Жуть - Алексей Жарков
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
…Слёзы матери:
— Судьба не простит, сынок! Не простит! Человек строить должен… А рушить — дело Антихриста…
Воспоминания не несли эмоций — просто картинки и слова. Даже слова матери. Она ошиблась дважды — судьба простила, а Антихрист оказался союзником.
Однажды Черчилль сказал: «Если бы Гитлер вторгся в ад, я бы, по крайней мере, замолвил за дьявола словечко в Палате общин». Но Гитлер не совался в ад, и к тому времени, когда британский острослов красовался перед европейской публикой, большевики уже вовсю собирали урожай от плодотворного сотрудничества.
С теми, кого быть не должно. С теми, кого нет.
Британцу оппонировал Сталин: «Нет крепостей, какие не могли бы взять большевики».
И они взяли.
Человек с чёрным чемоданом неподвижно смотрел туда, где на трёхсотметровом пьедестале Дворца Советов — нового храма безбожников — стояла стометровая статуя Ленина. Ни война, ни зависть американской «Свободы», тянущей руку с острова Бедлоу, не помешали большевикам соорудить колоссальный дворец с вождём на вершине. Подношение новым богам. Подарок тех, у кого нет имён.
Впрочем, человека с чёрным чемоданом мало волновали эти подробности. Не больше, чем ватные затычки в носах людей, вынужденных долго находиться с ним рядом. Не больше, чем их пресные мысли. Не больше, чем дождь. Дождь из воспоминаний и фактов, который время от времени проливался в его сознании. Всё это просто жило в нём, как могло.
Он не стал подниматься по широким ступеням, а, обогнув лестницу слева, открыл специальным ключом дверь-невидимку, вошёл, внимательно затворил за собой и спустился на один из подвальных этажей.
* * *
— Чёрт, у меня от него мурашки по коже, — сказал генерал-лейтенант, когда пассажир с чёрным чемоданом вышел из «Волги». — Вся задница в мурашках…
— Не у тебя одного, — поёжился заместитель начальника «девятки», генерал-майор Курас, выковыривая тампоны из носа. — Как хоть его зовут?
— Когда-то звали Микоша, — ответил генерал-лейтенант. — Только это фамилия, вроде. Хм. А имени я не помню. В архивах вроде было, только нахрена…
— А работал кем? При жизни-то.
— Кинооператором.
— Да ладно?!
Генерал-лейтенант пожал плечами.
— А в чемодане у него что?
— Хотел бы я знать… или нет, — генерал поборол озноб. — Нахер такие знания.
* * *
Микоша спрятал ключ и щёлкнул рубильником. Жёлтый свет нехотя проник в подвал. Здесь размещались технические службы, а в бетонных стенах пролегали каналы с бесчисленными трубами и проводами — в этих каналах он мог идти не нагибаясь. Густой мрак ютился по углам и за трубами, скрывая стены, покрытые искорками конденсата, будто небо звёздами.
Сложная сеть подземных коридоров привела в маленький лифтовой холл. От мрамора тянуло казённой сыростью, стены и потолок украшали многочисленные гербы союзных республик и однотипные флаги. На прошлой неделе в Большом зале пирамиды в состав Советского Союза приняли Португальскую ССР. Ради таких «приёмов» и был мучительно возведён этот символ грядущего могущества.
Лифт, послушный приказу личного ключа, поднял человека с чёрным чемоданом на верхние этажи Дворца Советов. Там он пересел на другой, который забрался ещё выше — к армированному «сердцу» бетонного вождя.
Красная лампочка продолжала мерцать. Уже рядом. Уже…
Он прошёл по длинному коридору с серыми стенами без окон и открыл нужную дверь. Рубиновый огонёк в голове и в реальности соединились.
Соединились в специальном помещении, на пульт которого выводились все средства связи с президентом и его окружением: телефоны, рации, маячки. Как только отворилась дверь, полковник за пультом вздрогнул и повернулся. По лицу дежурного скользнула тень.
Страх и неприязнь. Неприязнь и страх.
Как иначе? То, для чего был нужен чёрный чемодан, не могло вызывать симпатии.
— Он уже прибыл? — спросил Микоша.
— Так точно! — ответил бледный полковник, глядя на чёрный чемодан. — Вас ждут наверху.
Человек с чёрным чемоданом коротко кивнул и вышел.
«Наверху» — значит в голове вождя мирового пролетариата.
У Ленина многое не вышло при жизни: ни возвести памятник «Освобождённому труду» на месте сломанного на Волхонке монумента Александру III, ни самого «освобождённого труда». А вот участвовать в решении проблем большой страны, даже после смерти, — пожалуй, да. Или, как минимум, наблюдать за ними с четырёхсотметровой высоты.
