Русский декамерон, или О событиях загадочных и невероятных - Нурбей Гулиа

Митрофаныч молча выслушал меня и вздохнул.

- Люблю я ее, не знаю, что и делать! Убил бы жену, но грехабоюсь, а развестись не могу - она же меня раздавит. Что мне делать? - этот суровый и некрасивый, как граф Жоффрей из "Анжелики", человек тихо заплакал.

- Вась, твою мать, прекрати, люди увидят! - испуганно уговаривал его я. - Хочешь, брошу ее, если это надо! ("Не дож дешься, хрыч старый!" - думаю я про себя.)

- Нет, ты, пожалуй, прав! - вздохнул Митрофаныч. - Но постарайся убедить ее, чтобы не сошлась еще с кемнибудь, особенно с холостым. Я какнибудь решу вопрос с женой или удавлюсь!

И забегая вперед, доложу вам, что я таки однажды действи тельно выручил Митрофаныча. А было это так. Почувствовал я, что у Томочки ктото наклевывается. Разок не смогла встретить ся у моего приятеля, стала холоднее в постели. Жена както уеха ла с детьми в Тбилиси на весенние каникулы, и я пригласил То мочку вечером ко мне домой. Ее, видимо, заинтересовало, как я живу, и она пришла. "Переспали", выпили. У нее, как обычно, развязался язык, она и сообщила мне, что завтра едет на неде лю в Киев к подруге.

- С Митрофанычем? - спрашиваю.

- Клянусь, что нет! - отвечает она убежденно. - К подру

ге, и все! Хорошо, думаю, проверим.

- Мэри, ты знаешь, что такое "пояс верности"? - спраши

ваю я. Кивает, - слышала чтото.

- Так вот, если бы у меня был современный "пояс верности", ты позволила бы мне его надеть на тебя? - продолжаю я. - Для общения с подругой это не повредит, а с мужиком быть ты не сможешь!

- Надевай, если не веришь! - гордо согласилась Томочка,и вдруг чтото вспомнила: - Так ты ревнуешь меня! Вот почему ты говорил в моих снах: "Люби только меня, будь верной мне!" И даже про "пояс верности" сказал чтото, я и не поняла тебя тогда как следует. Все, сон сбывается! Надевай свой пояс, если не веришь!

- Тогда я просто заклею тебе это место! - объявил я ей.

- Как заклеишь, а писать как я буду? - испугалась девушка.

- Не боись, все предусмотрено! - успокоил я ее.

Я посадил Томочку на стул и снял с нее трусики. Она со стра хом наблюдала за моими действиями. Достал маленький тюбик циакринового клея, того, который мгновенно твердеет и раство рить его ничем нельзя. Нашел толстую авторучку "Паркер" и, не раскрывая ее, ввел, куда следует, примерно на половину дли ны. Томочка взвизгнула. Я надел резиновые перчатки и, быстро выдавив клей на волоски, обрамляющие ее самое любимое мной место, мгновенно соединил их. Клей тут же затвердел, склеив даже пальцы перчатки друг с другом.

Я вынул ручку, с удовольствием поводил ею у своего носа и сказал обескураженной девушке:

- Теперь тебе можно будет общаться только с таким джентльменом, у которого член тоньше этой ручки. Но ведь это же совсем неинтересно! А приедешь "честной" - распломбирую тебя, срежу волоски - и буду любить, как Джон свою Мерилин!

Но Томочка не оценила моего "черного" юмора. Поцеловав мою Мерилин в "пломбу", я одел ее и проводил домой.

- Будь паинькой в Киеве! - посоветовал я ей. - И знай,что я тебя жду в Курске! Домой я возвращался довольный, что выполнил свой рыцар ский долг за себя и за того парня, Митрофаныча, то бишь.

Через неделю Томочка вернулась из Киева, и мы встрети лись на квартире у моего приятеля. На все мои вопросы Томоч ка презрительно отвечала: "Сам увидишь!". И я увидел то, чего никак не ожидал - пломба цела! Напрашивалось два варианта ответа на эту ситуацию: первый - то, что Томочка действитель но ездила в Киев к подруге; второй же я с гневом отметаю, так как Томочка - юное провинциальное создание, не допустила бы такого разврата. Не подсказывайте - и другого тоже!

Одним словом, пломбу я распечатал, место пломбировки об работал бритвой и стал любить мою верную подругу, как Джон Кеннеди свою Мерилин Монро, даже еще страстнее.

Но любовь наша довольно быстро исчерпалась - я понял, что моя Томочка только по внешности - Мерилин Монро. Что поняла она сама - я так и не узнал. Я влюбился в реальную кра сивую женщину, преподавателя нашего же института. Да, да, конечно же, по имени Тамара! А Томочка нашлатаки себе мо лодого человека из ее же группы, хотя продолжала встречаться и с Митрофанычем.

