Волшебные очки для влюбленных - Диана Першинг

— Слегка.

Взяв за подбородок, он заставил ее посмотреть на него.

— Сколько пальцев видишь?

— Один.

— Хорошо. Ты уверена, что все в порядке? Ты точно не пострадала?

Пострадала только моя гордость, мое самоуважение, мое сердце.

К ее досаде, глаза наполнились слезами. Нет, сказала она себе. Ты ведешь себя как девчонка. Она высвободила подбородок.

— Я в порядке.

Сжав за плечи, Дез рывком притянул ее к себе, его сильные руки заключили ее в объятья. Когда она не ответила на призыв его тела, он взял ее за руки и заставил обхватить его талию.

— Теперь все в порядке, — сказал он ей. — Ты можешь поплакать.

— Но я не хочу плакать! — воскликнула Джерри, и неожиданно уткнулась лицом в его широкую грудь. Его рубашка чудесно пахла амбаром и сеном.

— Ну, все, все, — успокаивающе произнес он, и Джерри разрешила себе выплакать все страдание и душевную муку последней недели на груди у человека, который был виною этих страданий.

Она все плакала и плакала, выплескивая свою боль. Казалось, слезы никогда не кончатся и они оба утонут в этом потоке.

— Тише, милая, я с тобой, — сказал Дез, поглаживая ее по спине.

Милая? Это слово прозвучало как музыка для ее измученной души.

— Милая? — переспросила Джерри. Оторвав свое заплаканное лицо от его груди, она посмотрела ему в глаза. В его чудесные глаза. Глаза, не замутненные тревогой, гневом или ревностью.

— Да, — повторил Дез со своей обычной полуулыбкой. — Милая, — сказал он, баюкая ее в своих объятьях. — Моя милая. О Джерри, я вел себя как последний идиот.

Шмыгая носом, Джерри даже не пыталась спорить: ей было так уютно рядом с ним. Кроме того, он был в чем-то прав… Поэтому она оставалась в объятиях Деза, пока ей не расхотелось плакать. Потом она оставалась там, потому что ей просто было хорошо.

Дез вернулся! Дез вернулся к ней, вернулся в ее жизнь. Если честно, на это она уже и не надеялась. И вот он здесь. Все ее страдания забыты. Вместо переживаний она испытывала чудесное чувство полета. Как будто бы перед ней раскрылась дверь, в которую она долго и тщетно стучала.

Джерри и Дез стояли, тесно прижавшись друг к другу, и не замечали ничего вокруг. Потом он приподнял ее голову и поцеловал ее в губы. Это был теплый, нежный поцелуй. Она наслаждалась, ощущая прикосновение его губ, языка и чувствуя, как сердце захватывает волна любви. Затем она ответила на его поцелуй.

— На случай, если ты еще не поняла, я люблю тебя, — прошептал он и снова поцеловал ее.

Он ее любит!

Джерри прервала поцелуй и внимательно посмотрела на него.

— Ты меня любишь?

Он кивнул с серьезным выражением лица.

— И очень сильно.

— Это хорошо, потому что я тоже люблю тебя.

Дез вздохнул с видимым облегчением, закрыл глаза и улыбнулся.

— Слава богу.

Джерри смотрела на его лицо, на его дорогое, бесконечно любимое лицо, пока он не открыл глаза и снова не заговорил:

— Я был уверен, что потерял тебя. Сможешь ли ты когда-нибудь простить меня?

Эти слова она жаждала услышать всю неделю.

— Не уверена, — она заговорщицки приподняла бровь, — но попробую. — Уголки ее рта поползли вверх. — Эй, ты же меня знаешь. У меня доброе сердце. Ну конечно же, я простила тебя, дурачок!

Он весело рассмеялся, и она присоединилась к этому беззаботному смеху.

— Пойдем, — сказал он, все еще посмеиваясь, и подтолкнул ее по направлению к реке.

Только теперь она поняла, что дикий галоп Раффи привел их к небольшой рощице рядом с их деревом. Ну разве не удивительно?

— Ты сможешь присесть? — в его голос снова вернулось беспокойство.

— Хмм… Я не уверена.

— Ну тогда…

Легко, словно перышко, Дез подхватил Джерри на руки и сел на землю возле дерева, пристроив ее себе на колени. Смутное воспоминание о том, что все это уже было на прошлой неделе, промелькнуло в сознании Джерри. Как скованно она себя вела тогда, как неуверенно себя чувствовала! И это было вполне естественным — ведь она уже почти влюбилась в Деза и почти забыла о своих чувствах к Рэнсу.

