Заложник - Фридрих Незнанский

Подобрался поближе Гонюта, глянул и… обмер. Глаза зажмурил. А когда открыл, пересилив себя, едва удержался от приступа рвоты. Ну вот, а еще свеженькой сметаной утром побаловался…

Собака продолжала тихо скулить. Да и было отчего.

Интеллигентный человек был Павел Игнатьевич, телевизор смотрел, где все больше про преступников показывают, и знал, что руками ничего на месте преступления трогать нельзя. Да он и не тронул бы, даже если бы попросили. А потому ухватил Уголька за ошейник, прицепил к поводку и потянул следом за собой подальше от трупа, придавленного ветками, из-под которых торчали бурого цвета человеческие ступни.

Чтобы не потерять место, Гонюта сломил и поставил крестом две березки. Ну, и тропинка, что он уже невольно протоптал, тоже поможет. А теперь бегом к людям. Он подумал, куда будет ближе, и решил, что самым удобным, пожалуй, будет двигать по этой же тропе, которая и приведет к поселку. Там и народ, и телефоны у каждого…

Вот так и получилось, что вышел Павел Игнатьевич с собакой на поводке прямо к железным воротам Солнечного.

— Сынок, — сказал он мордатому охраннику, ну прямо точная копия хулигана-Мишки, — мне бы в милицию сообщить, а?

— Ну так ступай себе и сообщай, — равнодушно процедил тот. — Кто мешает? Отвали от объекта!

— Беда, сынок, убитого в лесу нашел… вот он, — Гонюта показал на Уголька, приветливо вертевшего черным бубликом хвоста с белым кончиком.

— А я тут при чем? — фыркнул охранник. — Отвали, говорю.

Но в этот момент железные ворота покатились на колесиках вбок, и показался широкий радиатор выезжающей машины.

Охранник сделал резкий отстраняющий жест в сторону навязчивого старика с собакой, а другой рукой показал водителю, что тот может выезжать. Но ведь и Гонюта был непрост. Он тут же сунулся к машине, в которой сидел важный лысый мужчина в светлом костюме.

Тот сделал знак водителю остановиться и опустил стекло:

— Какие проблемы, дедушка?

— Извините, товарищ… или господин, не знаю, как вас нынче кличут, беда случилась! Мертвый труп нашел в лесу мой Уголек! Такое вот горе. Позвонить бы в милицию. Мы ж деревенские, у нас никакой связи с начальством нет. А парень этот гонит, говорит: не положено, уйди, говорит, от объекта. Да разве ж так по-людски?..

— Так, минуту, — сказал лысый, открывая дверцу и выходя из машины. — Давай, отец, спокойно и еще раз. Тебя как звать?

— Павел Игнатьевич, Гонюта я, из Борков, соседи ваши.

— Ясно. А я — Игорь Валентинович, здесь живу. Так что вы нашли? Где и когда?

— Мертвого нашли…

— Мертвого?! — вдруг ужаснулся Игорь Валентинович. — А кто?

— Не разглядел… испугался… — залепетал Гонюта. — Я Уголька выгуливал, он как зашелся, я к нему, а там… Под пнем. И ветками привален. Ноги торчат.

— Мужчина? Женщина?

— Не знаю, ноги-то маленькие…

Игорь Валентинович схватился рукой за грудь и повалился на сиденье. Водитель подхватил его изнутри. Охранник бросился на помощь, грубо оттолкнув, почти отшвырнув, деда. Но хозяин машины уже пришел в себя и отстранил охранника, сказал резко:

— Пошел вон, мудак. Чтоб я тебя больше не видел. А если… — Он потряс перед его носом кулаком. — Будешь немедленно уволен! Старшего сюда!

Охранник вмиг стал меньше ростом и послушно затрусил в сторону стеклянной проходной.

— Извини, Павел Игнатьевич, — отдышавшись, сказал Игорь Валентинович, — у меня дочка пропала, вот, нервы. А там не… — Он так и не смог сформулировать вопрос.

— Милицию бы, — сказал Гонюта. — А я покажу. Мы покажем, — поправился он, кивая на Уголька. — Это недалеко, с полчаса ходу… ежели нормальным шагом.

— А на машине?

— Не, никакая машина там не пройдет. Разве что тарахтелки ваши… — Он опять кивнул, но уже в сторону открытых ворот. — Молодежь гоняет, это нам слышно…

Тут подошел старший охранник.

— Что случилось, Игорь Валентинович? — обеспокоенно спросил он.

— Этот человек неподалеку отсюда обнаружил спрятанный кем-то труп. А этот твой… С глаз долой его! Немедленно вызывай милицию и все, что требуется. Вечереет ведь уже! С фонарями, что ли, искать будете?! — закричал он. — Поувольняю на хер!

Он тут же выхватил из кармана пиджака телефонную трубку, нервно потыкал пальцем и поднес к уху.

