Война на истощение - Владимир Дудченко

Полещук сунул руку в карман, но, поняв, что не успеет достать пистолет, молча поднял руки, и посмотрел в сторону выбежавшего из комнаты человека. Человек повел дулом автомата — лежать!

— А не пошел бы ты, Сажин, на хрен! — сказал Полещук, увидев плотного молодого парня в камуфляжной форме. — Я твой голос с первого курса знаю, мудила. Про уши вообще не говорю… Руки вверх! Стреляю! — С издевкой процедил Полещук и плюнул на пол.

— Щука! Оху…ть можно! Я же мог тебя застрелить!

— Конечно. Из этой твоей пукалки… Порт-Саида дурацкого… Из него только по воробьям в упор и то не попадешь! — сказал Полещук. — Мудак, надо же так напугать…

— Сам такой, Щука, — ответил Сажин. — Шатаешься, мать твою, где наших вообще быть не должно.

Однокурсники обнялись. Спины обоих были влажными от пота. Сажа метнулся в комнату и вышел оттуда с бутылкой растительного масла, судя по рисунку подсолнуха на этикетке.

— Во, нашел, — гордо сказал он, как будто не случилось этой неожиданной встречи в окрестностях Суэца, около разбитого цементного завода. — Саня, если б ты знал, как хочется жареной картошечки. Как масло увидел, сразу эта мысля появилась. А ты как здесь оказался?

— Как, как… Послали. Дело есть. А ты?

— Я… Да случайно. Вентилятор ищу.

— Вот так номер! Самое интересное, что я тоже ищу вентилятор. Ротные офицеры попросили — найди, мол, что-нибудь, что крутится, потому что невозможно так жить в мальге.

— Витек, давай перекурим. Ноги, честно говоря, трясутся от такого неожиданного рандеву.

— Давай, Щука. Я тоже сам не свой… Мог бы полоснуть очередью… А потом? Ужас, старик… Я бы не пережил…

Они закурили, глядя на выход из квартиры. Было довольно тихо, где-то щебетали воробьи, в разбитую ставню светило солнце. Его лучи отражались на пыльных стенах покинутой квартиры, освещали детские рисунки, какую-то утварь в шкафах. Эта тишина казалась слишком подозрительной. Впрочем, тишина в зоне Суэцкого канала — понятие весьма относительное: если прислушаться, то в любое время можно услышать долетавшие откуда-то издалека то гулы самолетов, то стрельбу артиллерии…

— Ну, где же твоя картошка? — не выдержал Полещук, докурив сигарету.

— Где, где, искать надо.

Через четверть часа, как это ни странно, картошку нашли. Проросшую. Нашли и единственное, на чем можно было ее попытаться сготовить — небольшой сферический обогревательный рефлектор. Убедившись в том, что есть электричество, принялись за дело. Очистили и нарезали картошку, поместили ломтики на отражатель, воткнули вилку в розетку и стали ждать. Наконец-то первая партия была почти готова, и Полещук с Сажиным стали с наслаждением жевать ломтики недожаренной картошки.

— Помнишь, на вилле гуляли? — спросил Сажин, тыкая кончиком ножа картофель на отражателе и отгоняя рукой назойливых мух. — Эх, сыроват немного… Еще Озеров тогда к нам подвалил, вопросики странные задавал.

— Ну, помню. А что? — внутренне напрягся Полещук и посмотрел на Сажина. Тот заулыбался.

— Я в ту ночь девку местную трахнул. Шармуту. И почти даром. Ты, Щука, спроси, где?

— Где?

— Не поверишь, Саня. В полицейской будке.

— В этой полосатой? — удивился Полещук. — Она же метр на метр! Заливаешь, Сажа, это невозможно.

— Рассказываю. Вы тогда взяли тачку и поехали в Насер-сити, а я решил прогуляться. Иду по дороге, смотрю: молодая такая шармута стоит. Я к ней и подкатил. Поначалу цену заломила, пришлось поторговаться. В общем, сошлись на двух фунтах. А куда ее вести? Ведь не в Насер-сити, сам понимаешь. Мухабарат, Бардизи… Идем с ней по дороге, и попадается эта самая будка. Пустая. А я уже изнемогаю, так хочется… Задрал платье, щупаю рукой — голая, без трусов, чувствую, вот-вот кончу…

— А полиция нравов? А триппер и сифилис? — спросил Полещук.

— Какая полиция? Ночь! И девка, вроде, чистая, — сказал Сажин и заерзал на стуле. Видимо, сомнения на этот счет у него еще оставались.

