож, наверное, – признал я. – Но иногда это оцепенение полно чудес, которые не случаются с людьми наяву. Прими во внимание, что долгое время мне приходилось довольствоваться только этими чудесами… И еще сон хорош тем, что всегда можно проснуться. Во всяком случае, спящие, как правило, просыпаются.

– Человеческая жизнь тоже хороша тем, что всегда можно проснуться. Правда, люди, как правило, почему-то не просыпаются, – возразил Джинн.

Я еще немного понаблюдал за Одином. Он неподвижно сидел на ложе, обхватив руками колени, и, судя по всему, собирался провести так всю ночь. Волшебный телевизор Джинна не был приспособлен для чтения мыслей, поэтому я решил, что на сегодня с меня хватит. Я и так перебрал новых впечатлений. У меня голова кругом шла от избытка информации.

Экран телевизора погас. Я обернулся к Джинну – у нас появилось столько увлекательных тем для беседы! Но почти бесшумное копошение невидимой тени в темноте за моей спиной заставило меня досадливо поморщиться. Не было никаких сомнений, что нас опять навестила моя возлюбленная подружка, страстная индейская барышня Уиштосиуатль. Правда, пока она больше не пыталась подкатиться ко мне со своими солеными поцелуями, но ее безмолвное присутствие отравляло все мои ночи. Похоже, леди терпеливо ждала подходящего момента.

– Опять эта стерва! – пожаловался я Джинну. – Надоела! Надо бы прикинуться скромным богом какого-нибудь всеми забытого племени и навестить Одина, попросить, чтобы намалевал у меня на груди свою защитную руну. Тем более, я-то знаю, как зовут мою обидчицу…

Тут я осекся. У меня даже дыхание перехватило – я внезапно подумал, что вполне может быть… Еще несколько секунд я потратил на суматошные попытки свести концы с концами. К моему величайшему изумлению, концы вполне сходились. Во всяком случае, гипотеза была чертовски хороша, и я решил осчастливить Джинна, излив на него бальзам собственной мудрости.

– Знаешь, сколько их, этих индейских богов? – торжественно спросил я Джинна. И, не дожидаясь его ответа, продолжил: – Я и сам не знаю. Но чертовски много, можешь мне поверить. Кроме нашей соленой приятельницы там еще куча народа, один другого кровожаднее. И вот что любопытно: Один несколько раз упомянул некоего «пернатого змея» – насколько я понял, именно он пытался убить их приятеля Ареса. Так вот, среди ацтекских богов как раз имеется пернатый змей – Кецалькоатль. Крутой мужик, неудивительно, что бог войны и шесть валькирий в придачу не смогли с ним справиться! Впрочем, они там все крутые… Надо будет посмотреть в энциклопедии. Очень может быть, что мы найдем там и этого героя с веретенами, который убил Диониса и Афродиту… Слушай, это что же получается? У нас тут конец света, мы к нему ответственно готовимся, как юные скауты к летнему походу, а эти умники решили потихоньку перерезать нам глотки и все испортить – какого черта?! Впрочем, очень может быть, они правы, и мы не заслуживаем иного обращения. Но я так не играю. Мне не интересно. Я им, пожалуй, устрою веселую жизнь. Мы еще посмотрим, кто на кого будет охотиться.

Я и сам не заметил, как начал сердиться. Глупо, конечно, злость никогда не шла мне на пользу. И потом, я не очень-то представлял себе, каким образом собираюсь «устроить веселую жизнь» огромной компании кровожадных, могущественных индейских богов.

– Тебе не следует волноваться по пустякам, Владыка, – заметил Джинн. – Одно из двух – или ты ничего не можешь изменить, и тогда волноваться бесполезно. Или можешь. Но в этом случае тебе следует браться за дело, а не тратить силу на беспокойство и гнев.

– Хорошо быть старым, мудрым, да еще и джинном! – усмехнулся я. – Я тебе смертельно завидую, дружище.