Черный Гетман - Александр Трубников

— Если бы вместо елей и дубов здесь росли бы пальмы, — сказал он, подняв глаза к луне, — то эти места ничем бы не отличались от долины моего Нила. Такая же широкая, медленная река, большое небесное светило, яркие, бессчетные звезды. Только вот Млечный путь у нас не висит над самой головой.

— Здесь его называют Чумацкий шлях, — ответил Ольгерд.

— У каждого народа для созвездий свои названия, — кивнул Измаил.

— Самое время тебе рассказать, кто вы такие и зачем вам казацкая реликвия, — ответил чуть резко Ольгерд. Отдохнув и придя в себя после безумной гонки последних дней, он хотел получить, наконец, ответ на отложенные в спешке вопросы. — Не знаю. что там у вас за община такая, но за все время, начиная с того дня, когда мы встретились, я не разу не замечал, чтобы ты не то, что молитву прочел, — просто на церковь перекрестился…

— В наблюдательности тебе не откажешь, — не смутившись, улыбнулся Измаил. — Ты прав. Я, как и мои братья — не христианин. Мы служим богу столь древнему, что в сравнении с ним ваш Христос — неразумное дитя, иудейский Моисей — нерадивый школяр, нахватавшийся верхушек тайных знаний, а пророк Мухаммед и вовсе одержимый видениями вождь разбойников-пастухов.

— Что же это за бог такой? — спросил Ольгерд. — Сам он, хоть и был крещен в православии, право других исповедовать веру иную уважал, считая что каждый должен блюсти обычай своего народа и своих отцов.

— У нас не один бог, — ответил египтянин.

— Язычники что ли? — изумился Ольгерд.

— Если хочешь, то называй нас так. Но мы уже возносили молитвы в Карнаке, когда иудейский царь Соломон еще не построил храм в Иерусалиме, а великие фараоны не возвели свои усыпальницы. В те времена жрецы каждого живущего на земле племени были вправе выбирать себе в покровители любых богов. Многие боги были общими, потому верования и обряды у всех жрецов — от Египта до далеких северных земель были близки и понятны посвященным. Шли времена, рождались, восходили и рушились империи. Появлялись новые пророки и царства. А мы все так же продолжали жить в Карнаке. Вначале мы были жрецами фараонов. Затем, когда Египтом стали править эллины-македоняне, мы стали зваться понтификами. Жрецами древних мистерий, к которым приезжали со всего света, мы назывались до тех пор, пока потомки императора Константина, перенеся столицу ромейской империи в городок Византий, не объявили Христа единым государственным богом и не начали воевать с иноверием. Тогда мы влились в Александрийскую церковь и даже стали занимать в новой иерархии заметные посты. С приходом в Египет воинственных потомков аравийских бедуинов мы приняли их обряды. Пророки и обряды изменяются, но это никак не влияет на суть.

— Так значит вы и есть та самая тайная власть, о которой так много всякого говорят?

Измаил в ответ весело, по-мальчишески рассмеялся.

— Нет. На самом деле нас почти не беспокоит происходящее в мире. Тем более, что тайной власти в мире не существует. На самом деле все священники и пророки, впрочем, как и все великие правители, всего лишь плывут по течению жизни, умело подставляя парус изменчивым ветрам перемен. Мы всего лишь храним свои реликвии, одна из которых — Черный Четман.

— Расскажи подробнее, если можешь — попросил Ольгерд.

— Могу, — улыбнулся Измаил. — В те времена, когда обитатели здешних урочищ носили звериные шкуры, а на лугах еще встречались огромные мохнатые слоны, по всей земле, от Нубии до Ледяных островов с неба упали странные камни. Один из них врезался в землю неподалеку от Фив. Мы нашли его и принесли в Храм. Камень оказался самородком неизвестного черного металла, столь упорного, что его не удавалось расплавить даже в печах, в которых варят железо. Нам понадобилось более двухсот лет, чтобы открыть тайну его литья, и тогда из нашего слитка был выкован жезл для одного из великих фараонов, который согласился участвовать в мистерии и пожертвовать для нее свою кровь. Правление этой династии было блистательным до тех пор, пока отдаленные потомки первого фараона не решили нести свет своего царствования в другие страны на кончиках копий боевых колесниц. Тогда же и выяснилось, что выкованные из небесных камней реликвии не любят покидать места своего падения с неба. Однако многие правители, особенно их отдаленные потомки, посвященные проникшие в тайну, отказываются в это верить.

