Германский Генеральный штаб. История и структура. 1657-1945 - Вальтер Гёрлиц

Шлифену было не дано увидеть воплощение своего плана в жизнь. Не может быть никаких сомнений, что, если бы первоначальный план был претворен в жизнь человеком, обладавшим такой неукротимой энергией, как, скажем, Людендорф, да еще с учетом превосходной имперской армии и высокого профессионализма Генерального штаба, в 1914 году можно было бы добиться огромного успеха. Франция была бы стерта в порошок. Но тогда встает вопрос: отказались бы Англия или Россия от борьбы? Теперь мы можем почти с уверенностью сказать, что они бы не отказались.

К сожалению, этот факт не был в достаточной степени оценен. Самое опасное заблуждение того времени заключалось в уверенности, что победа в войне может быть достигнута с помощью политического урегулирования. Еще не пришло осознание, что современная война высвобождает все людские силы и, благодаря техническому и экономическому развитию и приросту населения, эти силы столь огромны, что придают даже народам, испытавшим серьезные неудачи, почти неограниченную способность к быстрому восстановлению. Правда, уже появлялись те, кто начинал осознавать существующую реальность. Кольмар фон дер Гольц, военный писатель, еще в 1877 году книгой «Леон Гамбетта и его армия» заложил основы своей будущей популярности. Позже он зачастую демонстрировал удивительную проницательность. Фон дер Гольц ясно видел, что будущая война, война Людендорфа, будет делом не просто армий, а целых народов, посвятивших себя задаче выжить. Решающее значение будут иметь не молниеносные победы в сражениях, а упадок физического и нравственного состояния одной из воюющих сторон. Гольц предвидел, что война массовых армий, все в большей степени использующих достижения науки и техники, неизбежно приведет к потере мобильности, а решающую роль в будущем сыграют мощные фортификационные сооружения. Вскоре пророчество сбылось.

С течением времени похвалы, расточаемые в адрес плана Шлифена, звучали все громче, и люди стали забывать, какой резкой критике подвергался создатель плана. Публикация военных исследований Шлифена придала новый блеск его имени. Для него не было секретом, что ни Генеральный штаб, ни большинство коллег-генералов не признают его фундаментальные идеи. Генерал фон Бюлов (в 1902–1903 годах он был генерал-квартирмейстером Генерального штаба) одобрял фронтальный прорыв. Такого же мнения придерживался генерал фон Бернарди, руководитель военно-исторической секции и один из ведущих военных писателей своего времени. Фон дер Гольц, который спустя какое-то время стал командующим в Восточной Пруссии, что вполне естественно, принимал в штыки концепцию «любой ценой». Он был сторонником строительства огромной системы пограничных защитных сооружений. Да это и понятно. Приближающаяся война не казалась ему исключительно сухопутной войной. Он видел в Англии основного противника растущему влиянию Германии в мире и хотел активизировать Турцию в противостоянии против Индии и Египта. Он был сторонником оккупации Голландии, которую можно было использовать как проход для внезапного наступления на Англию, и считал необходимым установление тесного взаимодействия с военно-морскими силами. По мнению Шлифена, это были самые что ни на есть безумные идеи.

Но на самом деле главным противником Шлифена был не Гольц, а генерал Сигизмунд фон Шлихтинг, одно время занимавший должность начальника штаба гвардейского корпуса, а в 80-х годах завоевавший авторитет в качестве военного писателя. В 1896 году по непонятным причинам Шлихтинг удалился в отставку. Спустя пять лет вышла его удивительно откровенная книга «Наследие Мольтке». Шлихтинг, яростный противник слепой подчиненности, не только противостоял идеям Шлифена, но на дух не переносил этого человека. Как генерал фон Бернарди предостерегал от убеждения, что победа в войне зависит от определенного набора рецептов, так и Шлихтинг боролся за более гибкие армейские принципы и, прежде всего, за права подчиненных брать на себя ответственность и принимать решения. Шлихтинг был противником массовых армий. Помимо этого он считал, что армии необходимы не только первоклассные штабные офицеры, прошедшие обучение в Генеральном штабе, но и полевые командиры, способные решать проблемы и принимать решения. К сожалению, в эпоху Вильгельма II не было таких командиров, а Шлифен не сделал ничего, чтобы устранить этот недостаток.