Микоша переложил чемодан в другую руку и направился к последнему лифту, чьё тесное чрево не предусматривало каких-либо человеческих удобств, вроде свежего воздуха или сухих стен. Это был шлюз.
* * *
Волохов висел вниз головой. В висках шумело, не только из-за взрыва и удара. Он упёрся правой рукой в мягкую обшивку, отщёлкнул ремень безопасности и, не отпуская его, сполз на крышу салона, которая стала полом.
Алексей Каземирович Шкуров — начальник личной охраны президента, генерал КГБ — выглядел скверно. Лежал на животе, ногами в сторону Волохова, который едва не наступил на чёрный ботинок. Волохов сел на корточки, прислонился к окну и посмотрел в стеклянные глаза генерала. Именно в этом и заключалась главная проблема, одна из сонма проблем, возникших после покушения на кортеж: он не должен был видеть лица Шкурова, при таком положении тела…
Но Волохов видел.
И сочащуюся изо рта кровь. И застывшие, остановленные на полушаге, черты лица. И неестественно вытянутую шею. И голову… лежащую затылком между лопаток.
Начальник личной охраны президента сломал шею. Оставил Волохова в компании мертвеца. В бронекапсуле президентского лимузина.
— Твою…
Волохов попытался вызвать по селекторной связи водителя, но тот не отвечал.
— Чёрт, чёрт, чёрт!
Температура в салоне ощутимо повысилась. Включились обогреватели? Волохов расстегнул пиджак и развязал галстук.
Сам он почти не пострадал. Ноющие рёбра и шум в голове, похожий на перемешанные в гул голоса, — не в счёт. Шкуров подтвердит. Защитная капсула справилась с самым опасным врагом — миной под кузовом. Сдюжила. Неуязвимая «чертовка»! БТР, а не автомобиль! Структура салона — крыша, стены и перекрытия — осталась невредимой. Волохов пообещал сам себе, что если выберется из этой передряги, то пожмёт руки конструкторам четырёхколёсного «танка», поставит ребятам с завода Лихачёва ящик дорого коньяка. Или красного «Киндзмараули» и белого «Вазисубани».
«Президентский уровень безопасности» транспорта предполагал бронированную защиту аккумулятора, радиатора и генератора. Систему блокировки многослойных самозатягивающихся топливных баков, расположенных в заднем свесе. Дублирование жизненно важных систем: бензонасосов, электрических цепей. Возможно, лучшая в мире броня — сталь 68ХГСЛМН со специальными добавками…
Да, «чемодан президента» выдержал и теперь слал сигнал тревоги в Девятое управление КГБ. Помощь придёт.
Но на этом хорошие новости заканчивались. В камуфлет Волохов попал знатный.
Шёлковые занавески лежали на крыше. Снаружи окна покрывала чёрная сажа.
* * *
Дверь лифта открылась, и Микоша сделал шаг в абсолютную черноту. «Голова Ленина». Здесь нет света, никогда не было и никогда не будет. Свет не нужен тому, кто ждёт во мраке. Его нельзя увидеть, но можно почувствовать — кожей, волосами, сердцем, даже мыслью, и всегда болью и страхом, пронизывающим бесконечным числом невидимых нитей само пространство и всех, кто в нём находится. Эти нити и есть — он. Человек с чёрным чемоданом называл его «проводником».
Партии нужен первый секретарь Португальской ССР — «голова» получила заявку три дня назад. Пришёл срок принять и проверить кандидата. Испытать его моральные качества, идеологическую устойчивость и приверженность идеалам коммунистического движения. Ведь там, откуда приходит кандидат, — большая конкуренция, и каждый уже хотя бы раз доказал свою верность революции, доказал жертвой, доказал смертью. Своей и чужими.
Проверить коммуниста, прошедшего революцию, мировую и гражданскую войны — сверхсложная задача, а вызвать в нём страх — почти невозможная. Простому человеку это не под силу. Микоша вытер со лба проступившую серу, поставил чемоданчик, поднял руки к голове, прижал восемь длинных пальцев к вискам, а большие вдавил в глазницы. Липкая тёплая пена поползла вниз по рукам, чёрная комната взорвалась разноцветными искрами, яркая боль на миг ослепила разум, тут же потухла, оставив после себя другой взгляд. Настоящий.
Теперь — ждать. Чтобы почувствовать проходящие сквозь тело невидимые нити «проводника», переплестись с ним. Когда установится контакт, Микоша подойдёт к границе своего мира и получит доступ к обратной стороне, к изнанке.
Когда боль отступила,
