Меч на ладонях - Андрей Муравьев

Пока Сомохов вспоминал, что он знает по этому вопросу, взял слово старый Микита Акуньевич. Седой ветеран любил послушать других, а сам большей частью молчал.

– Они баб не вешают, – степенно пробасил он. – Они, ежели чего там, так их закапывают живьем.

– Ну да? – открыл рот охочий до нового Захар.

К костру начали подходить молодые дружинники.

Сомохов продолжил:

– Так вот. Про женщин я не уверен, Миките Акуньевичу видней. В общем, если что приключилось и вас в суд какой тянуть собрались, то не думайте, что вас там закон или «Правда» спасет. В основном все, что здесь считается законами, направлено на защиту местных от разных пришлых, коими мы с вами и являемся. Далее если вы правы, а ваш оппонент не прав по всем канонам.

Дружинники одобрительно загудели: «Правильно! Свой – он свой, хоть и вражина, а наш».

Малышев вскинулся:

– Так что же выходит? И прав здесь у нас нет?!

Улугбек Карлович улыбнулся, а ответил Микита Акуньевич:

– Право тут может быть только одно. – Он стукнул себя по рукоятке меча. – У кого меч острее, того и суд.

Дружина захохотала. Вечерний разговор разгорался.

– А скажи-ка, Улугбек Карлович, что ты о политесах местных знаешь? К какому государю мы едем-то? И с кем он воюет? Слышал, будто с королем итальянским, – спросил Горовой.

Сомохов почувствовал себя вновь за институтской кафедрой. Говорить об истории он мог часами.

– События последних лет в Германии и христианском мире тесно связаны с тремя людьми: императорами Священной Римской империи Генрихом Третьим и его сыном Генрихом Четвертым, а также монахом, а затем и папой Римской Католической церкви Григорием Седьмым, до помазания – Гильдебрандом.

Далее коротким монологом Сомохов изложил все свои знания о политических перипетиях, начиная с середины одиннадцатого века и по текущий день.

Еще тридцать лет назад папская власть была в Европе практически номинальной. Германские императоры сделали из римского понтифика, главы всех христиан, марионеток, назначая их из угодных церковников, даруя церковные земли и епископские звания по своему усмотрению. Соответственно, получившие епископские звания рыцари не спешили расставаться с мирскими радостями. Такие понятия, как целибат[74], смирение, укрощение плоти, были редки в среде высших церковных иерархов. Правили корабль церкви в окружающем мире воля императора и симония, то есть практика продажи церковных должностей.

Как обычно, все же остались и те места, которых не коснулось всеобщее грехопадение. В христианском мире того времени это был монастырь Клюни[75]. Именно из этого монастыря вышел монах Гильдебранд, прозванный при жизни «делателем пап», – человек, повернувший историю христианского мира вспять.

Выходец из семьи крестьянина, он с раннего возраста поступил в монастырь. Небольшого роста, склонный к полноте, монах Гильдебранд выделялся среди окружающих неистовой верой и кипучей жаждой деятельности, всю энергию которой он направил на то, чтобы сделать церковь достойной того положения, которое она занимала в душах христиан.

Из своего первого монастыря, где он, по сути, начал свой путь в церковной иерархии, Гильдебранд перебрался в монастырь Клюни, известный своей борьбой за чистоту веры. Там у него и появилась идея вернуть в церковь дисциплину и порядки, которые она растратила за последние годы.

Папа Лев IX по дороге в Рим познакомился в Клюни с монахом Гильдебрандом. Познакомился и проникся энергией последнего, чистотой его веры и устремлений. Так, в 1049 году Гильдебранд появился в Риме уже советником нового папы. Благодаря своей кипучей деятельности, которую он направил на дела церкви, тридцатилетний монах быстро завоевал популярность и стал за пять лет одной из влиятельнейших фигур при папском дворе.

В Германской империи в то время было неспокойно: император Генрих III воевал на западе, в Лотарингии, с герцогом Готфридом Бородатым, а в центре Италии творил заговоры и сбивал мятежные союзы из вольных итальянских городов маркиз Бонифаций Тосканский. На севере Италии бунтовал Турин, на востоке Германии буянили угры, постоянно будоражило мятежную Саксонию, помнящую времена, когда Германией управляла саксонская династия.

В результате длительной борьбы император успокоил Саксонию, поверг Лотарингию, казнил Бонифация. Но остановиться и бросить хотя бы мимолетный взгляд на церковные дела императору не дали – вдова убитого маркиза Беатриче вышла замуж за изгнанного герцога Лотарингского Готфрида Бородатого, и беспорядки в империи начались по новой.

Устав от постоянного напряжения, Генрих III умер в тысяча пятьдесят шестом году, успев перед смертью назначить нового папу Виктора II взамен усопшего в тысяча пятьдесят четвертом году Льва IX. Гильдебранд, уже весомая фигура в католической церкви, оказался зажат между влиятельными римскими домами и императором и не воспротивился императору, даже сам съездил в Германию узнать его решение. Но далее римский двор начал вести себя уже по-другому: то, что было нормой для могучего Генриха III, стало невозможным для его наследника шестилетнего Генриха IV.