Сам Шлифен, надо отдать ему справедливость, заявлял, что его план не является безошибочным рецептом победы более слабой армии над численно превосходящим противником. Просто вера в планирование была вполне в духе времени, и сторонники Шлифена возвели «великий план» в догму. Шлифен трезво оценивал свое детище. Уже в 1905 году при обсуждении военной обстановки он предполагал, что Франция и Россия будут не единственными врагами Германии, что они объединятся с Англией, Бельгией, Италией, Сербией и Румынией. Когда Россия потерпела поражение в японской войне и вспыхнула первая русская революция, Шлифен, по крайней мере, в тот момент, задумался о превентивной войне против Франции. Императора и Бюлова не прельщала эта идея, хотя ряд генералов, включая Гинденбурга, впоследствии командующего 4-м армейским корпусом, поддерживали Шлифена.

Можно с легкостью преувеличивать уверенность Шлифена в собственном детище или излишне упрощенно понимать его отношение к прошлому, но, по сути, его план не был основан на историческом прецеденте. Предпочтительнее исходить из того, что современные средства связи и транспортные средства могли сыграть важную роль в отношении фактора пространства, в том смысле, что дали ему возможность производить развертывание на огромных площадях, атакуя врага с фланга и с тыла. Он понимал, что в эпоху массовых войн фронтальное наступление становится невозможным.

При всем том Шлифен считал необходимым изучать опыт прошлых сражений. Он не разделял мнения Шлихтинга, что современные армии стали слишком большими, чтобы подчиняться воле одного человека. Кроме того, Шлифен слишком глубоко проникся традициями прусского офицерского корпуса в отношении повиновения. Однако его не оставляли мучительные сомнения в совершенстве своего плана. Он перерыл всю военную историю в поисках обнадеживающих примеров, не находя ничего, что бы смогло успокоить его мятущуюся душу.

Как он считал, классическим примером боя на окружение являлась битва при Ульме. Все глубже зарываясь в историю в поисках примеров, подтверждавших его точку зрения, он наконец пришел к выводу, что победа Ганнибала при Каннах, в которой ему удалось окружить превосходящего по силе врага, является совершенной моделью сражения.

Шлифен опубликовал исследование по Каннам в военном журнале. Судя по всему, он не понимал, что этот успех является наглядным доказательством необходимости использования такого рода победы соответствующим политическим руководством. Неизвестно, что было делать с триумфом Ганнибала. Война тянулась четырнадцать лет и закончилась поражением Ганнибала при Заме.

В августе 1905 года во время утренней прогулки верхом Шлифена лягнула лошадь спутника. Он получил серьезную травму ноги и не мог приступить к своим обязанностям, когда мир затаил дыхание в связи с марокканским кризисом. Шлифен старел, и на повестку дня встал вопрос о преемнике ведущего стратега. Вне всяких сомнений, фон дер Гольц больше всех в армии подходил на эту роль, даже несмотря на то, что его голова была полна утопическими идеями. К сожалению, фон дер Гольц относился к тому типу непреклонных и решительных людей, которых император находил невыносимыми. Вторым возможным кандидатом был фон Бюлов, генерал-квартирмейстер, но осенью 1903 года этот офицер был снят с должности. В 1904 году генерал-квартирмейстером и заместителем Шлифена был назначен любимец императора, Гельмут Мольтке-младший, племянник создателя Генерального штаба. В добавление к фамилии, которая производила на императора гипнотическое воздействие, Мольтке-младший обладал впечатляющей внешностью. Он был высокий, широкоплечий, с фигурой кирасира, и император по простоте душевной верил, что, встав во главе Генерального штаба, этот человек вселит ужас в сердца других народов.

Во время одной из утренних прогулок верхом Бюлов, канцлер (не путать с его тезкой-военным), поинтересовался, уверен ли Мольтке-младший, что займет место Шлифена. Мольтке-младший был абсолютно уверен в себе, но, хорошо зная императора, пребывал в сомнениях. Когда император послал за ним, он сделал все возможное, чтобы обеспечить себе свободу действий. Он откровенно сказал императору, что не видит никакого смысла в больших маневрах, руководство которыми взял на себя император, если рассматривать их в качестве подготовки к настоящей войне. Император задумался, и тут Мольтке-младший добавил, что не слишком высокого мнения о его способностях. Многое из того, что было сказано, перекликается с разговором, состоявшимся между Бенедеком и Францем-Иосифом. Мольтке-младший предупреждал, что грядущая война, которая станет войной народов, не закончится одним сражением. А ведь стратегические военные игры императора, при содействии Шлифена, всегда заканчивались взятием в плен вражеской армии.