Клеймо сводного брата (СИ) - Попова Любовь

Глава 39.

Мне очень повезло. Я устроилась в художественную школу, нашла на пол дня няню и даже умудрилась завести умудренную опытом подругу врача.

За три месяца моя жизнь пришла в подобие нормы, хотя я ни на один день не забывала о том, что оставила. Я часто держала трубку телефона, чтобы просто позвонить Герману. Услышать его голос. Но сдерживалась, несмотря на то, что, когда вернулась память, я уже перестала воспринимать его поступок как зло.

Простила во второй раз, потому что это не было следствием желания сделать больно, он просто не сдержался.

И я знала, чувствовала, что Герман где-то рядом. Опять как в Питере я кожей ощущала его взгляды, его незримую поддержку.

Я решила, что хочу быть с ним, что достаточно побыла свободно. Пришла к решению спустя много одиноких ночей, что мне нужен только он. Всегда был нужен. Пусть я немного не понимаю, почему Герман сразу не сообщил мне о том, что я потеряла память. Но ведь это можно просто спросить? А еще спросить, почему он не признался в своих чувствах много лет назад.

А пока Жанна, та самая подруга, что живет по соседству, помешивая сахар в чае о чем-то спрашивала меня:

— Тебе надо проветриться. Юбилей больницы отличный повод.

Я поднимаю голову, выплывая из своих мыслей и хмурюсь.

— Но я не врач.

— Ты со Славой постоянные пациенты, — пожимает она плечами, а я вспоминаю ежемесячный прием для взвешивания малыша. Да уж, завидная регулярность. — Тем более я уже достала пригласительный. А со Славой посидит Алла Ильинична, я уже ей позвонила.

— Жанна, я говорила, что не люблю, когда решают все за меня, — напрягаюсь всем телом. Только я начала жить своей жизнью, как опять двадцать пять.

— Соня, прошу тебя, сходи на вечеринку. Тебе там понравится.

Она так посмотрела. Состроила такое виноватое лицо, что скажи она мне сейчас выйди в окно, я бы и на это согласилась.

— Ладно. Зайду на пол часа и домой. Не хочу, чтобы Алла подумала, что я гулена. Она очень строгая.

— Она ханжа, — фыркает Жанна и поднимается. – Отлично. А завтра идем выбирать тебе платье.

Надевая очередное платье в примерочной, я думаю о Германе и о том, что он сделал с компанией отца.

До меня дошли слухи, собственно, я просто позвонила домой Петровне, что так там и работала, и выяснила, что Герман продал Пете свою половину компании.

Это позволило мне не быть найденной, ведь теперь даже если я буду претендовать на свою часть, у Пети все равно больший процент акций.

Герман спас меня.

И это еще больше убедило меня к нему вернуться, если, конечно, он сам того захочет. Навязываться я точно не собираюсь.

— По-моему это отличное, — кивает Жанна, наблюдая, как струится ровными волнами голубое, под цвет глаз, на мне платье. Мне оно тоже понравилось больше всех. Особенно вырез на груди. Он напоминал мне тот халат, который я снимала с себя перед массажем. Тем самым массажем, что я не могу забыть ни днем, ни ночью.

Их всех интимных действий, что совершал со мной Герман, это казалось самым эротичным.

Выходя из дома вечером следующего дня, я волнуюсь. Не из-за Славы. В няне я уверена. А из-за вечеринки, на которой так настаивала Жанна. И только на самом вечере понимаю почему.

Это был сговор.

И даже странно, как это я сама не догадалась. В Белгороде только одна крупная больница. Что удивительного, что Герман пришел работать именно в нее.

А то, что он в городе, я не сомневалась. Он бы не оставил меня, потому что действительно любит. Только не приближается. Выжидает.

— Давно он приехал? – спрашиваю Жанну в лоб. Она смущенно улыбается, и мне хочется дать ей щелбан за такое самовольство. Они опять решают за меня. А может быть я еще не готова? А может быть Герман еще не готов?

— Он, кстати, не причем. Я увидела у него на телефоне твое фото и все выспросила. А ты знаешь, я умею быть настырной.

— Знаю, — вздыхаю, прикрываю глаза, вспоминая, как не хотела с ней общаться. Но она буквально пробралась в мой дом, чтобы выпить чашку чая. Теперь постоянный гость.

