Оставь мир позади - Румаан Алам
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Арчи многозначительно помолчал.
– …Чтобы он мог смотреть.
– Смотреть куда?
Арчи снова, нагнувшись, заглянул в сарай и посмотрел в окно.
– На дом, естественно. Посмотри сама. Прекрасный вид.
Роуз шагнула вперед, испытывая легкое отвращение от грязи под ногами. Она могла не пригибаться – она была не такой высокой, как брат, но она все равно это сделала, положив руку ему на предплечье: для поддержки. На самом деле она могла осмотреть дом и из этого безопасного положения.
Он продолжил:
– Разве это не… комната, в которой ты спишь? Вау. Поправь меня, если я ошибаюсь. Но я почти уверен, что это так. Представь, здесь темно, а весь дом освещен. Твоя маленькая лампа на прикроватной тумбочке горит, а ты читаешь, тебе славно и уютно под одеялом. Он мог бы просто проследовать за этим светом прямо до тебя. Бьюсь об заклад, в окна можно заглянуть, даже не вставая на цыпочки.
Она рванулась назад, ударившись головой о косяк.
– Заткнись, Арчи.
Он подавил смех.
– Просто заткнись. – Она скрестила руки на груди. – Слушай. Этим утром я видела оленей. Не одного. Много оленей. Сотню. Может быть, больше. Прямо здесь. Это было так странно. Разве они бродят такими большими стадами?
Арчи подошел к дереву, в тени которого притулился маленький домик для игр. Он протянул руку и чуть-чуть подпрыгнул, схватился за нижнюю ветку, подтянул колени к груди и принялся качаться, как озорное животное. С глухим звуком спрыгнул на землю. Сплюнул в пыль.
– Я, блин, ничего не знаю о гребаных оленях.
Персиково-розовые, пушистые, липкие, их тела растворялись в листве. Нельзя было ни увидеть, ни услышать, ни проследить за ними во время их исследования.
Они хотели, чтобы что-то произошло, но кое-что и так происходило. Они этого не знали, и на самом деле это их не касалось. Но, разумеется, коснется: мир принадлежал молодым. Они были младенцами в лесу, и, если верить сказке[30], они умрут, и птицы позаботятся об их телах и, возможно, сопроводят их души на небеса. Зависит от того, какая версия сказки тебе известна. Тьма, обосновавшаяся на Манхэттене, это осязаемое нечто, могла иметь объяснение. Но кроме тьмы было все остальное, и оно казалось более расплывчатым, трудноуловимым, словно паутинка, тут и там, повсюду вокруг них. Они двинулись дальше в лес.
20
ПРОШЛО ЧЕТЫРНАДЦАТЬ МИНУТ С ТЕХ ПОР, КАК ОН ПОКИНУЛ ДОМ. Он помнил, как посмотрел на дисплей, заводя машину. Может, шестнадцать. Может, он неправильно запомнил. Может быть, и меньше! Затем он остановился выкурить сигарету, сигарета обычно занимала семь минут, но на самом деле он ее выкурил скорее за четыре.
Итак, Клэй ехал десять минут, что было не так уж долго, и это означало, что он не мог и вправду потеряться. Он велел себе успокоиться, затем остановил машину на подъездной дорожке к фермам МакКиннон, чтобы покурить. Конечно, он мог бы проехать дальше по дорожке к дому или другому зданию, где были люди, но это означало бы, что он действительно запаниковал, а это было не так.
Поэтому он курил и пытался обрести расслабление, присущее этому акту, но затем в нетерпении затушил сигарету, не докурив. Он не мог вспомнить, была ли их машина единственной на дороге, когда они ехали к дому в тот первый день. Первый день, казалось, был много недель назад.
Он закрыл дверь громче, чем собирался, хотя и не совсем хлопнул ею. Удар был достаточно громким, чтобы подчеркнуть общую тишину. Он сказал себе, что тишина – это нормально, так оно и было. Все вокруг будет казаться спокойным, будь он готов к спокойствию. Оно казалось раздражающим в лучшем случае и угрожающим – в худшем. Символы ничего не значат: это человек вкладывает в них смысл, в зависимости от того, в чем он нуждается больше всего. Клэй закинул в рот жвачку и завел машину. Он повернул налево от подъездной дороги к ферме и ехал медленно, отмечая все возможные повороты направо. Первый, потом второй, потом, наконец, третий, но ни один не выглядел знакомым, и ни у одного из них не было палатки, в которой продавались бы яйца. Был какой-то знак с надписью «Кукуруза», но он, казалось, вообще ни на что не указывал и, наверное, был старым.
Он подумал об умозрительных и реальных тренировках, которые они устраивали, чтобы подготовить Арчи к поездке в подземке в одиночку. О том, как они настаивали, чтобы мальчик запомнил их телефонные номера: на случай, если его собственный потеряется или сломается, – о плане, который они выработали, если он окажется в поезде, перенаправленном в ту часть города, в которой он никогда не был. Теперь он постоянно ездил в метро. Клэй редко думал об этом. Возможно, так это и работало. Ты готовишь своего ребенка спать всю ночь до утра, или есть вилкой, или мочиться в унитаз, или говорить «пожалуйста», или есть брокколи, или относиться ко взрослым с уважением, и потом ребенок оказывается к этому готов. И дело с концом. Он не знал, почему подумал об Арчи, и покачал головой, словно пытаясь прояснить это. Ему придется развернуться и выбрать один из трех, четырех, пяти поворотов,
