Перерождение - Джастин Кронин

Полсон точно окаменел. Он покосился на Дэвиса и охранников, но, увы, те стояли к нему спиной.

— Какого… — пролепетал Полсон, у которого от страха и горло сжималось, и язык не ворочался. Он судорожно сглотнул, и выпирающий кадык задел дуло «спрингфилда». — Все, все, буду паинькой!

— Энтони! — не сводя глаз с Полсона, позвал Ричардс. — Дружище, решение за тобой. Как по-твоему, этот кретин — паинька?

Картер молчал целую вечность, а потом чуть слышно ответил:

— Угу, паинька.

— Ты хорошо подумал? Говорю же, решение за тобой!

Снова воцарилась тишина.

— Паинька… — наконец отозвался Картер.

— Слышал? — спросил Ричардс у Полсона, отпустил его ремень и спрятал пистолет. — Энтони называет тебя паинькой!

Казалось, Полсон вот-вот разревется и позовет маму. Стоявшие поодаль охранники захохотали.

— Ключ! — потребовал Ричардс.

Полсон тотчас повиновался. Руки молодого солдата заметно тряслись, изо рта пахло рвотой.

— А теперь вон отсюда! — Ричардс взглянул на Дэвиса, судорожно вцепившегося в свои комиксы. — И ты, сосунок, убирайся! Чтобы духу вашего здесь не было!

Горе-вояки поплелись прочь. Вскоре после прибытия фургона встало солнце, и воздух наполнился бледным сиянием.

Ричардс заглянул в салон и быстро снял с Картера кандалы.

— Ты в порядке? Эти двое руки не распускали?

— Они просто дурачились… — Картер вытер мокрое лицо, неловко сел на бетонную площадку и, подслеповато щурясь, огляделся по сторонам. — Вы их прогнали?

Ричардс кивнул.

— Что это за место?

— Вопрос хороший, но немного преждевременный. Есть хочешь?

— Они кормили меня в «Макдоналдсе». — Картер скользнул взглядом по охранникам. Что именно выражает его лицо, Ричардс определить не мог. — Кто это?

— Обслуживающий персонал. Мы приставим их к тебе как к почетному гостю.

— Вы, правда, застрелили бы тех ребят, если бы я велел? — прищурившись, спросил Картер.

Чем-то этот тип напоминал Ричардсу Сайкса в момент, когда тот, совершенно растерянный, стоял у него в кабинете и допытывался, друзья ли они.

— А ты как думаешь? Думаешь, застрелил бы?

— Даже не знаю…

— Ладно, строго между нами… Нет, не застрелил бы. Я тоже просто дурачился!

— Я так и подумал, — усмехнулся Картер. — Получилось смешно, здорово вы его уели! — Он хохотнул и снова огляделся по сторонам. — А теперь что?

— А теперь мы войдем в помещение, где тепло и уютно, — ответил Ричардс.

К вечеру они уже на пятьдесят миль отъехали от Оклахомы-Сити и неслись по открытой прерии туда, где грозовые облака поднимались над горизонтом, словно медленно распускающиеся цветы. Дойл крепко спал на пассажирском сиденье. Уткнулся щекой в «подушку» из свернутой куртки, которую пристроил между окном и подголовником, и даже на выбоины на дороге не реагировал. В такие моменты Уолгаст невольно завидовал коллеге: словно десятилетний ребенок, Дойл мог отключаться где и когда угодно. Уолгаст смертельно устал и чувствовал: разумнее всего поменяться местами с Дойлом и немного отдохнуть. Он вел машину от самого Мемфиса — в основном потому, что за рулем меньше ощущал себя пешкой в чужих руках.

Сайкс на связь больше не выходил, но просьбу выполнил: на стоянке близ Литл-Рока их встретил местный агент с тремя тысячами долларов — сплошь пятидесятками и двадцатками — и новой машиной, седаном «полицейской» раскраски. Впрочем, к тому времени Уолгаст уже привык к «тахо» и решил его оставить. Ему нравились и мощный восьмицилиндровый двигатель, и послушный руль, и пружинящая подвеска: Брэд целую вечность не ездил на таком красавце. Разве не жаль отправлять его в металлолом? В общем, когда арканзасский агент, молодой парень с розовым, как ломтик ветчины, лицом, протянул ключи, Уолгаст надменно отмахнулся и спросил:

— В сводках что-нибудь про нас говорят?

— Про вас? — недоуменно переспросил молодой агент. — Я вообще-то не в курсе.

«Ну и дела!» — подумал Уолгаст, а вслух сказал:

— Вот и славно! Поверьте, так лучше для всех.

Агент подвел его к багажнику седана, который открылся, словно по мановению волшебной палочки. Внутри лежала черная нейлоновая сумка, ее Уолгаст не заказывал, но, увидев, ничуть не удивился.

— Оставьте себе! — только и сказал он.

— Оставить? Я же должен вам ее передать!