Странное явление, подумал Полещук, проституция в мусульманской стране. Как это объяснить? Ладно бы только в ночных клубах, где своим телом торгуют некоторые европейки. Это понятно. Непонятно, когда сексуальные услуги предлагают местные женщины, и молодые, и не очень молодые. Кто-то из наших ребят говорил, что в Каире есть даже подпольные публичные дома. А о том, что в египетской столице имеется целая улочка, где можно выбрать шармуту на любой вкус и цвет, и договориться о цене, знает практически каждый каирский таксист. Более того, тот же таксист за дополнительные деньги, если у клиента нет места, предложит салон свой тачки. Вот тебе и ислам! Несомненно, только нищета толкает этих женщин на панель…

— Короче, говорю ей, давай, мол, в будку, — продолжал рассказывать Сажин. — Она ни в какую, еле уговорил. А потом был цирк с акробатами. Я и так, и эдак — не получается. Наконец, в совершенно немыслимой позе удалось пристроиться…

Первый разрыв снаряда был далеко, и особого внимания парни на него не обратили. Потом, ближе, в соседний дом. Когда шарахнуло довольно близко и все здание вздрогнуло от ударной волны и стены пошли трещинами, они бросились к выходу. Еще один взрыв, сильный толчок спрессованного, смешанного с пылью воздуха в барабанные перепонки…

— Витя! — громко крикнул оглушенный Полещук, коря себя за то, что не взял каску. — Где твой транспорт?

— На дороге около завода! — заорал Сажин в ответ. — Бежим!

Они выскочили из дома, окутанного пылевой завесой, и, пригнув головы, быстро побежали к дороге. Полещук обернулся: позади взрывы снарядов в куски разносили дома, в воздухе парили какие-то фрагменты крыш, поднявшиеся клубы дыма почти закрыли солнце. Солнце, языческим богом которого был Ра, главный символ древних египтян, казалось, стонало от боли…

— Щука, твою мать! Прибавь ходу! — кричал Сажин, спотыкаясь на бегу. «Порт-Саид» он забросил за спину, и вцепился правой рукой за автоматный ремень. — Туда, Саня! Вон грузовик стоит, видишь?

— Вижу, Сажа, вижу! — ответил Полещук, задыхаясь от пыли. — Называется, картошечки поели… А про шармуту в полицейской будке ты все-таки наврал. Трепло!

— Да пошел ты, Фома неверующий!

Глава двенадцатая

Четвертый израильский самолет за сегодняшний день был сбит египетскими зенитчиками во время попытки группы израильских самолетов подвергнуть бомбардировке египетские позиции вдоль Суэцкого канала. Об этом говорится в распространенном агентством МЕН заявлении представителя командования вооруженных сил ОАР.

26 декабря зенитная артиллерия ОАР сбила еще один израильский самолет.

— Три-четыре тонны! Ну, не может поднять даже эта мощная вертушка! — упирался командир эскадрильи «Супер Фрелонов» Мордехай Дахан. — Вы чего, вообще не понимаете? Четыре тонны! На внешней подвеске!

— Сможет. И вообще, командир, задача поставлена Генштабом, и ее нужно выполнять! — отрезал Хагай Леви. — Мне вообще непонятно, чего ты упрямишься. Операция «Тарнеголь»[76] согласована на всех инстанциях, все рассчитано специалистами. Какого дьявола ты выступаешь?

— Майор, это же хара! — возмущался летчик. — Да, я знаю, что вы тренировались с П-10, но это не одно и то же! Неужели ты, майор, не понимаешь?

— Понимаю, капитан! А что делать? — Хагай Леви потер подбородок, сощурился и вперил взгляд на комэска. — Выполняй, капитан, приказ Генштаба!

Командир эскадрильи Мордехай Дахан медлил. Он посмотрел на быстро темнеющее небо, потом на свои вертолеты, как будто ждал, что кто-то свыше отменит трудно выполнимый приказ.

— Ну, так понятна задача? — переспросил Леви комэска. — Время, как говорят англичане, деньги! — Начать погрузку! — крикнул Леви, и стал наблюдать, как его десантники, переругиваясь, загружаются в вертолет, таща с собой сварочное оборудование, тросы и что-то еще. — Давай, давай, командир, выполняй свои обязанности! — Леви посмотрел на часы. — Мы на пределе, я мэтумтам![77] — сказал он. — Ялла!

Командир эскадрильи, что-то недовольно буркнув, скомандовал летчикам, натянул на голову летный шлем и пошел к головному вертолету. Заревели мощные двигатели, и через несколько минут «Супер Фрелон» поднялся в воздух и взял курс на Рас-Гариб. На полевом аэродроме Эт-Тур в ожидании сигнала остались две такие же махины…

Тьфу, черт побери! — очнулся от короткого сна командир «Шфифона» майор Леви. — И надо ж такому присниться. Сон с явью. Дурь какая-то. Тренировка же была с «Фрелонами» и груз поднимали почти тот самый, трехтонный… Гудели мощные двигатели, вибрировал металлический пол грузового отсека вертолета, под завязку забитого оборудованием; подремывали десантники. Леви приподнялся и посмотрел в иллюминатор. Темно. Он глянул на светящийся циферблат наручных часов: скоро должны быть у цели.