Как странно, что теперь эти двое как будто поменялись местами, по крайней мере в ее сознании. Мужчина ее мечты превратился в друга. Друг оказался любовью всей ее жизни. Она следовала велению своего сердца.

Джерри нравилось сидеть на коленях у Деза, она прижалась к его груди и положила голову ему на плечо. Боль почти прошла, и она прикрыла глаза, открыв их только тогда, когда почувствовала, что Дез заерзал. Он пытался достать блокнот из своего заднего кармана.

— Что это? — спросила Джерри.

Дез откашлялся, и она заметила, что он слегка нервничает.

— Ну, я много думал… короче, я написал стихотворение. Для тебя.

— Правда?

— Да, совсем недавно.

— Как чудесно! Ты его мне прочтешь?

— Ну, оно еще сыровато…

— Это неважно. Никто никогда мне еще не посвящал стихов.

— Неправда. — Она почувствовала легкий поцелуй на своей щеке. — Помнишь стихотворение, которое я читал в прошлый вторник? Оно было о тебе.

— Обо мне?

Джерри попыталась вспомнить слова первого стихотворения, которое прочитал Дез. Что-то о женщине, о которой он в отчаянии думает днями и ночами. Отчаяние. Неужели она способна пробудить в мужчине отчаяние? Она, неловкая дурнушка Джерри? Нет-нет, хватит, она должна перестать так о себе говорить и даже думать. Пора прекратить подсмеиваться над собой.

Обхватив Джерри за талию, Дез крепко прижал ее к себе и уткнулся носом в ее шею. Его рука нежно коснулась ее груди, и девушка почувствовала, как ее соски напряглись, а тело охватила волна желания. Дез, без сомнения, чувствовал то же самое. Как чудесно, когда тебя желает мужчина, если ты можешь с такой же силой ответить на его призыв. Из всех видов волшебства магия любви самая сильная.

Неожиданно она вспомнила, что он держит в другой руке. Блокнот.

— Подожди минутку. Ты собирался прочитать мне стихотворение.

Дез продолжал прижиматься лицом к ее шее.

— Почему бы нам сначала немного не подурачиться? — прошептал он, заставляя ее задрожать от страсти.

Для начала она взяла его руку, лежавшую у нее на груди, и положила себе на талию. Затем прильнула к нему и закрыла глаза.

— Сначала стихи.

— Ну, если ты настаиваешь… — сказал Дез с преувеличенным вздохом. — Но ты от меня так легко не отделаешься.

Она в шутку шлепнула его по руке.

— Читай.

— Хорошо, вот оно.

Моя душа закрыта на засовы,Разъеденные вековой ржавчиной.Когда я пытаюсь открыть их, они скрипят и не поддаются.Испуганный кошмарным звуком, я отступаюсь.Испуганный, что за закрытой дверью меня ждет лишь пустота,Я отступаюсь.Она сказала: «Нужна смазка».Она сказала: «Я буду смазкой».Но я испуган, и дверь моей души остается закрытой,Хотя в глубине души скрывается что-то,Оно хочет появиться на свет,Как жеребенок, которыйИз всех своих жеребячьих силБорется,Чтобы увидеть рассвет.Я сказал: «Нет»,Я сказал: «Пусть эта тайнаВечно пребывает в ледниках моей души».Она сказала: «Но ты не можешь…»Она сказала: «Но ты не долженМешать таинству рождения.Единственный смысл бытияВ том, чтобы давать жизнь,В том, чтобы давать жить,В том, чтобы жить самим».И вот вместеМы очищаем дверь от ржавчины,Мы смазываем замок маслом,Мы поворачиваем ключ,Мы толкаем дверь, толкаем изо всех сил.Но дверь не поддается.Я устал. Я измучен. Я сдаюсь.Я говорю: «Видишь, все напрасно».Она говорит: «Еще немного усилий».Проклятая женщина, она упряма, она открывает дверь.Никому не постичь тот ужас, что охватывает меня.Я хочу бежать, но не в силах.Я остаюсь.Медленно, как будто нехотя, со скрипомОткрывается дверь.И я вижу небо. И я вижу солнце.И ее глаза.

Дез закончил читать в мертвой тишине. Он ждал, не в силах сдержать нервную дрожь, не в силах дышать.