Хеппи-энд для Дездемоны - Дарья Донцова

– Ну вон слева, - пояснил он. - Сидит там какая-то мымра с кислой рожей. Ее купить можно?

Старуха с усилием встала на дрожащие ноги.

– Мальчик, здесь все принадлежит Васнецову! - пафосно заявила она.

– Вот ё-моё! - в сердцах топнул ногой Тима. - Телефончик не дадите?

– Чей? - взвизгнула бабулька.

– Васнецова. Может, он продаст че-нибудь, - с надеждой спросил Тимофей.

– Анна Сергеевна! - заорала бабка. - Сюда!

Невесть откуда появилось еще одно ископаемое и недовольно пробурчало:

– Вы почему кричите, Мария Николаевна?

– Он хочет купить Васнецова! - сказала Мария Николаевна. - Просит его телефон!

Брови Анны Сергеевны сошлись к переносице.

– Молодой человек, вы в курсе, сколько стоит полотно?

– Мне по фигу! - отмахнулся Тима. - У меня кредитка, называйте цену.

– Очень дорого! - хором ответили бабки.

Потом Анна Сергеевна добавила:

– Народное достояние бесценно.

– У всего есть стоимость, - ответил сын бизнесмена.

Старухи переглянулись.

– Думаю, холст вам все же не по карману, - язвительно заметила Анна Сергеевна. - Точную сумму не скажу, но предполагаю, что она исчисляется сотнями тысяч в валюте.

Тима вытаращил глаза. На его взгляд, мазня не тянула и на тысячу евро, бабки явно сбрендили. Но, делать нечего, сохраняя хладнокровие, он попрощался с мумиями и ушел…

– Постой! - отмерла я. - Ты вел разговор о приобретении КАРТИНЫ?

– Ну не вазы же! - раздраженно ответил Тимофей. - Ты сама посоветовала в галерею сходить.

– И ты явился в зал Васнецова?

– Вот гад! Скупил все!

– Тима, я отправляла тебя в ларек за репродукциями, а не в залы, где висят подлинники, - только и сумела сказать я.

– Там никаких палаток нет, - отрезал мальчик. - Одни комнаты, и картинки в рамах.

– Это же Третьяковская галерея!

– И что? - удивился Тима. - Мы с мамой ездили в галерею где-то в центр. Там нормальные люди торговали, никто хрен знает сколько бабок за ерунду не просил. А здесь чума! Придется другой подарок придумывать.

Зазвенел звонок, школьники сорвались с мест.

– Дети, дети! - взывала химичка. - Я не успела рассказать домашнее задание! Постойте!

– Сорок пять минут гундела и не уложилась, - возмутился Тима, запихивая в рюкзак тетрадки. - Если я на урок опоздаю, мне в дневник двойбан, а училке че? Надо и им дневнички завести. Тогда будет по справедливости: они нас оценивают, а мы их!

Глава 20

Схватив туго набитый рюкзак, Тимофей убежал, я покосилась на красную от злости преподавательницу. В словах подростка есть свой резон. Если школьникам запрещается опаздывать на урок, то почему учителю можно задерживаться? Педагог обязан следить за временем, отнимать у детей перемену нельзя. И в идее выставлять отметки учителям есть здравое зерно.

Тима вовсе не дурак, но ситуация с Третьяковской галереей просто чудовищна. Представляю, что испытали несчастные хранительницы, когда на них налетел подросток, желавший приобрести подлинники Васнецова. А если учесть, что малограмотный Тима посчитал живописца владельцем холстов, потребовал телефон давно умершего художника, то понятно, почему пенсионерки затряслись от негодования.

Может, нужно составить для школьников список мест, которые необходимо посетить? Сделать для них путеводитель с комментариями? Ну, например: «Музей изобразительных искусств имени А.С. Пушкина. Там находятся картины и статуи, имеется греческий зал. Великий Пушкин не имеет к экспозиции никакого отношения». Я вздрогнула. А почему тогда музей носит его имя? Правильнее было бы назвать его именем, допустим, Ивана Цветаева, отца поэтессы Марины Цветаевой. Он был основателем музея и вполне заслужил эту честь. Вот литературный музей имени А.С. Пушкина - это объяснимо. С другой стороны, в Москве полно других странностей. До недавнего времени метрополитен носил имя В.И. Ленина. Руководитель партии большевиков не копал подземку, не носился с мотыгой и тачкой, он умер задолго до того, как началось проектирование первой ветки. Думаю, следовало назвать метро в честь его первого строителя. И потом, если честно, я считала, что картина Васнецова называется «Три богатыря», а оказалось, что числительного там нет. Сама хороша, недоучка.

Я потрясла головой и отправилась в учительскую. Не стоит размышлять о пустяках, есть дела поважней - мне необходимо поговорить с завучем.

– Дорогая Виола, - расплылась в улыбке Ирина Сергеевна, - надеюсь, вы комфортно ощущаете себя в нашем сплоченном коллективе?

