Победитель. Лунная трилогия - Ежи Жулавский

Есть что-то удивительно таинственное в этом слабом полярном свете. Я помню, как при виде его у меня создавалось впечатление, что я оказался во сне на какой-то зачарованной земле, в стране вечной весны, где, по преданиям греков, после смерти пребывали души умерших. Легкий призрачный туман клубится среди зелени, ни один голос не прерывает упоительной тишины. Здесь как будто вечно царит холодная, но безоблачная весна. Мы прожили в этом краю больше полугода, но за все это время небо лишь однажды было затянуто тучами. Дождя там не бывает почти никогда, и поэтому там нет вод, родников, ручьев. Воздух, однако, так насыщен водными парами, что этой влажности вполне достаточно для развития растительности. Наши травы, деревья и цветы тут несомненно высохли бы, но здешняя растительность приспособлена к условиям жизни на Луне.

Здешние луга поросли удивительно сочной растительностью, похожей на наши мхи, и так же, как они, приспособленной к тому, чтобы всасывать в себя влагу прямо из воздуха, только в еще большей степени. Она содержит в себе столько влаги, что выжимая вручную растения, мы могли получить несколько литров этой необходимой жидкости. Поэтому проблемы с питьем у нас не было, гораздо хуже было с продовольствием. Мы нашли несколько видов сочной зелени, годной к пище, и большое количество любопытных микроорганизмов, похожих на улиток без ракушек, но нам не на чем было их приготовить. Взятые с Земли запасы топлива вскоре закончились, а здесь мы не могли найти ничего, что могло бы его заменить. Даже толстые, одеревеневшие стебли мхов были так насыщены влагой, что из них невозможно было разжечь огонь, а о том, чтобы высушить их в таком насыщенном водными парами воздухе не могло быть и речи. Торф, который мы обнаружили здесь в большом количестве, также был пропитан водой.

Я был уже совсем здоров и выходил из наскоро установленной палатки на прогулки по равнине, когда мы оказались под угрозой полного отсутствия топлива. На этот счет мы вели долгие советы и проводили различные испытания, которые всегда оканчивались ничем. Петр подал идею: выносить толстые стебли и отжатый торф на гору, где светит Солнце, в надежде, что там они скорее высохнут, чем в темной долине. Но и наверху солнечные лучи были слишком слабыми. Через несколько десятков часов торф, предварительно отжатый от воды, вновь набрал столько влажности из воздуха, что вся работа оказалась напрасной.

Итак, использовав все деревянные предметы, без которых мы могли обойтись, мы разожгли последний большой костер, надеясь высушить на нем весь собранный в окрестностях горючий материал. Если бы нам это удалось, мы могли бы поддерживать постоянный огонь, подсыпая туда все новое и новое сухое топливо. Но, к сожалению, и эта надежда не оправдалась. Мы сожгли все, что только могло гореть, а получили только маленькую горстку сухих веток и торфа. Это помогло нам понять, что для того, чтобы получить достаточное количество топлива, нужно было сжечь втрое больше. Наш «вечный огонь» погас через несколько часов. Мы использовали его только для того, чтобы запустить в действие машину, заряжающую аккумуляторы нашего автомобиля.

Следовательно, нам пришлось обходиться без огня. Воздух, насыщенный большим количеством водяных паров, всегда прогревается равномерно и прекрасно сохраняет солнечное тепло, поэтому холод не особенно нам досаждал. Однако нам было очень трудно привыкать к сырой пище Остатки запасов искусственного белка, эквивалентного настоящему, и сахара мы старательно укрыли на тот случай, если во время дальнейшего путешествия не нашли бы в окрестностях достаточно пропитания. Мы по-прежнему ни на минуту не отказывались от намерения приблизиться к центру скрытой от Земли части Луны. Но пока от продолжения путешествия нас удерживали три обстоятельства. Прежде всего, я еще не настолько окреп после перенесенной болезни, для того чтобы перенести тяготы пути, к тому же Марта в скором времени ожидала появления на свет ребенка Томаша… К этому, при отсутствии топлива, присоединялся страх перед долгими морозными ночами, которые должны были ждать нас, как только мы отдалимся от этой страны вечных сумерек.

Но несмотря на все недостатки и страхи, месяцы, проведенные на полюсе, принадлежат к самым приятным воспоминаниям моей жизни на Луне. Полотняную палатку, привезенную с Земли, мы поставили точно на полюсе, где прямо над нашими головами светила полярная звезда Луны. Правда, мы видели эту звезду, которая долго была нашим путеводителем, в зените только один раз, во время затмения Солнца, когда уже собирались продолжать путь. Звезды, видимые в безвоздушной пустыне день и ночь, тут не показываются никогда, кроме того времени, когда Солнце заходит за земной диск и короткая ночь опускается на эту страну вечного света.

В палатке мы только спали, а большую часть дня проводили под открытым небом, наслаждаясь пейзажем, который, несмотря на то, что мы с ним вполне освоились, не утратил для нас своей мягкой красоты. Все здесь удивительно гармонично и вписывается в общий, необыкновенно спокойный тон: зелень и розовые горы, бледное небо над ними и свежий, прохладный аромат растений. И на наши души опускается покой… Теплота и сердечность царили в нашем маленьком кружке. Все обиды, страсти и недоразумения были так далеки от нас, как эта страшная пройденная пустыня, воспоминания о которой все еще бросали нас в дрожь.

Время проходило незаметно в разговорах то о Земле, краешек которой еще иногда показывался над горизонтом, то о наших дорогих товарищах, спящих в своих тихих могилах посредине пустыни, то о неизвестном будущем, которое ждало нас. Говорили о ребенке, который должен появиться на свет, о краях, которые еще увидим, обо всем, за исключением одного… Мы никогда не затрагивали тему, которая уже один раз чуть не вызвала столкновение между мной и Петром, а именно: кому из нас в будущем будет принадлежать Марта. Удивительно, но, по-моему, в то время мы даже не думали об этом. По крайней мере я не думал. Ведь, в конце концов, сегодня, когда прошло уже много лет с тех пор, я могу признаться перед собой… Я любил эту женщину, любил даже больше, чем в состоянии выразить, но любовь эта была какой-то странной…

Когда я смотрел на нее, на ее нежное и похудевшее лицо, с которого никогда не сходила полупечальная, полумечтательная улыбка, на ее маленькие и белые руки, постоянно занятые работой, она казалась мне совсем непохожей на ту Марту, которую я знал когда-то, красивую, страстную, уверенную в себе, я чувствовал, как мою душу заливает море тепла к этой, такой хорошей и такой несчастной женщине. Мне хотелось медленно погладить ее по голове и сказать, что я готов сделать все, что в моих силах, отказаться от, всего, чего мог желать, только бы она была хоть чуточку счастливее — только из благодарности за то, что я могу на нее смотреть.