Казна Херсонесского кургана - Сергей Белан

— Вот вечно у меня так: только соберусь пожрать, кому-то обязательно помешать надо, — недовольно заворчал Аркаша. — А между прочим, по правилам хорошего тона, когда люди принимают пищу, на телефонные разговоры они не отвлекаются. Если это люди из приличного общества.

— Эй, там, в лагере, вы что оглохли или вас чума покосила?! — наращивая децибелы, снова загремел голос шефа экспедиции.

— Да слышим, слышим, — без особого желания наконец отозвался Мироныч.

— А, проснулись… Ну, что нового, как успехи?

— По нулям, голяк. Шесть ям — и ничего интересного, — вяло протянул Мироныч.

— Что за тон?! Веселей, мальчики, не время справлять панихиду. И самое главное, копать поглубже — древние клады наверху никогда не лежат. Мы на верном пути, век воли не видать! Еще рывочек вглубь — и казна наша! Я ее уже вижу! Скоро буду и кое-чем подниму ваш боевой дух. Пока!

— Ха, дан приказ ему на запад… — ухмыльнулся Аркаша, возобновляя трапезу. — Поглубже, поглубже, я ее уже вижу… Еще один экстрасенс великий объявился. Ну, Джексон, совсем нас за идиотов считает. Сидит сейчас в каком-нибудь баре, шары залил, и он ее видит! Конечно, после шестой-седьмой рюмки и не то увидеть можно. Лучше бы увидел, что мы от жажды сдыхаем, харч запить нечем.

— В самом деле, — сказал Боб, — если он там все видит, то пусть придет и здесь покажет, а мы уж упремся, достанем. Лопаем, ребята, и на боковую — эти сказки не для нас.

— А может, после обеда все же пороем чуток? — неуверенно предложил Мироныч.

— Да ну его к хренам собачьим, — со стахановским энтузиазмом уплетая тушенку, отмахнулся Аркаша. — Хочешь рой, никто не запрещает и штрейкбрехером не обзовет. Дурное дело… Какую яму углублять — бог его знает. Боб прав, дождемся ясновидца тогда и продолжим, а так, что впустую силы тратить.

На том и порешили. Троица, закончив обедать, разбрелась по палаткам и благополучно легла почивать.

Спустя три часа спящих неожиданно разбудил Боб. Ему приснилась какая-то чертовщина, и он так страшно заорал во сне, что Мироныча точно пружиной подбросило на ноги. Мгновение спустя к ним на четвереньках вполз всклокоченный, перепуганный Аркаша.

— Ко-ко… кого з-з-здесь режут? — с трудом продирая глаза, заикаясь спросил он.

— Черт… черт… черт, — безумно лопотал Боб, озираясь вокруг. — Такая дрянь приснилась… Ужас! Представляете, нашел я клад, а на меня… а на меня… в общем с ножом, огромным таким тесаком жлоб, бугай квадратный. Я бежать, а клад, ну, он в сундуке… тяжелый, жуть! К земле тянет. Я бегу, значит, а ноги не несут, и я вроде как на месте топчусь, как примагниченный, а тот с тесаком догоняет меня, замахнулся. Я вижу: вдруг впереди будто в земле какая-то трещина и почему-то подумал — перепрыгну — спасусь. Прыгнул, а другой край трещины прямо на глазах отъезжает, отъезжает и я не допрыгнул, и в пропасть с казной свалился. Падаю, падаю, конца нет, словно в ад лечу… Бездна… Страшно…

— Ты уж больше так не падай, ладно, Боб, — сказал Мироныч, приподнимая полог палатки, — а то чокнуться можно невзначай от твоих полетов. Кстати, орлы, пока мы тут чухаемся, а Джексон-то вон, на подходе.

И точно, внизу по знакомой тропке в направлении лагеря медленно двигалась фигура в белом, и это был безусловно Джексон.

— Аврал! — истошно закричал Аркаша, снова вселив смятение в души едва успокоившихся приятелей. — Все за лопаты и в ямы! Рабочая поза номер три!

Старатели сверхоперативно отреагировали на этот боевой призыв и в лагере воцарилась обстановка производства непрерывного цикла.

— Побольше злости в глазах, побольше злости! И звериный оскал, — подсказывал Аркаша, высовываясь из своего укрытия. — Пусть он видит, как мы мурыжимся.

Джексон подошел к раскопкам, поставил наземь чем-то доверху набитую сумку.

— Бонжур ударникам комтруда! Какие новости на трудовом фронте?

— Никаких, — буркнул Боб.

— Все по-старому, — сказал Мироныч. — Пусто.

— Упахались, — поднял голову Аркаша и устало отер ладошкой не существующий на лбу пот.

— Ах, упахались! — воскликнул Джексон и вдруг, схватившись за живот, зашелся безудержным истеричным хохотом. — Упахались, значит, красавцы вы мои удалые, ой, не могу!.. Боб, да ты погляди на себя в зеркало: на твоей щеке будто каток для асфальта ночевал. Ставлю кварт против рваного, что ты разлепил свои дивные очи всего минуту назад. Конечно, крымский воздух целебен, но от пересыпа тоже можно опухнуть, как от голода или пьянки.

