Двуликая правда - Евгения Игоревна Державина
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– И-исключено! – воскликнул охранник. – Я очень хо-орошо помню: как раз в тот день, когда я машину засек, «Спа-артак» разгромил «Ростов» – пять – один. Такое событие не забудешь! После матча с ребя-ятами отметили, как водится. Но умеренно! Уме-рен-но, – по слогам повторил Роман. – Потом поехал…
Его ответ заглушил свирепый лай. В прорези под чьей-то калиткой мелькнул черный кожаный нос размером с хорошую картофелину. Ускорив шаг, Марк переспросил:
– Куда поехали?
– На раб-боту, в Эдем.
Миновав дом управляющего, Марк свернул с центральной улицы и теперь шел вдоль одинаковых заборов в глубь поселка. Чем дольше он слушал Романа, тем больше убеждался, что тот был не совсем трезвый.
– Во сколько?
– Не помню. До о-обхода еще к-куча времени оставалась – я даже вздремнуть успел.
– На смене?
– А что, б-бывает, – протянул Роман без тени смущения в голосе.
Марк подумал, что, вероятно, поэтому он и опоздал с обходом.
– Вы работали в одиночку или с напарником?
– Вдвоем: пока один на дозоре, вто-орой караулил в сторожке у главного въезда.
Марк зажал телефон плечом и достал ключи. Шагнув на участок, он тут же оказался в окружении виляющих хвостов и мокрых носов. Кларины собаки быстро привыкли к нему и даже радовались его визитам, чего нельзя было сказать о кошках – те так никого и не замечали, кроме хозяйки.
– Сколько длилась ваша смена?
– Д-два через два работали.
– С Моховыми вы были хорошо знакомы? – уточнил Марк, поднимаясь на крыльцо в сопровождении особо дружелюбного терьера по кличке Дик.
Роман хохотнул:
– Да откуда? Я от силы полг-года там проработал. Как-то не до-овелось б-близко пообщаться.
– Но «Лексус» его узнали?
– Как не узнать, когда он та-акой один в поселке? Вообще, если вам про них по-одробности нужны, то это не ко мне, а к упра-авляющему. Они незадолго до этого хо-орошо так вместе кутили: музычка, ша-шашлычки, все дела. Он точно больше меня расскажет, – насмешливо проговорил Роман и добавил: – Еще вопро-осы?
– Да нет, я узнал все, что хотел, – подтвердил Марк. – Всего доброго.
Вопросы у него и правда закончились. Кроме одного: насколько сильно охранник был пьян в день исчезновения Лики.
Глава 20
Полная луна, словно прожектор, била в распахнутое настежь окно, заливая спальню молочно-голубым светом. Ночной ветерок раздувал тонкую штору и приятно охлаждал разгоряченную кожу.
Клара устроила голову на его плече и, казалось, заснула. Прислушиваясь к отдаленным трелям соловья, Марк переплел ее тонкие пальцы со своими. Все-таки хорошо, что они решили съехаться и можно не ждать следующих выходных, чтобы лежать рядом с ней на мятых, слегка влажных простынях и ни о чем не думать…
Клара потерлась щекой о его предплечье и вдруг спросила:
– О чем ты думаешь?
Марк усмехнулся про себя и лениво махнул рукой в сторону окна:
– Хорошо поет.
Какое-то время она молчала, а когда заговорила, Марк уловил в ее голосе оттенок легкой грусти:
– Помню дачные вечерние посиделки за самоваром, когда вся семья в сборе, а на кусте сирени заливается соловей. И продавленный гамак в саду, в котором я читала любимые книжки. И построенный папиными руками дом… – Клара вздохнула. – Вот, наверное, поэтому мы с Ликой и хотели жить за городом – чтобы снова вернуться в детство. – Она повернулась к Марку: – Кстати, ты никогда не рассказывал о своем отце…
Марк помолчал, обдумывая ответ. Этой темы он намеренно не касался в их разговорах. Не то чтобы избегал ее, нет, – скорее, она была ему неприятна. Однако Клара имела право знать.