Ладно. Пора действительно поговорить. И в платье я чувствую себя гораздо увереннее, чем в пижаме, в которой я хожу по дому.

Я прохожусь мимо нарядных врачей и их именитых пациентов, почти не слышу музыку, что льется со сцены, зато почти оглушена биением своего сердца, когда вижу впереди Германа.

Сейчас я спрошу у этого разодетого в приличный костюм франта самое главное. От откровенности его ответа будет зависеть наше будущее. Совместное или нет.

Глава 40.

Герман смотрит мне прямо в глаза, не двигается. И я шагаю медленно, чувствуя, как от страха и предвкушения внутри все переворачивается. Стоит мне подойти ближе, как Герман словно оживает. Отставляет бокал с шампанским, хватает меня за руку и куда-то тащит.

По больничным коридорам все дальше от зала, где проходит вечеринка. Он заводит меня в кабинет, где, судя по пустым столам, давно никто не работает.

— А что здесь?

— Ординаторская, но исследовательский отдел закрыли, — отвечает Герман, закрывает двери и медленно поворачивается. Меня ментально отбрасывает волной его желания. Оно буквально проникает в каждую клеточку, и я только сейчас понимаю, как мне не хватало этого. Его грубости и страсти. Его несдержанности. Его… Члена.

Но прежде чем все случится — в чем я не сомневаюсь — я хочу спросить.

— Почему ты не пресёк мои отношения с Петей. Почему уехал?

— Отец поставил мне ультиматум. Если я трону тебя, он перережет мне путь к своим деньгам. Я мог не любить его, но деньги я полюбил даже слишком сильно.

Герман делает шаг ко мне, но я качаю головой, пытаясь осознать его слова.

Значит наши жизни были практически разрушены. До основания. Только потому что Герман не хотел быть бедным. Я была бедной. Это неприятно, но, чтобы так…

— Ты же зарабатывал.

— Это все капля в море. Мне хотелось больше. Имея кусок хлеба, ты хочешь всегда намазать его маслом.

Это верно. Но он ведь работал врачом после происшествия на свадьбе. И сейчас он просто врач, а значит…

— И несмотря ни на что, ты взял меня. Ты взял то, что сам променял на деньги.

— Не мог иначе, — произносит он тихо, гортанно и снова делает шаг. А у меня от возбуждения пальчики на ногах поджимаются. — Я никогда не мог держаться от тебя подальше. Соня. Я признаю, что был идиотом, но я все исправил. Больше нас с тобой никто никогда не побеспокоит. Нам больше ничего не мешает быть вместе.

— Это если я решу, что простила тебя, — задираю подбородок, и хочу мимо пройти, но Герман хватает меня пальцами за шею и разворачивает к себе. Близко. Так близко, что я вижу искры в коричневой радужке его глаз.

— Ты здесь. Ты пошла за мной. Я дал тебе три месяца, пока решал проблемы. Теперь я не дам тебе ни дня. Ни секунды без меня, — произносит он все тише и шепчет яростно в губы. – Ни секунды без тебя.

Герман толкает меня к стене, толкается языком в рот, игриво скользит по небу, ласкает зубы, жалит кончик моего. Меня накрывает волной бурного потока удовольствия и осознания, что он прав.

Я могла не подходить к нему и дальше жить своей жизнью. Она меня устраивает. Но каждый день мне казалось, что счастье неполное. Мне нужен Герман. Всегда был нужен только он.

Именно эта мысль заставляет меня поднять руки, обнять крупную, украшенную рисунками шею и прижаться всем, ноющим от жажды, телом.

— Я больше не буду извиняться. Ведь человека… — говорит он торопливо, целуя мою щеку, касаясь шеи, вычерчивая влажные узоры страсти. – Определяют поступки.

Я ничего не говорю, но задерживаю дыхание, когда сильные с твердыми мышцами руки касаются подола моего длинного — теперь кажется слишком тесного — платья. Приподнимают его.

Я вскрикиваю от неожиданности, когда Герман с треском разрывает ткань, открывая себе лучший доступ.

Но так и стою, часто дыша, не шелохнувшись, пока он поглаживает стройные ноги в тонких чулках.