– Скажите, - решительно приступила я к дознанию, - это вы опознавали тело Ники Терешкиной?

Завуч вздрогнула.

– Ужас! Я чуть не умерла! Завели меня в морг - какой-то подвал, под потолком трубы, темно, - выдвинули каталку, подняли простыню… Я едва разума не лишилась! Не дай бог еще раз подобное увидеть! Знаете, я сразу зажмурилась.

– И опознавали личность с закрытыми глазами?

– Нет, конечно, - прижала руки к груди Ирина Сергеевна. - А почему вы интересуетесь?

– Да Верочка, дочь Ники, сейчас очень переживает, что не пошла в морг, - соврала я. - Странно, однако, милиция обратилась почему-то к вам, а не к ближайшей родственнице.

Ермакова склонила голову набок.

– Ужасное происшествие, пятно на коллективе! Виола, могу я вас попросить об одолжении?

– Да, конечно.

– Вы попали к нам случайно и понимаете… Ох, неудобно говорить! И люди сюда прийти могут.

– Сейчас урок начнется, - напомнила я.

– Давайте переместимся в мой кабинет? - предложила Ирина Сергеевна.

– С удовольствием, - ответила я.

Закрыв дверь изнутри на ключ, завуч вздохнула:

– Теперь можно беседовать спокойно. А то есть у нас в коллективе личности, которые, кхм… обожают подслушивать, собирают сплетни, разносят их. Не понимают пагубности своего поведения. Конкуренция на ниве образования огромна, и гимназия, чтобы выжить, должна иметь безупречную репутацию. А у нас в последнее время беда за бедой. Мне постоянно приходится… как бы это сказать… затаптывать костры. Сплошной стресс! Сначала географичка указкой ученика стукнула, пришлось ее увольнять, потом кто-то стал шарить в гардеробной по карманам. Ловим, ловим, но обнаружить вора не получается. А «на закуску» смерть Ники. Очень вас прошу! Понимаете, наши не знают правды.

– Вы не сообщили коллективу о смерти Терешкиной? - поразилась я.

– О ее смерти всем известно, - потупилась завуч, - но без подробностей про гостиницу и мужа. И очень, очень прошу вас сохранить тайну!

– Почему? Рано или поздно весть доберется до гимназии.

– Нет, нет! - замотала головой Ермакова. - Вероника здесь ни с кем, кроме меня, не поддерживала отношений. Мы были очень близки, я скорблю изо всех сил… поверьте, плачу каждый день… но… у меня муж, сын, репутация… замечательный оклад… меня уволят… я должна сохранять лицо коллектива…

В голосе завуча послышались истеричные нотки.

– Я знаю, кто вы, - прошептала она едва слышно. - Вы писательница Арина Виолова. Надели парик, он, конечно, изменяет внешность… я думала… Ника пообещала мне… деньги… Лёня… он не способен… Терешкина… О господи! Я больше не могу! Силы иссякли!

Из глаз завуча полились слезы, Ирина Сергеевна схватила пачку бумажных платков и стала вытирать нос.

– Если моя тайна раскрыта, лучше поговорим откровенно, - предложила я. - Похоже, вы попали в тяжелое положение.

Ермакова скомкала бумажку.

– Тяжелое? Да просто ужасное! Хоть в петлю лезь!

– Из любой ситуации есть выход, - бойко заявила я.

– Оптимизм - замечательная вещь, - горько отозвалась Ирина Сергеевна, - но в моем случае он неуместен.

– Давайте вместе попытаемся исправить положение, - предложила я.

Завуч стиснула кулаки.

– Вы можете поделиться неприятностью с мужем? - спросила я.

– Нет! - вскрикнула завуч. - Это исключено!

– А с сыном?

– Вы с ума сошли?!

– Одной тяжело нести беду, ее нужно разделить с кем-то. Есть ли у вас верные подруги?

– Нет, - прошептала Ермакова, - никого.

– Значит, помочь вам некому, - констатировала я.

Ермакова схватилась за виски руками и начала раскачиваться из стороны в сторону.

– На вашем месте, наверное, стоит рискнуть, - сказала я. - Лучше опереться даже на незнакомого человека.

– Если вы кому-нибудь расскажете, мне не жить, - прошептала Ирина Сергеевна. - Хотя… Все равно, лучше умереть! Господи! Ника… Лёня… деньги… благотворительность… я хотела помочь бедным детям… поверьте… они счастливы теперь…

– Давайте-ка по порядку, - предложила я.

Ирина Сергеевна неожиданно успокоилась.

– Хорошо, я попытаюсь, но предупреждаю сразу… дело невероятное… поразительное.

– Меня трудно удивить!

Завуч внезапно улыбнулась.

– Меня тоже, но Нике это удалось.

…Терешкина попала в гимназию по рекомендации одного из родителей, богатого и чиновного Федора Глызина.

– Замечательная женщина, - охарактеризовал он Нику. - Возьмите ее к себе, не пожалеете.