Уолгаст посмотрел на «тахо», припаркованный между двумя полуприцепами с дремлющими водителями. В заднее окно он не видел неподвижно лежащую на заднем сиденье девочку, только Дойла. Хотелось поскорее отсюда уехать: соврал ему этот парень или нет, времени терять не следовало. В принципе, сумка могла понадобиться, но интуиция подсказывала: лучше ее не брать.

— Придумаете, что сказать в отделении. Сейчас мне бы больше раскраски пригодились!

— Что, простите?

В любой другой ситуации Уолгаст бы рассмеялся, а тут лишь покачал головой и захлопнул багажник.

— Ничего, не берите в голову!

Нетрудно догадаться, что лежало в сумке — пистолеты, патроны, плюс пара бронежилетов. Возможно, и для девочки бронежилетик прислали! После событий в Миннеаполисе фирма из Огайо наладила выпуск детских бронежилетов. Недавно в новостях передавали, что они даже распашонки из зайлона шьют! Услышишь такое и поневоле задумаешься, куда катится мир…

Прошло уже шесть часов, а Уолгаст ни разу не пожалел, что не взял сумку. Того, что они сотворили, увы, не исправишь, но в глубине души Брэд хотел, чтобы их с Дойлом остановили. За Литл-Роком он увеличил скорость до восьмидесяти миль в час, лишь смутно осознавая, что провоцирует патрульного, а то и спрятавшегося за рекламным щитом копа, сорвать операцию. К счастью, вмешался Дойл.

— Эй, шеф, полегче!

Уолгаст словно очнулся от наваждения. А ведь он уже представил себе перехват: включатся мигалки, пронзительно завоет сирена, копы прижмут «тахо» к обочине, прикажут ему положить руки на руль, а сами по рации «пробьют» номера. Двое белых мужчин и девочка в машине с временными мемфисскими номерами — восстановив ход событий, копы обнаружат связь с монахинями и событиями в зоопарке. На этом воображаемый перехват обрывался. Что случится дальше, после того как «главный коп», не снимая руки с табельного пистолета, свяжется с ФБР? Что скажет Сайкс? Что слышать о них не слышал? Наверняка! Вслед за Энтони Картером они с Дойлом отправятся в металлолом.

Оклахому-Сити и, главное, КПП на Сороковой трассе Уолгаст обогнул с северо-востока, а вместо Тридцать пятой трассы срезал по безымянной проселочной дороге, спрятавшись от камер слежения. В «тахо» навигатора не было, поэтому Уолгаст пользовался им с сотового: правил одной рукой, а другой ловко нажимал на крошечные клавиши, то и дело меняя маршрут. Здесь внутриштатное шоссе, там проселочная дорога, асфальтовая, гравиевая, а то и грунтовая — какая угодно, только бы на северо-запад вела! Теперь между ними и колорадской границей лежало лишь несколько городков с названиями вроде Вирджила, Рикошета и Бакрэка, затерянных в высокотравной прерии, единственными достопримечательностями которых были церковь, мини-маркет и элеватор. Не города, а сущие островки, разделенные морем пустого пространства. Чем дольше Уолгаст смотрел на него, тем чаще в сознании мелькало слово «вечность». Эта территория всегда выглядела примерно так и вряд ли изменится в будущем, а в любом из этих городков ничего не стоит пропасть, раствориться, прожить остаток жизни невидимкой.

Когда все закончится, он, возможно, сюда вернется. Возможно, именно такое место ему понадобится…

Эми лежала настолько тихо, что Уолгаст забыл бы о присутствии девочки, если бы это присутствие так не терзало. Как можно выбрать в субъекты шестилетнего ребенка?! Как можно сделать девочку подопытным кроликом?! Черт подери Сайкса, ФБР, Дойла и его самого, раз ввязался в эту историю! Темная прядь упала на лицо, но Эми ее не поправляла. Она казалась спящей, только Уолгаст чувствовал: притворяется, следит за ним, как кошка за мышью. В свои шесть лет Эми умела ждать. Всякий раз, когда Брэд спрашивал, не хочет ли она в туалет или есть — к крекерам Эми не притронулась, а молоко в тепле наверняка уже скисло, — девочка открывала глаза, буквально секунду смотрела на него в зеркало заднего обзора, потом снова «засыпала», но мимолетный взгляд острым ножом пронзал сердце Уолгаста. Голос Эми он в последний раз слышал в зоопарке, то есть более восьми часов назад.

Лейси… Так звали монахиню, которая из последних сил прижимала Эми к себе. Воспоминания о битве на стоянке, шуме, гаме и криках причиняли Уолгасту физическую боль. «Представляешь, Лайла, сегодня я украл ребенка. Теперь у тебя один и у меня один, здорово, да?»

На пассажирском сиденье наконец проснулся Дойл, выпрямил спину и протер заспанные, ничего не видящие глаза. Судя по виду, он лихорадочно вспоминал, где находится. Мельком взглянув на Эми, Дойл стал смотреть вперед.