Сицилианская защита - Карен Симонян

ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ТРЕТЬЯ

- Простудишь ребенка,- сказал я.- Не понимаешь, что ли?

- Ничего не случится,- успокоил меня Ваган и стал осторожно спускать коляску по ступенькам.- А ты что будешь дома делать один? -крикнул он мне уже снизу. - Идем с нами. Подышишь воздухом, как, а?

Ну, что я мог сказать? Предложение разумное. И я поспешил вслед за соседом.

- Вы тепло его одели? - поинтересовался я.- Смотри, простудится, воспаление легких схватит. Опасная эта штука. Потом всякие осложнения. Помнишь, как я долго лежал?

- Помню,- сказал Ваган.- Тебя еще интересные девушки навещали. Что это они сейчас не приходят?

- Теперь же я не больной, потому, наверно, и не приходят,

- Скажешь тоже... И врач была ничего себе,- продолжал Ваган.- А мне что-то не везет на красивых врачих.

Что ты на это скажешь?

- Смотри, как бы Арус не услыхала, вот что скажу. Ты, брат, веди себя посолиднее. У тебя ребенок...

Ваган сразу посерьезнел.

- Нет, моя Арус и самая хорошая, и самая красивая! А это я так, мелю языком...

Мы вышли на улицу.

- Сегодня у тебя настроение врода ничего? - заметил Ваган.- А то боязно было с тобой говорить. Запирался у себя и сидел один. А сегодня даже улыбаешься...

Действительно, Ваган был прав. У тебя сегодня отличное настроение. Ты еще не задумывался над этим. Но если задумаешься, поймешь почему...

У тебя прекрасное настроение, потому как выяснилось, что и ты тоже можешь помочь людям, выяснилось, что люди настолько верят тебе, что идут за содействием, за помощью.

В экспериментальном цехе работают отменные парни.

Ты давло их знаешь, но близок с ними не был.

И вот сегодня двое лодошли к тебе л доверительно рассказали, что матрацы в общежитии совсем старые. И никто не собирается их заменить. Что они обращались к коменданту, но толку никакого. И не поможешь ли ты, не поговоришь ли с кем-нибудь из руководства...

Тебе тyт же вспомнилась Джуля. И ты, не откладывая, пошел вместе с ребятами в комитет комсомола.

Джуля недоуменнo взглянула на тебя, словно спрашивая: "Что еще за новости?" Ребята затоптались у порога, а ты прошел и сел, не ожидая приглашения.

- Здравствуй, Джуля!

- Здравствуй. Проходите, товарищи. Проходите. Ну, чтоу тебя? - спросила она.- Только покороче. Спешу на совещание.

- Джуля, дорогая,- начал ты,- эти ребята из общежития. Говорят, у них матрацы никуда не годятся, а новых все не выдают.

- Вата клочьями лeзет,- сказал один из парней.

- И еще на столовую все жалуются,- продолжал ты.Нужно что-то предпринять.

- В столовой сами установите дежурство,- предложила Джуля.- Пусть это будет вашим комсомольским поручением.

- Да, но ведь ребята работают. У них нет на это времени,- сказал ты.

- Ничего, они народ, боевой,- успокоила Джуля. - Справятся... Значит, договорились?.. Будем считать вопрос решенным.

- А матрацы?..

- Ах да!..- Джуля красным карандашом вывела на листке перекидного календаря: "Решить вопрос с матрацами".- Я займусь атим.

- Спасибо, товарищ секретарь! - обрадовались ребята и собрались уходить.

Ты тоже поднялся.

- Задержись на минутку, Левой,-попросила Джуля. - Я, конечно, обязательно займусь матрацами, но впредь ты старайся не забывать моей фамилии. Понимаешь, здесь мы в официальной обстановке...

- Хорошо, товарищ Терзян,- улыбнулся ты и поспешил нагнать ребят.

Возле котельной, обоюдодовольные, вы распрощались...

Ты и ребята...

На тротуарах было скользко. Накануне вечером дворники досыпали опилками ледяную корку, но за ночь снова выпал и растаял снег, а потом опять подморозило. Я взял Вагана под руку, чтобы он, чего доброго, не поскользнулся.

Дошли до парка в конце нашего квартала. Я помог Вагану перетащить коляску через канаву.

- Я знаю, где есть две скамейки,- сказал. Ваган. - О них, видно, позабыли. Странное делo, зимой все скамейки в парках почему-то убирают. Будто в это время года люди не гуляют и им не хочется иногда посидеть...

Скамейки стояли совсем близко: одна цротив другой.

На одной уже сидели парень с девушкой. Завидев нас, они стали беспокойно наблюдать за каждым нашим шагом...

Детская коляска окончательно встревожила их.

Я невольно замедлил шаги. Но Ваган, опустив голову, непоколебимо приближался к скамейкам.

Парень, обнимавший девушку, незаметно для нас снял руку с ее плеча и чуть отодвинулся.

Мы сели.

- Славная погодка,- сказал .Ваган.

Я кивнул. Мой сосед покачивал коляску, потому что ребенок вдруг громко заплакал.

- Прикрой ему лицо.

Ваган расправил одеяльце так, что остались видны только нос и глазки младенца.

Убедившись, что мысели прочно, влюбленные о чем-то зашушукались, потом вскочили и, бросив сердитый взгляд на нас, "стариков", медленно направились к выходу.

- Вспугнули мы бедных,- сказал я.

- Кого?.. Их? - Ваган махнул рукой.- Пусть бы себе сидели. Подумаешь...

Ребенок вскоре заснул. Из его маленьких ноздрей шел белый пар. Мороа ярко разрумянил щечки.

- Отойдем в сторонку, покурим,- предложил Ваган.

Мы пересели на другой конец скамейки, подальше от коляски, и закурили. Я затянулся неохотно,

- Уж не влюбился ли ты? - спросил вдруг Ваган.

- Я?

- Да. Ты все уходишь от прямого разговора. Чует мое сердце, что-то от меня таишь.

День уже был на .исходе. Смеркалось. В саду объявились тени. Они кружили вокруг нас. Выжидали, когда мы наконец освободим скамейку.

Две тени приблизились к нам вплотную, и юноша простуженным голосом попросил: - Нельзя ли одну из скамеек?..

Я пересел к Вагану. Парень взялся за один край, девушка за другой, c намерением церенести скамью. Но девушке явно недоставало сил, и парень занервничал.

- Давайте помогу, - предложил я, вставая. И взялся за скамью рядом с девушкой.

Она с, облегчением опустила руку. Мы перенесли скамейку в конец аллеи, я еще протащил ее поглубже, туда, куда не доходил свет электрических фонарей в зыбком ореоле радужных венчиков.

- Э-э, да ты понимаешь их! - улыбнулся Ваган, когда я снова сел рядом с ним.- Я тоже был такой до женитьбы. Придешь иной раз в парк, и везде старики стучат костяшками, в нарды играют. Нет чтобы пойти за внучатами присмотреть, сидят, все скамьи,занимают.

Между деревьями носится ветер. С сумрачного, затянутого тучами неба лениво падают крупные хлопья снега.

- Я люблю, Ваган,- сказал я.- Другую люблю...

- Говорил ведь!..- оторопел Ваган.- Выходит, Асмик узнала и...

- Асмик ничего не знает, Ваган,- сказал я.- Может, потому так и получилось, что она ушла...

- Как получилось?

- И сам не понимаю ничего.

ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ЧЕТВЕРТАЯ

В лабораторию аошла не Седа, а настоящая Снегурочка, и от ее голоса зазвенели стеклянные пробирки.