– Да что говорить… Мой отец – запойный алкоголик, – глухо произнес Марк. – Тащил из дома все, что не прибито. Что прибито – ему просто было лень отдирать, так бы тоже унес. Пока он с дружками опохмелялся, мать вкалывала переводчиком на полторы ставки. Обычно отец ее побаивался, но ровно до тех пор, пока не выпьет. Тогда ему море становилось по колено и он устраивал ей дикие сцены: мол, шляется где-то по кабакам вместо работы, тратит семейные деньги. При этом сам он всю жизнь проработал в НИИ каким-то младшим специалистом, пока его не турнули после развала Союза. Нормальную работу он больше не нашел, стал еще больше пить и отыгрываться на маме… Однажды ей запястье сломал. Я, двенадцатилетний пацан, на него с кулаками полез, так он просто швырнул меня, как щенка, об стенку. – Марк хмыкнул. – Неделю дома с сотрясением валялся.
Клара сжала его руку.
– Прости, я не знала…
– Да ничего. – Он погладил большим пальцем ее ладонь. – Все уже забыто. Как и он сам.
– Он умер?
– Понятия не имею, – равнодушно проронил Марк. – Мама подала на развод, когда мне было шестнадцать. Не знаю, чего она так долго ждала, может, хотела вырастить меня в полной семье. В общем, мы переехали в квартиру к бабушке, и больше я о нем не слышал. Но очень боялся, что он снова появится в нашей жизни. Даже поступил на юрфак – чтобы защитить мать, если придется.
– Это так ужасно, – сочувственно прошептала Клара.
Марк кивнул.
– Мама, кстати, была против моей работы: всегда хотела, чтобы я стал врачом.
– Давно хотела спросить: почему ты уволился?
– По разным причинам… – неопределенно отозвался он.
Клара выбралась из постели, накинула халат и устроилась на подоконнике, подвинув к себе керамическую пепельницу. Луна светила ей в спину, растекаясь голубоватым ореолом на слегка растрепанных волосах.
– Расскажи, – попросила она, выдохнув первое облачко дыма, и оно тут же исчезло во тьме.
Марк сел в кровати и прислонился к мягкому велюровому изголовью.
– Ну, во-первых, пресловутая «палочная система». Слышала о такой?
– Да. Правда, особо не вникала, что это.
– Если коротко, «палка» – это план по раскрытым уголовным делам, которые следователь должен направить в суд в очень жесткие сроки. У каждого подразделения свои нормативы. В итоге все гонятся за показателями. Сложные дела часто стараются не брать под любыми предлогами, если видят, что там нет никаких перспектив. Или отказывают в возбуждении дела.
– Потому что такие случаи не раскроют? – догадалась Клара.
– Да, останется висяк, за него «палку» не получишь. Куда проще взять дело, где преступник заранее известен. Ну или выбить «чистосердечное» признание… И вот представь: я, такой молодой и наивный, пришел работать «дядей Степой», ловить злодеев и восстанавливать справедливость, а начальство подсовывает нераскрытую кражу и намекает повесить ее на местного бомжа или наркошу. Причем частенько тот и не против: ему тюрьма уже как дом родной и без дозы отдохнуть можно, а то не ровен час – сторчится на воле. Если пойдешь на это – закроешь дело и все будут довольны. Не пойдешь – снизишь показатели подразделения, да и от начальства огребешь по полной. О какой справедливости тут может вообще идти речь?
– Да уж, – отозвалась Клара.
– Нет, были, конечно, и нормальные расследования, – добавил Марк, – иначе я бы сразу сбежал. Но принять решение мне помог один случай…
Она отвернулась от окна и посмотрела на Марка, явно ожидая продолжения. Он колебался, раздумывая, стоит ли портить приятный вечер такими воспоминаниями. Однако камерный полумрак и искренность, возникшая между ними, провоцировали на откровенность.
– Как-то раз мне позвонил институтский приятель, Николай Сапожков, – начал Марк. – Рассказал, что сбил пешехода и со страху слинял с места ДТП. Через пару дней его поймали и на время следствия решили отправить под арест. Он, конечно, перепугался и умолял меня помочь ему остаться до суда на свободе. Заодно напомнил про одно одолжение, которое во время учебы оказал мне его отец, замдекана нашего факультета. По глупости я попал в списки на отчисление, ну и тот замолвил за меня словечко. Из института я не вылетел, но, как говорится, остался должок. – Марк криво усмехнулся. – В общем, коллега из отдела по ДТП пошел мне навстречу и до суда отправил Кольку домой под подписку о невыезде. О чем вскоре я очень пожалел…
Марк помрачнел, выуживая из памяти неприятные подробности.
Клара слушала, не перебивая.
– В общем, спустя
