Молния среди леса - Константин Малахов

Я удивлялся себе. Еще совсем недавно от такого предупреждения меня бы затрясло, и отъезд не заставил бы себя ждать. В нашу-то американскую полицию не хочется лишний раз попадать, а здесь мое воображение рисовало строгие лица, или даже, чугунные рыла, как я где-то читал, темные обшарпанные кабинеты и полная беспомощность. Виной, скорее всего, были газеты, писавшие о новой советской России. Однако, у меня было дело, мое дело. Разве может искатель сокровищ остановиться перед воротами в сокровищницу, боясь, что на него нападут дикие звери, и даже не попытаться их открыть? И я не смог.

– Спасибо, Юра, – я искренне смотрел на собеседника. – но у меня еще есть тут некоторые дела.

Как знаешь, словно сказал разведёнными руками Гаринов.

– Как тут твоя охота? – он махнул указательным пальцем на лес.

– Да не особо, – взгляд смущенно потупился. – Но я еще надеюсь.

– Понятно, – беззаботно ответил Юра, и подмигнул мне. – Ладно, пора мне двигать дальше по маршруту. Давай свои карточки. Если что – то буду дня через три или около того.

Мы попрощались. Я стоял, провожая взглядом машину, пока та не скрылась в чаще. Черт, забыл совсем рассказать ему найденном в лесу сборище людей, может он чего знает и нет смысла тратить время. И про поражение умершего электрическим током тоже. Мое возбуждение уходило, я буквально в прямом смысле слова остывал, лицезрея окружающий лес и пытаясь собрать мысли в кучу.

За утренним кофе я сказал Костомарову, что хочу сходить в деревню по нескольким причинам: вернуть Наседкиной кочергу, навестить председателя, посмотреть, как он. Заодно и расспрошу его о загадочном Хуртинском. Костомаров одобрительно кивнул:

– Действительно, наш нелюдимый товарищ оказался не так прост. Вчерашнее происшествие отвлекло нас от вчерашней находки. Что Вы можете сказать о журнале?

Я еще раз коротко взглянул на потрепанный глянец. Крупно написанное название, ценник в двадцать центов в правом нижнем углу, и фоном этому всему – нарисованная семья крупных кабанов. Я даже на порог сознания не пускал слова «случайное совпадение».

– Журнал очень известен в США и даже за пределами, – начал я, все еще рассматривая картинку. – Это не совсем массовое чтиво, скорее для ученых ну или, как минимум, учащихся. Статьи проверяются специальными редакторами, стиль изложения целиком научный, для простого читателя – скучноватый и не до конца понятный.

– Стало быть, человек читающий его – ученый. И в данном выпуске присутствует статься о лесных кабанах?

Я поднял взгляд на доктора:

– Вы думаете, что Хуртинский может быть как-то связан с появлением этих зверей в округе?

– Либо изучал методы борьбы с ними, – задумчиво почесал бороду док. – Что говорится в статье?

Я бегло прочитал материал, пытаясь найти какую-то зацепку.

– Да ничего особенного, – немного расстроенно протянул я. – Выкладка про образ жизни кабанов, Sus scrofa, семейная иерархия, ареал обитания. Самцы ведут бродячий образ жизни, самка с детьми – на небольшой территории. Чуют человека за полкилометра. Охотятся ночью. Прекрасно плавают. Раздражительны. Могут нападать на телят и даже коров. В ярости легко нападают на человека, делая это феноменально быстро.

– Хорошо, хорошо, – пробормотал доктор. – Примем информацию во внимание. Жду вас, Митт. Может быть председатель и прольет еще немного света на нашего ученого.

Игнат Никитович Сидел за столом, на котором матово поблескивал гранями мутноватый стакан. Вначале я подумал о привычном (и далеко не только русском) средстве снятия стресса, но обратил внимание, что стакан был полон, а старик лишь постукивал пальцами по столешнице, словно стакан был налит кому-то другому. Председатель коротко взглянул на меня, но ничего не сказал. Переживания немного отодвинули мою робость, и я спросил, как он себя чувствует, не нужна ли помощь.

– Да… – он махнул рукой. –  Мне-то чего, переживем как-нибудь.

Я понимающе кивнул и спросил:

– А что вы знаете о Хуртинском? Не помню имя отчества. Я его только что видел, но он исчез куда-то. Будто…скрывается.

Председатель поднял на меня взгляд, словно не понимая вопроса. Затем моргнул и лицо его немного расслабилось:

– Хуртинский? Да, а что Хуртинский. Ну живет там, – махнул он куда-то рукой. – Нелюдим аки монах. Тоже из наехавших. Своих тут мало осталось. Чем занят не знаю. На огороде или с ружьем не видывал. Может и правда монах какой, святым духом питается.

Да уж, негусто с досье.

– Скажите, а как он сюда попал? Ну пришел или привел кто-то?

Игнат почесал бороду, вспоминая:

– Давнехонько было. На машине кажись привез его кто-то. С тюками и сундуками какими-то. Да, – припомнил председатель, – даже за избу не сам он просил, а кто-то еще. Избенки пустой не было, подселили к старухе одной. Ее тут не особо любили, жила на отшибе. Померла она потом, наверное.

– Наверное?

– Не припомню чтоб хоронить носили. Или носили? – старик поморщился, словно воспоминания требовали больших физических сил. – Не припомню.

– Спасибо Игнат Никитович, – поблагодарил я и уже сам себе сказал: – Получается, он тоже ушел из прошлой жизни.

– Дык приезжали за ним пару раз, – неожиданно выдал старик. – Важные такие, в плащах, шляпах. То с ним беседовали сами, а бывало он не открывал, так мне письма секретные оставляли.

– Секретные? Почему секретные? – заинтересовался я.

– Ну так, – председатель многозначительно поднял подбородок. – Печать сургучовая, не абы как.

– И они еще у вас? – с каким-то азартом спросил я.

– Отнес ему самому. На кой мне хранить их у себя.

Я задумался. Этот Хуртинский оказался не таким уж простым отшельником. Его искали, нашли, но почему тогда не увезли? Я задал этот вопрос председателю.

– Да кто их знает, – равнодушно ответил тот. – Может посмотрели, что у него с головой не в порядке да возится не захотели.

– А письма?

Игнат Никитович лишь пожал плечами. Ладно, уже кое-что.

– А где именно он здесь живет, не подскажете?

Председатель удивленно взглянул на меня:

– Зайти хотите? Зря, не примет. А хотя, дело ваше…

Поблагодарив старика, я двинулся дальше по намеченному маршруту. Погода сильно изменилась, стало гораздо темнее. По небу, словно куда-то притягиваясь неведомым магнитом, ползли темные тучи и на открытой деревенской поляне чувствовался ветер.

Следующий пункт – Наседкина. Я с благодарностью вернул кочергу, справился о здоровье Тимы. Парень все еще был в кровати, но нашел силы на приветливую улыбку. Сама же хозяйка была в работе, хотя выглядело так, словно она просто не торопясь ходит куда-то, нарезая круги между домом и двором. Но на столе лежали овощи, видимо готовились для консервации. На улице, на дощатой столешнице, в таком же положении лежали тушки каких-то птиц или мелких животных. Кроме того, в доме жарко горела печь и судя по мучным следам – не только ради нагрева воздуха. Я на секунду представил, как это тяжело делать все своими руками, зная, что альтернативы нет, не говоря уже про заботу о сыне.