— Лева, совещание отменяю. Причину сообщу позже. Срочно найди Александра Борисовича Турецкого. Хоть из-под земли мне его достань! И сам немедленно сюда. Все! — хлопнул трубкой, складывая ее. И отшвырнул на сиденье. Потом снова потискал пальцами грудь, сказал почтительно стоящему старику: — Сердце разболелось… Иди, Павел Игнатьевич, посиди в машине, отдохни, пока подъедут…

— Я ж с Угольком, — виновато показал Гонюта на собаку.

— И он пусть тоже отдохнет, — серьезно сказал Игорь Валентинович и открыл заднюю дверцу «мерседеса».

Уголек, словно понял, без команды прыгнул на широкое сиденье. Павел Игнатьевич укоризненно качнул головой и полез за ним.

— Артур, — сказал Игорь Валентинович водителю, — отъезжай в тень…

Подбежал старший охранник, послушно наклонился к хозяину.

— Ожидать придется не меньше часа. Из города едут. Может, мы пока сами? Съездим поглядим… Может, никакого отношения, а, Игорь Валентинович? Ну почему вы так считаете?

— Я из всех вас, Виктор Терентьевич, душу выну… — тихо сказал хозяин, и Ганюта замер от нехорошего предчувствия. — Вы у меня, суки, все сразу припомните…

«Ой, совсем нехорошо, — думал Павел Игнатьевич, увидев, как понурился охранник. — Так влип со своей дурной инициативой, что теперь век не отмоюсь…»

18

Вечер был душный и пропахший противным сладковатым дымом. Леса продолжали гореть. И, хотя в доме было бы, несомненно, уютнее — все-таки кондиционеры, прохлада, оперативно-следственная группа, прибывшая из районного центра «на труп», предпочла расположиться на широкой веранде особняка Залесского.

Все в поселке были уже в курсе страшной находки.

Сам Игорь полулежал в кресле, рядом с ним сидел доктор, позвякивавший пузырьками и прочей медицинской мелочью, разложенной на стеклянном сервировочном столике.

Подходили соседи. Поднимались по ступенькам на веранду, молча выражали хозяину свое глубокое сочувствие. Тот слабо кивал, но никаких слов тоже не произносил.

Несколько человек толпились внизу, у лестницы. Это те, кого должен был еще успеть допросить сегодня следователь, прибывший из города. Потому что приехали довольно поздно, уже темнеть начало. Пока добрались пешком до места, здешний проводник оказался прав, туда машина просто не могла пройти, пока разобрались с трупом девочки, который, по предварительному заключению судебного медика, пролежал там не менее пяти дней, пока облазали и осмотрели место происшествия уже при фонарях и вернулись обратно, совсем стемнело. Переносить всю дальнейшую необходимую, но невероятно тягостную для окружающих процедуру на завтра, показалось не очень уместным. Да был бы еще нормальный, как говорится, покойник, а то ведь единственная дочь известнейшего банкира, у которого связи такие, что не всякому и снились. Вон, весь вечер дозваниваются Турецкому. Знал Иван Иванович Загоруйко этого «важняка» из Генпрокуратуры. Так-то не встречался, но слышал порядочно, и всякого. Оно, конечно, у них там, наверху, свои законы и свои возможности.

Но если по правде, то Загоруйко задевало такое неприкрытое к нему неуважение со стороны хозяина этого загородного дворца и его челяди. В самом деле, приехал ответственный, поставленный на это место Законом человек, чтобы разобраться в причинах убийства, а на него все смотрят как на пешку. Как на слугу, дело которого заниматься черной работой, а потом явится господин в белом генеральском кителе и начнет «мыслить», в результате чего он, Загоруйко, естественно, останется со своим дерьмом, то есть насквозь провонявшим и полуразложившимся трупом, а «московский гений юриспруденции» будет по-прежнему весь в белом. Зла не хватает…

И само дело, как уже начал понимать Загоруйко, крепко отдавало тухлым висяком.

Как ни странно, самым информированным свидетелем оказался деревенский старик, случайно обнаруживший в лесу труп. Не выгуливай он свою собаку, так бы, наверное, и не нашли тела. Грибов нынче нет и не предвидится из-за постоянной жары и отсутствия дождей, значит, и по лесу бродить без всякой цели охочих тоже нет. Случай… все случай.

И вообще, как-то непонятно тут живут, думал следователь. Просто поразительно, что никто ничего не знает, не видел, не может сообщить следствию. Глухие и слепые. Исчез ребенок! Ну, пускай не малолетка, но все равно, пятнадцать лет — еще не возраст для принятия самостоятельных решений. Живут — лучше просто некуда, значит, с жиру бесятся? Исчезла девочка, и ни один человек, и в первую очередь родители, даже не чухнулся! Странные люди…