Германский Генеральный штаб. История и структура. 1657-1945 - Вальтер Гёрлиц

Основная проблема заключалась в следующем. Требовалось сконцентрировать по возможности максимальные силы для нанесения удара по одному из противников, а затем молниеносно переключиться на другого. Мольтке гарантировал нанесение молниеносного удара, поскольку превратил железнодорожный транспорт в нечто вроде основного орудия. Это было на руку Шлифену, и он продолжал настаивать на дальнейшем укреплении армии. Он придерживался мнения, что должен давать советы и рекомендации, но не более того.

Между тем в период с 1893-го по 1905 год было сформировано три новых армейских корпуса и проведено усиление армии за счет технического усовершенствования оружия. Несмотря на это, сотни тысяч военнообязанных не смогли пройти военную подготовку; рейхстаг был враждебно настроен к вопросу об увеличении военных ассигнований. Шлифен с интересом следил за развитием средств связи с помощью телеграфа, телефона и гелиографа. Он оценил потенциальные возможности двигателя внутреннего сгорания и, что самое важное, оснастил полевую армию мобильной тяжелой артиллерией калибра 150 и 210 мм.

В 1896 году в Генеральном штабе были проведены структурные изменения. Теперь руководство Генерального штаба состояло из начальника, его заместителя, генерал-квартирмейстера, и четырех обер-квартирмейстеров. Однако, изо всех сил стараясь усовершенствовать административный аппарат, Шлифен допустил серьезную ошибку. Он считал, что увеличение численности армии потребует больших затрат, и никакая держава не сможет профинансировать затяжную войну. Он не осознавал, что многочисленная армия повлечет за собой мобилизацию промышленности и освободит скрытые до этого времени ресурсы.

Главный вопрос заключался в том, чтобы определить, какой фронт, с большей вероятностью на успех, сможет нанести первый сокрушительный удар. Поначалу Шлифен придерживался планов Мольтке и Вальдерзе, которые предусматривали главное развертывание на востоке. Но мало-помалу он сменил приоритеты. Франция закончила строительство фортификационных сооружений на восточной границе. Россия сосредоточила многочисленные войска в Польше и взялась за строительство крепостей в Ивангороде, Брест-Литовске, Ковно и Варшаве. Район реки Нарев, где по замыслу Мольтке следовало нанести главный удар, оказался закрыт.

В конечном итоге именно запад стал объектом пристального внимания Шлифена; Мольтке и Вальдерзе должны были ждать наступления французов в Лотарингии. Шлифену пришла идея обойти неприятеля с фланга, выйти в тыл французской фортификационной системы и заставить врага изменить направление наступления.

Фортификационная система французов была устроена так, что одним концом доходила до границы со Швейцарией, а другим – до границы с Бельгией. Слабо укрепленная Швейцария не представляла никакой трудности для прохождения войск. Иначе обстояло с Бельгией. Здесь Шлифену следовало принимать во внимание, что французская армия может пройти через Бельгию, обойти с фланга развернутые вдоль Рейна войска и угрожать Руру.

Примерно в 1892 году у Шлифена зародилась идея послать мощную армию через Люксембург, оставаясь в обороне в Лотарингии. Однако планируемая территория была слишком мала для развертывания армии и не имела достаточного количества дорог. Правда, Арденны были наиболее слабым местом французской оборонительной системы. «Люксембургскую брешь» прикрывали только две устаревшие крепости; сложный рельеф местности не позволил французам укрепить это «слабое звено».

Когда Бельгия добилась независимости, Пруссия, подобно всем ведущим европейским державам, гарантировала ее нейтралитет. Четкое политическое руководство, каким оно было при Бисмарке, вероятно, отказалось бы нарушить обещание, но отношения Шлифена с канцлером Гогенлоэ и его преемником Бюловом были чисто поверхностными. По мнению Генерального штаба, ни Гогенлоэ, ни Бюлов не имели авторитета, сравнимого с авторитетом Бисмарка. Голыитейн (он информировал Шлифена о международных делах), узнав о планах нарушения нейтралитета Бельгии, предпочел не касаться неприятного вопроса, уповая на то, что не представится случая осуществить его на деле.

Шлифен довольно хорошо знал историю, чтобы понимать, что нарушение обязательств по отношению к Бельгии может повлечь за собой интервенцию со стороны Британии. Он не придавал большого значения возможной высадке англичан в Дании или нападению на Кильский канал, будучи уверен, что здесь можно будет обойтись ничтожными силами.