Так что даже ожившая Галатея, скорее всего, ненадолго зав ладела бы сердцем кипрского царя, а по совместительству - скульптора Пигмалиона. Одно дело - влюбиться в человека, которого знаешь и внешне, и как личность, а другое - только во внешность человека или в легенду о нем. Сколько людей влюблялось по фотографиям, например, из брачных объявле ний, а потом в ужасе бежало, узнав личность этого человека. Или так, как описано писателем ШоломАлейхемом, когда два евреяучителя влюбились друг в друга по письмам, которые они тайно писали за своих недорослейвоспитанников.

Лично мне опыт подсказывает, что для уверенной совмест ной жизни партнеры должны достаточно "притереться" друг к другу, например, ведя не только общую духовную и сексу альную жизнь, но и хозяйственную, без которой не обходят ся даже очень богатые люди. Поэтому знакомства по перепис ке или фотографиям - дело очень рискованное. Хотя быва ют и исключения.

Так что зря, наверно, Пигмалион женился на Галатее, ожив ленной самой Афродитой по его просьбе. Как художник, он мог придать своей будущей жене только внешний вид, пусть даже очень привлекательный. А характер, внутренний мир, ментали тет, выражаясь посовременному, кто ей даст? Афродита, ожи вившая статую? Ой, не доверял бы я этой Афродите - не очень идейно проявила она себя в истории с Парисом да и в последу ющем ходе Троянской войны! С менталитетом "от Афродиты" жене придется каждый день, уходя на работу, "пояс верности" надевать, вернее, заклеивать!

Поэтому считаю, что Пигмалионизм, как объемный (любовь к статуям, куклам, роботам), плоский (любовь по фотографиям), так и эпистолярный (любовь по переписке), - дело ненадеж ное и рискованное!

МАТИЛЬДАЛОРА

А вот и совершенно необычная история, где смешалось все - любовь, секс, телепатия, переселение душ и многое другое...

Защитив кандидатскую диссертацию, мой друг Моня устро ил банкет в Доме архитектора, что в самом центре Москвы.

Меня, как обычно, выбрали тамадой, я был в ударе, дело было знакомое и вечер прошел прекрасно. У меня уже был билет на Курск, поезд уходил точно в полночь с Курского вокзала, вре мени, чтобы добраться до вокзала, оставалось предостаточно.

Чтобы "выкурить" посетителей из зала часов в 11 вечера, в ресторане уже начали гасить свет на секундудругую, и вдруг при очередном "затмении" я почувствовал, что меня обняли за шею и поцеловали. А зажегшийся вслед за этим свет вырисо вал передо мной стройную улыбающуюся женщину с загадоч ным и многообещающим взглядом.

Я узнал сотрудницу Мони по лаборатории в Институте ма шиноведения (ИМАШ), которой я заинтересовался еще рань ше, но познакомиться - никак не выходило. А тут - все само собой. Звали эту сотрудницу Лорой.

Что произошло далее, вспоминается как в тумане. Мы шли пешком на Чистые Пруды, где жила Лора, пели на ходу, и в пе рерывах между песнями мне даже казалось, что я слышу гудок моего отходящего в Курск поезда. Мы конспиративно подня лись на второй этаж бывшего генеральского особняка, где в ог ромной коммунальной квартире с десятком жильцов, в большой комнате с видом на Чистые Пруды жила Лора.

Мы выпили у Лоры какойто странный напиток, который хозяйка приготовляла, сливая в одну бутылку все, что остава лось от прежних выпивок. Но я тогда так и не понял, что пью, да и мне было все равно. И тут я заметил, что на нас, с нескрыва емым возмущением, широко раскрытыми глазами со шкафа гля дел огромный черный кот по имени Мур. Заметив взгляд кота, Лора както смутилась, а потом вдруг неожиданно предложи ла... выкупать Мура.

И вот - зрелище достойное кисти Босха или Гойи - два го лых, сильно выпивших разнополых человека в огромной "гене ральской" ванной ночью моют большого черного, молчащего, отчаянно сопротивляющегося кота. Мур, надо сказать, разук расил нас на славу, но под конец успокоился и принял происхо дящее как суровую действительность, а может, даже рок. И пос ле этого купания мы с Муром стали друзьями, по крайней мере, мне так показалось: он не мешал нам с Лорой лежать в постели и заниматься, чем нам хотелось.

Я прожил у Лоры безвылазно несколько дней.

Наконец загул кончился, и я уехал в Курск. Но забыть этих волшебных дней, а особенно ночей, я не мог, и через неделю снова был в Москве - уже в отпуске. С вокзала я радостно позвонил Лоре, но трубку взял, казалось, совершенно чужой человек...

- У меня болит голова, не звоните сюда больше! - сухопроговорила Лора и повесила трубку.

Я понять ничего не смог, опыта общения с женщинами тог да у меня было не так уж много. И я совершил типичную муж скую ошибку - стал преследовать Лору. Мне удалось поймать ее в ИМАШе на работе и вынудить пригласить меня домой. Но побыть наедине скольнибудь долго мы не сумели, так как сразу же в гости пришла ее подруга Лена и мы оказались втро ем. Вернее, вчетвером, так как с нами был Мур, не сводивший с меня сердитых глаз. Казалось, совместное купанье было за быто и мы с Муром вновь стали антагонистами.