Иван Грозный - Анри Труайя

В августе 1569 года Рандольф возвращается в Англию в сопровождении русского сановника Савина, который должен добиться у королевы подписания договора о военном сотрудничестве, наступательном и оборонительном. После десяти месяцев пребывания на берегах Темзы он передает царю лишь одно письмо от королевы, написанное на пергаменте, очень расплывчатое, но дружественное. Она пишет, что, если государю придется оставить страну вследствие непредвиденных обстоятельств, заговора или нападения внешнего врага, его примут в королевстве с подобающими почестями, с женой и детьми; он «будет проводить жизнь в полной свободе и спокойствии со всеми теми, кого привезет с собою, и будет пользоваться полною свободою относительно веры; будет отведено ему удобное место, где он и может жить на своем содержании, сколько времени ему будет угодно». В заключение королева обещает, что до конца дней своих в случае войны готова будет объединить силы с Россией в борьбе против общего врага.

Послание приводит царя в бешенство. Вместо наступательного и оборонительного альянса, о котором он так мечтал, ему, словно милостыню, обещают некую помощь против общего врага. Вместо договоренности о взаимном предоставлении убежища его готовы принять на его собственном содержании в случае непредвиденных осложнений во взаимоотношениях с собственным народом. И, наконец, ни одного, пусть самого туманного намека на возможность свадьбы, полное молчание! Кроме того, Савин докладывает, что во время встреч с советниками королевы в основном речь шла о благоприятных торговых условиях для Англии: он думал, что разговаривает с государственными мужами, оказалось – с купцами. Возмущенный Иван хватается за перо, чтобы ответить Ее Величеству. Стиль этого послания напоминает злобный тон его переписки с Курбским:

«Главное дело ты оставила в стороне, а бояре твои говорили с моим послом только о коммерции. Мы думали, что ты настоящая государыня, хозяйка своей царской воли и заботишься об интересах государства; поэтому хотели мы с тобою договориться о делах крупных. Но в самом деле власть за твоею спиной вершат твои государственные люди – не только советники, но и простые мужики от коммерции, которых заботят не интересы государя и страны, но исключительно коммерческая выгода. А ты ведешь себя как простая девка... Москве хватало всего и без английских товаров. Рескрипт, который мы тебе послали, о торговых привилегиях, можешь выслать обратно. Даже если не пришлешь, мы прикажем не принимать его более во внимание. Аннулированы и все привилегии, которые существовали до сих пор».

Обидный тон послания скорее забавляет, чем возмущает Елизавету, – она считает своего корреспондента чудаком и сумасбродом. Но когда узнает, что царь приводит свою угрозу в исполнение и конфискует все товары компании, запрещает торговлю, думает только об одном – как предотвратить несчастье. Единственный человек, кажется ей, в состоянии задобрить царя. Она быстро отправляет посольство во главе с Робертом Бестом, но рабочей лошадкой в лице Дженкинсона. Между тем в Москве царь понемногу перестает злиться на королеву – он уверен, что во всем виноваты ее советники. У него самого тоже были плохие советчики, и скольких трудов стоило извести этот сброд. Вероятно, Елизавете не хватает на это сил. Но она умна, образованна. Они были бы прекрасной парой. Быть может, в глубине души ей все-таки хочется стать царицей? И мысль о богатой, промышленной Англии с ее англиканской церковью никак не оставляет Ивана.

Теперь же у него слишком много забот в России, чтобы думать о внешней политике. Новый человек нашептывает ему свои советы – голландский авантюрист Елисей Бомелий, приехавший из Германии и представившийся магистром магии. Во время разговоров с царем он склоняет его к тому, чтобы быть осторожнее со своим окружением: по его словам, несмотря на многие казни, у Ивана еще очень много врагов среди бояр земщины, высшего духовенства и даже в народе. Корни зла вырваны не все, сорная трава прорастает вновь. И надо выдергивать ее с большей силой. Этот ученый совет вновь будит подозрительность царя, он понимает, что Россия все еще больна. Но он сумеет ее вылечить.

Глава 11

Митрополит Филипп

Митрополит Афанасий удалился в монастырь, и ему надо искать замену. Сначала Иван думает о Германе, архиепископе Казанском. Он призывает его в Москву, собираются епископы, уже составлен акт избрания, и будущий митрополит готовится к церемонии посвящения. Но во время одной из своих частных бесед с царем Герман пытается уговорить его покаяться в совершенных грехах, напоминает о каре небесной. Разгневанный царь рассказывает об этом своим фаворитам и спрашивает их мнения. «Думаем, государь, что Герман желает быть вторым Сильвестром; ужасает твое воображение и лицемерит в надежде овладеть тобою; но спаси нас и себя от такого архипастыря!» – говорит ему Алексей Басманов. Услышанное совпадает с мнением царя, и он прогоняет Германа из дворца, отменяет намеченные празднества и начинает искать нового митрополита.

Его выбор падает на Филиппа, игумена Соловецкого монастыря, который стоит на острове в Белом море. Этот человек считается одним из самых образованных и набожных монахов-затворников России. Подле него, на пустынном-ледяном острове, живет в ссылке Сильвестр. От него Филипп знает многое о жизни духовного наставника царя, понимает, что именно требуется государю. Согласившись переехать в столицу, он обрекает себя на тяжкую долю. Таково мнение и самого Ивана, который в прошлом вел с Филиппом регулярную переписку. Он высоко ценит игумена – человека высокого происхождения, который еще в молодости отказался от легкой и богатой жизни, от своих родных и посвятил себя посту и молитве. Он знает, что Филипп удачно сочетает в себе высокую душу и трезвый взгляд на мир. Служа примером нестяжания, умело распоряжается собственностью и землями монастыря: под его руководством на острове возводят каменные церкви, дамбы, выкорчевывают леса, прокладывают дороги, осушают болота, выращивают домашний скот, занимаются рыбной ловлей, добывают соль... Такая практическая мудрость вызывает одобрение государя: даже лампадам, горящим перед иконами, нужно масло, чтобы их огонь не погас.

После долгих колебаний Филипп пускается в путь. Подъезжая к Москве, видит идущую навстречу делегацию ее жителей, они умоляют его вступиться за них перед царем, гнева которого опасаются. По мере приближения к столице жалобы на государя становятся все настойчивее. И даже теплый прием, оказанный ему в городе, не может заглушить поселившегося в нем страха. Царь говорит с ним за обедом и сообщает, что назначает его главой Церкви. Благочестивый игумен умоляет государя не взваливать столь непомерный груз на такую утлую лодку. Но Иван непреклонен. И Филипп произносит: «Повинуюся твоей воле; но умири же совесть мою; да не будет опричнины! да будет только единая Россия! ибо всякое разделенное царство, по глаголу Всевышнего, запустеет. Не могу благословлять тебя искренно, видя скорбь Отечества».