— Значит наш Черный Гетман из таких вот реликвий? Не многим же он, судя по всему, принес удачу…

— Камень защищает только свою землю. Но все правители непременно пытались с его помощью победить соседей. Первым владельцем реликвии был русский князь Святослав. Прознав о камне, не перекованном тогда еще в пернач, он отобрал его у волхвов-хранителей и пошел в завоевательные походы. Сперва отправился в царство хазар и разгромил его. Затем пошел в Болгарию и учинил там такое опустошение, что после его ухода целое государство стало малолюдной ромейской фемой.

— И погиб от рук убийц.

— Совершенно верно. Мы не желали повторения тех событий, потому-то, познакомившись с князем Олегом Святославичем, предложили ему договор. Реликвию в обмен на его покровительство.

— Однако, если мне не изменяет память Ольговичи, мои предки так и не стали великокняжеским родом…

— Черный Гетман отнюдь не волшебный талисман из старых сказок. Он не делает своего владельца неуязвимым ни для железа, ни для лжи и предательства. Получив пернач, сын Олега, Всеволод Ольгович захватил киевский стол. Однако он и его потомки, уверовав в свою безнаказанность, наделал множество ошибок. Монголы, как я уже говорил, оставили реликвию в покое, но незадолго до их прихода ей пытался овладеть князь из северных земель, Андрей по прозвищу Боголюбский.

— Так ведь он был убит своими же приближенными!

— После того, как ограбил киев и вывез из него все святыни.

— И Черного Гетмана?

— И Черного Гетмана. Тогда одному из моих предшественников, также как и мне теперь, пришлось приехать на Русь, чтобы вернуть реликвию в монастырь.

— Стало быть, пернач хранился в одном из саркофагов. Но если Радзивилл каким-то образом прознал про реликвию и решил ею завладеть, то зачем ему понадобилось забирать все гробницы?

— Здесь могут быть два объяснения. Литовский гетман мог и не знать о перначе и ему по каким-то непонятным пока соображениям нужны были именно саркофаги. Вполне может быть и так, что он просто побоялся открывать саркофаги, а в каком именно спрятан пернач не знал. Вот и забрал их все.

— Чего же он мог бояться? Радзивилл — кальвинист, а их церковь не столь строга, как римская…

— К какой бы он не принадлежал конфессии, он прежде всего представитель жреческого рода, в котором есть свои поверья и предания. И он знает, что вскрывать гробницы без исполнения очистительного обряда нельзя.

— Иначе что?

— В лучшем случае — смерть.

— Если Радзивилл столь серьезно относится к реликвии, значит верит в ее силу?

— Да, похоже что так. Если он знает о ней, то не иначе, как с ее помощью он надеется завоевать корону.

— Так вот значит, зачем нашему Душегубцу понадобился этот пернач! Разбойник, стало быть, в государи метит. Выходит, что он прознал о казацких легендах, кому-то пытками развязал язык, отыскал в монастыре вашего человека и решил завладеть реликвией.

— Да. Определенно он жаждет власти. Но следует также учесть и то, что он может использовать Черный Гетман лишь при одном условии.

— При каком же?

— Если этот Дмитрий уверен, что в его жилах течет княжья кровь.

Перед самым рассветом барка стала у каневской пристани. Небольшой казацкий городок стелился под днепровскими кручами на месте древней днепровской переправы, которой на протяжении сотен лет пользовались все путешественники, идущие из Европы в монгольские земли. Об этом месте Ольгерд знал по книгам посланников- францисканцев, именно здесь они пересекали великую украинскую реку. направляясь кратчайшей дорогой в низовья Дона, откуда путь их лежал на загадочный Восток.

Сам Канев оказался небольшим укрепленным селением с богатым мещанским посадом, вытянувшимся вдоль подошвы похожего на курган холма. Чтобы размять коня и немного отдохнуть от качки, Ольгерд решил проехаться по улицам, заодно заехать в какое-нибудь питейное заведение, а заодно и справиться о последних новостях. Оставив попутчиков на борту, он выехал из гавани, рысью прошелся взад-вперед по единственной прямой улице, приметил корчму, зашел выбрал незанятый стол, спросил пива с закуской, отхлебнул из мигом поставленной перед ним пенящейся деревянной кружки, накромсал ножом круг испускающей головокружительный чесночный аромат рубленой колбасы и начал неспешно наслаждаться мирной жизнью, всерьез размышляя, а не заказать ли еще и наваристой мясной похлебки, запах которой, щекоча ноздри, тянулся из кухни.