Стеклянный город - Елена Федина

— Оллит? Твоя Богиня-Мать?!

— Можешь называть ее просто — Природа. Впрочем, если ты веришь в Бога-Отца…

— Я уже не знаю, во что я верю! В Отца, в Мать или в то, что Бога нет вообще… Я только хочу знать, что угрожает тебе? Что с тобой сделает эта Оллит, кто бы она ни была?

— Ничего, — напряженно смотрела на меня Эрна, — не бойся за меня. Помнишь, я говорила тебе, что я не колдунья? Так вот, это уже не так. Я снова колдунья, Бриан. Я королева колдунов и служу Мороху. Так получилось помимо моей воли. Вместо того чтобы уничтожить статую, как велела Оллит, я оживила ее, как хотел он. Вот и всё.

— Да это я ее оживил! — признался я наконец, — и не случайно. Я знал, что делаю!

— Я поняла, — улыбнулась Эрна, — когда узнала, что ты Батисто Тапиа. Он твой. Только ты и мог его оживить. И сделан он для тебя. Если так, я ни о чем не жалею!

— О чем жалеть, Эрна? Морох сильнее твоей Оллит!

— Ты все-таки безбожник, Бриан, — вздохнула Эрна, — неужели ты не понимаешь, что мы служим Злу? По-вашему — Дьяволу.

— Дьяволу? О, нет! Нет, это что-то другое, Эрна.

— То есть?

— Кир мне так и не сказал. Он считает, что я не пойму. Я только знаю, что они упали с неба. Их много. Они — песчинки и в то же время одно целое. И это целое — тоже осколок чего-то очень-очень большого. Мир немыслимо сложен и велик, Эрна. Это единственное, что я усвоил.

— Я тоже кое-что усвоила, — заявила она пророчески, — я знаю точно, что Морох — зло. Кто бы он ни был. Богине-Матери он неугоден. Природе он неугоден. Земле он неугоден. Сам говоришь, он упал с неба. Он чужой здесь и всё только запутывает.

— Пусть запутывает, — сказал я, — всё, что я имею — это от него: мой город, моя армия, мои победы, мой Циклус, синяя комната…

— Кубок с рубинами — тоже от него, — напомнила Эрна.

И я умолк. Один этот проклятый кубок перечеркивал всё остальное. Не захотелось никаких побед, никакой власти, никаких свершений, лишь бы всё вернуть назад. Лишь бы этого кровавого дня никогда не было в моей жизни.

Эрна прижалась ко мне.

— Ты простишь меня когда-нибудь?

— Уже простил. Разве ты не видишь? Да и Морох, пожалуй, не виноват. Это мы не умеем толком использовать его силу. Сначала хотим малого, а потом не можем остановиться.

— Может, он и не виноват, но он — зло, Бриан, — настаивала Эрна, — непомерное искушение и зло. Он невозможен здесь. Он раздает великую силу практически в любые руки, без разбора. Представь, что Циклус попал бы к Леонато Фурскому! Это просто счастье, что к тебе!

— Чем я лучше? — усмехнулся я, — ты даже не представляешь, какие у меня были планы!

— Какие? — встревожилась она.

И мне уж самому было непонятно, почему так хотелось завоевать полмира, разрушая чужие города и разоряя деревни, вытаптывая поля и поедая стада?

— Да уже никаких, — вздохнул я, пряча лицо в ее волосах, так мирно пахнущих лесом и травами, — пожить бы с тобой в глуши, в твоей Озерии, в тихом домике на сосновом берегу… больше ничего уже не надо. Но сначала я должен вымолить прощение у Марты, я должен ей всё объяснить. Без этого спокойно жить я не смогу. Синяя комната готова. Как ты думаешь, у меня получится?

— Конечно, — Эрна как ребенка меня погладила, а потом с тревогой прислушалась к шагам в коридоре, — если, ты не попадешься в руки королю!

***********************

************27

Мы сбежали через кухню, пока не начался пир. Она не взяла с собой ничего и даже не оглянулась на дворец. Мягкий золотой закат играл на стенах и окнах домов, причудливо изогнутых и не имеющих острых углов. Каждый дом с его круглыми, овальными или каплевидными окнами напоминал мне какое-нибудь лицо, глядящее на меня то ли прищуренно, то ли удивленно, то ли печально. Каждый дом я помнил и даже не раз видел во сне.

Не было больше на земле такого чудесного, сказочного города! И если это Морох его создавал руками наших мастеров, то я не мог не восхищаться им, как бы он ни был опасен. Я не мог налюбоваться на это Зло! Я твердо решил на этот раз вытрясти из Кира до конца, кто же они на самом деле, эти всемогущие песчинки!

В руки короля мы не попались, Амильо тоже так усиленно готовился к пиру в честь его приезда, что не уследил за своей женой, теперь уж точно бывшей. Я уводил свою Эрну, а до его Анриетты мне не было никакого дела, как, впрочем, и до него самого. Очень горячая у нее была рука, и очень хотелось в каждом безлюдном дворике остановиться и поцеловать ее. Если б не это, дошли бы, наверное, быстрее.

Дома нас ждал Карлос со своим семейством. Обстановка была довольно мирная. Алоиза стряпала ужин, младшие дочери протирали мягкими щетками многочисленные поделки моего дяди, а рыженькая Берта смущенно сидела возле Кира с целой чашей разноцветных стеклянных шариков, которые он разглядывал и потирал пальцами. Увы, свое родное стекло было ему интереснее, чем простая земная девушка. Эрна его, однако, заинтересовала. Он вскочил.

— Герцогиня, вы живы?!

По-моему, он посмотрел на нее с надеждой и, по-моему, вовсе не на то, что она превратит его в песок. Она же оглядывалась с таким ужасом в глазах, как будто в комнате всё еще остались следы крови. Я думал, что она тут впервые, оказалось, нет. Не случайно Карлос так миролюбиво ко мне отнесся.

— Идемте! — сказал он не без гордости, — идемте, я покажу!

И мы увидели наконец его произведение. Синее стекло отличалось от красного, оно было мерцающим и светилось изнутри. Всё полыхало огнем в этой комнате, выложенной правильными, выпуклыми квадратами, и только в орнаменте были использованы шары. Войти в этот огонь никто, естественно, не решился, но восхищение было общим.

— Спасибо, — сказал я Карлосу, — даже если ты меня и ненавидишь.

— Госпожа герцогиня давно мне всё рассказала, — ответил он, — иначе стал бы я так стараться!

— И тебе спасибо, — обернулся я к ней, — жаль, что всему городу этого не объяснишь.

И она снова посмотрела виновато.

— А что теперь? — спросил я, — когда я смогу сюда зайти?

— Тебя надо подготовить, — ответила Эрна, — и, прежде всего… — она улыбнулась, — помыть.

— Ну да, — согласился я, — на тот свет обычно отправляют в чистом!

После ужина мне готовили ванну и чистую одежду. Мы втроем остались в гостиной, в той самой гостиной, что так пугала Эрну и почти не трогала меня, потому что здесь всё уже было иначе. Город засыпал, за каплевидными окнами зажглись первые звезды, лампа мягко освещала широкий желтый ковер и красные фигурки зверей на полках. Нет, это был уже не мой дом, да и прошлое всё удалялось от меня и удалялось. Конечно, я волновался перед встречей с Мартой, но меня сейчас не меньше волновало и другое.