Планы ежегодно подвергались переработке, но постепенно, под влиянием происходящих событий, идея начала приобретать конкретные очертания. В 1898, 1899 и 1901 годах Англия запускала пробные шары, чтобы понять, нельзя ли достигнуть соглашения между великой морской державой и великой сухопутной державой. Ни Бюлов, ни Голыитейн не одобряли жестких мер по отношению к Германии, которая в этом случае лишилась бы козырей и потеряла бы опору. В конечном счете Англия отказалась от поисков путей сближения с Германией. В 1904 году она уладила с Францией спорные вопросы и выстроила политику в соответствии с политикой своей соседки. Тем временем Бельгия, встревоженная упорно ходившими слухами о намерении Германии пройти через ее территорию, начала укреплять Льеж и Намюр.

В начале века план Шлифена на западе предусматривал сосредоточение шести армий на линии Сен-Вит – Страсбург и фланговую армию, двигающуюся эшелонами из области Экс-ля-Шапель – Дюрен. В 1902 году штаб по-прежнему считал, что Германия не должна нарушать нейтралитет Бельгии и Люксембурга, если только этого не сделает Франция. Но даже в том случае, если французская армия будет наступать из Вогез, можно будет нанести фронтальное поражение, но вряд ли французы будут полностью уничтожены.

Положение осложнялось следующим. Первый удар следовало нанести по Франции, пройдя через территорию нейтральной Бельгии. До полного уничтожения французов необходимо было ухитриться удерживать русские войска восточнее Вислы. Не факт, что Шлифен с легким сердцем принял решение нарушить нейтралитет Бельгии. Он мучительно обдумывал возникшую проблему, и чем больше размышлял, тем яснее становилось, что задача имеет одно-единственное решение.

Наконец в 1905 году появился вошедший в историю план Шлифена. Основная часть западной армии (теоретически такая армия обычно состоит из девяти армейских корпусов, пяти кавалерийских дивизий и семи резервных корпусов) должна была собраться в районе Кельн – Дюссельдорф – Экс-ля-Шапель для наступления в направлении Бельгии. Семь армий, оставшихся в эшелоне, должны были двигаться в южном направлении к Саарбургу. Короче говоря, огромная армия должна была совершить колоссальный марш-бросок через Бельгию в направлении Меца, заставить противника сражаться в бассейне Сены и теснить до тех пор, пока французы не окажутся у своих приграничных крепостей или будут вынуждены отступить в Швейцарию. Верхний Рейн должна была удерживать итальянская армия из десяти пехотных и двух кавалерийских дивизий, хотя Шлифен вовсе не был против вражеского наступления через Верхний Рейн в Баден. В этом случае Франции пришлось бы оттянуть часть оборонительной армии.

На востоке оставался слабый заслон из трех армейских корпусов, четырех резервных дивизий, четырех кавалерийских дивизий и нескольких подразделений ландвера. Австрийская армия в Галиции должна была заниматься диверсионной деятельностью. С австрийским Генеральным штабом никогда не проводилось детального обсуждения всего плана. Даже командование германского военно-морского флота не было проинформировано о плане Генерального штаба.

План Шлифена (он настаивал, что каждый командир должен это понимать) требовал деперсонализации командиров. Только Фогель фон Фалькенштейн мог в определенных случаях проявлять собственную инициативу. Офицерам ничего не оставалось, как неукоснительно следовать этому условию. Когда один из молодых генштабистов решил высказать собственное предложение, касающееся стратегии, командующий корпусом тут же охладил его пыл. «Его величество признает только одного стратега, но это не вы и не я». Шлифен рассчитывал, что армии будут двигаться с точностью батальона на построение. План, казалось, исключал возможность появления такого понятия, как «помеха», то есть неожиданных побочных обстоятельств и непредвиденных ситуаций, которые, по мнению Клаузевица, характеризовали любую войну.

Когда-то Грольман предостерегал против «большого плана», разработанного на несколько лет вперед. Теперь «план» был абсолютным выражением военного опыта. Главнокомандующий должен был обладать железными нервами и волей. Он не имел права терять голову даже в том случае, если британские войска проведут успешную операцию в Дании или русские перейдут в наступление на Висле.