Притихшие при императоре-отце удельные немецкие князья при императоре-сыне начали снова бунтовать, не желая подчиняться младенцу или его матери, императрице Агнессе. Восстала Лотарингия под рукой вернувшегося в родные земли с войсками супруги Готфрида Бородатого, венды вырезали имперскую армию. В тысяча пятьдесят седьмом году усоп ставленник императора-отца Виктор II. Гильдебранд приложил все усилия и возвел при помощи римской партии в курии в сан папы кардинала Фридриха, аббата Монтекассинского монастыря и родного брата мятежного Готфрида. Новый папа принял имя Стефан IX. Но время, отведенное новому папству, было ничтожным. Стефан погиб при неясных обстоятельствах в тот момент, когда Гильдебранд ехал для переговоров с воюющими сторонами в Центральную Германию. Итальянские бароны быстро посадили на освободившееся папское кресло Бенедикта X. Такой поворот заставил объединиться бывших врагов – императрицу Агнессу и Готфрида Бородатого, брата умершего Стефана. При участии Гильдебранда они возвели на папский престол Николая II. Чтобы усилить давление на римских патрициев, Гильдебранд заключил союзный договор с норманнами, захватившими юг Италии и Сицилию. В тысяча пятьдесят девятом году тосканская и лотарингская армия с севера и норманны с юга захватили Рим и вернули Николаю контроль над Ватиканом.

Далее дела развивались еще быстрее. Сразу после воцарения в Ватикане Николай, с подачи своего верного советника, принял декрет, по которому папу должны избирать только священнослужители, без вмешательства светских властей, то есть римских баронов и императора.

В тысяча шестьдесят первом году умер и Николай II. Гильдебранд, финансовый глава Римской церкви и ее министр иностранных дел, приложил все усилия и заставил кардиналов избрать на папство Александра II, не спрашивая согласия императора.

Такой ход, а именно – полное пренебрежение согласием германского императора, не остался незамеченным. При поддержке императрицы Агнессы немецкие епископы избрали своего папу, Кадала. Началась война, где на стороне Александра II активно действовали норманны. Успех одержали сторонники Рима – в тысяча шестьдесят четвертом году Кадала изгнали из Германии, и в том же году на соборе в Мантуе Германия признала папой Александра.

До тысяча семьдесят третьего года Гильдебранд правил от имени Александра II, а после смерти Александра римский народ чуть ли не насильно возвел Гильдебранда в папы под именем Григория VII. После избрания тот сразу начал те самые реформы церкви по ее освобождению от германского императора и других светских властей, о которых так долго мечтал и почву для которых так усиленно готовил. Одновременно началась борьба внутри церкви с практикой продажи церковных должностей и нарушением священнослужителями целибата. Это вызвало недовольство юного императора и тех верховных служителей церкви, кто получал свои наделы и епархии из его рук. Для начала взбешенный самоуправством Генрих IV собрал немецких епископов и низложил Григория VII, вернее, попробовал сделать это. В ответ тот отлучил императора и его приверженцев от святого причастия и церкви. Это послужило добрым поводом для новой вспышки восстаний: швабы и баварцы начали избирать нового императора, войско под угрозой вечного проклятия и отлучения покинуло Генриха.

Чтобы заслужить прощение папы, германский император три дня в январе тысяча семьдесят восьмого года стоял босиком на снегу перед домом маркграфини Матильды в Каноссе, дочери Беатриче Тосканской и Бонифация и приемной дочери Готфрида Бородатого Лотарингского, у которой гостил папа Григорий VII.

Гильдебранд простил императора, но вынудил его провозгласить независимость Римской церкви от Германской империи и признать ее «не вассалом, но госпожой». Император каялся, присягал на верность папе, потом вернулся прощенным в Германию, где собрал новое войско, разгромил по очереди всех повстанцев и задумался о реванше. Усмирив Германию, он с войском пришел под стены Рима и после нескольких попыток в тысяча восемьдесят четвертом году захватил его и осадил замок святого Ангела, где заперся со своими сторонниками Григорий VII. Роберт Гюискар, предводитель норманнов и хозяин юга Италии и Сицилии, давний союзник Рима, выступил на помощь осажденному папе. Когда Роберт явился на помощь с тридцатью тысячами норманнской и итальянской пехоты и шестью тысячами кавалерии, Генрих отступил без боя перед неистовыми потомками викингов в Северную Италию. Но это только ухудшило положение папы Григория. Роберт Гюискар, взбешенный тем, что римляне не смогли сами защитить понтифика, поступил с открывшим ворота Римом как с захваченным городом, вырезав население и продав римлян как рабов. Не выдержав того, что город, который он считал родным, погиб из-за него, Григорий VII уехал в Салерно, где спустя год и усоп.