Остальные старатели, глянув на Боба, тоже не смогли сдержать улыбки. Стало ясно, что легенда о героических дерзаниях уже не пройдет. Тем временем благодушное настроение Джексона сняло, как рукой, лицо его помрачнело, взгляд сделался жестким.

— Нет, друзья-печенеги, так дело не пойдет. Работать, так работать, а нет — манатки в зубы и кто куда… Придуриваться лучше в другом месте: в цирке, на таможне, в военкомате…

Он взял рейку-глубиномер и стал нервно расхаживать с ней между ямами, что-то бубня под нос. Останавливался у некоторых, делал замеры, безмолвно шевелил губами, что-то подсчитывая в уме, недовольно морщился и снова возобновлял замысловатые хождения вокруг раскопок.

— Наш гениальный шеф, кажется, рассудком повредился, — тихо проговорил Боб.

— Мессинга из себя корчит, — поддакнул Аркаша. — Сейчас еще и пассы начнет выделывать, заклинания кричать…

Однако Джексон остановился у одной из ям и, указывая на нее, возбужденно произнес:

— Все, никаких вопросов! Значит так, эту яму надо углубить. Казна здесь, я ее вижу!

— Прошу уточнить, насколько углубить яму? — официальным тоном, не скрывая иронии, осведомился Аркаша.

— Копайте, лучше по очереди, полметра, не больше. Я вижу казну, она наша! Я чувствую ее близость своим нутром!

Аркаша собрался было что-то возразить, но лихорадочный блеск в глазах шефа и играющие на скулах желваки остановили его на полуслове. Не желая накалять обстановку, Аркаша сполз в яму, поплевал на ладони и принялся за дело. За ним спустился Боб, потом Мироныч. Затем снова настал черед Аркаши.

— Уже с полметра нарыли, — заныл тот, не имея не малейшего желания снова браться за лом.

Джексон опустил рейку и произвел новый замер.

— Тридцать семь сантиметров. Еще по заходу сделаете и хана.

Аркаша, чертыхаясь про себя, из последних сил отбыл свою вахту и со словами «из этой скважины скорей брызнет нефть, чем здесь отыщешь простой медяк», упустил место Бобу. Тот несколько раз ковырнул ломом, нагнулся и выпрямился. В руке его что-то блеснуло.

— Смотрите, монета! Да, монета, старинная…

— Дай-ка сюда! — Джексон взял монету и стал крутить ее в пальцах.

Небольшой металлический кружок, поврежденный ударом лома, желтовато сиял в лучах закатного солнца, возрождая угасающие надежды, будоража фантазию и суля блистательные перспективы…

— Клад! Нашли!.. — не веря своим глазам шептал потрясенный Мироныч.

— Золото! Золото! — во всю глотку заорал Аркаша.

У Боба от волнения на лбу выступили крупные горошины пота. Один Джексон, казалось, сохранял хладнокровие, но было заметно, что сдерживать эмоции ему стоит больших усилий.

— Увы, маэстро, это не золото. Это всего лишь бронза, как ни прискорбно, но пока только бронза… — задумчиво произнес он, продолжая внимательно исследовать находку. — Боспорское царство… Надо полагать, второй — третий век до нашей веры. Вот так. А наше золото, коллеги, еще впереди.

— А может, все-таки это золото? — недоверчиво переспросил Аркаша.

— Уймись, говорю! Я за свои слова отвечаю, — отрубил Джексон. — Потом кислотой проверим, сам увидишь. Впрочем, это ничего не меняет, очевидно главное: перелом наступил, мы на верном пути. А вы сомневались, не верили мне… Эх!

Джексон посмотрел на них с укоризной. Взгляд его был грустен, но таил торжество триумфатора.

— А ну, Боб, счастливая рука, поскреби еще чуток в ямке, только осторожно.

Боб сменил лом на саперную лопатку, немного повозился и тут же окрестность огласилась его восторженным воплем.

— Есть! Ага, тут есть еще!

На этот раз монеты было сразу две. Бегло разглядев и эту добычу, Джексон самолично влез в яму и аккуратными, расчетливыми движениями кисточки принялся расчищать ее дно. Вскоре он нашел еще монету, аналогичную первым трем, и выбрался наверх.

— Теперь все ясно. Завязываем, темнеет. — Джексон подхватил сумку и направился в свою палатку, пригласив жестом остальных следовать за ним.

Когда все расселись, он не спеша открыл молнию — сумка оказалась доверху набитой пивными бутылками.

Из нее же руководитель экспедиции извлек связку отменных вяленых бычков. У успевшей истосковаться по пиву и развлечениям братии, жадно загорелись глаза, языки нетерпеливо облизали пыльные пересохшие губы…