Дорога императора (СИ) - Евгений Васильевич Шалашов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
На ум пришла одна мысль, услышанная когда-то в молодости. Смерть одного человека — это трагедия. Смерть тысяч человек — это статистика. Ведь на протяжении войны русских парней умерло немало. И все они были хорошие. За всех них стоило пролить слезу. Но я, будучи императором, раздавал указания, продолжая спокойно мыслить и рассуждать. И шёл вперёд напролом, не поддаваясь хандре. И это было легко, ведь я видел строчки в сводках о потерях, а не живых людей. Не видел всех тех парней, что за этими строками скрывались.
А здесь же я всех этих парней видел вживую, сам их готовил, и душа рвалась от мыслей о том, что они могут погибнуть. И для меня смерть каждого из них будет трагедией. Хотя успокаивал себя мыслями, что может быть, и вправду ничего не произойдёт. Не зря говорят ведь, что самое худшее, что можно сделать, — это сожалеть о прошлом и тревожиться о грядущем. Надо жить настоящим. А сейчас мне нужно подготовить из них оборонительную силу.
Хотя тягостные мысли всё равно возвращались. Ведь у меня был и другой долг. Да, деревенских жалко, но за мной стоит вся империя. И за империю у меня душа куда сильнее болит. И хоть есть у меня целая гора способностей, что могут уберечь меня от смерти, но я не бессмертный. И меня тоже могут убить…
Эх…
Но, опять же, зачем тревожиться о лишнем? Раз уж я здесь оказался, искать другую деревню не стану. Эти люди стали мне в каком-то роде своими, пускай не родными, но двоюродными. С ними принимал бой и шёл в рукопашную. Ребята, хоть и были со мной на разных уровнях, но смело шли в атаку, прикрывали меня и не жалели собственную шкуру.
Да, можно поругать меня за то, что я променял какую-то там деревеньку с недружественными поляками на Российскую империю, где живут 400 миллионов человек, нуждающихся во мне. Ну, а какие у меня ещё сейчас есть варианты? Других я пока не вижу. Знаю лишь, что даже перед лицом опасности не хочу поступать подло и малодушно, пускай и к польским крестьянам.
Я принялся обучать новобранцев. Было бы времени побольше, провёл бы им полный курс молодого бойца. Но многое сейчас без надобности. Не до строевой подготовки сейчас и не до штудирования уставов.
Для начала мы выкопали две линии окопов. Справились за день. Подходы к деревне украсили табличками с большой красной надписью «мины» на немецком языке. Ещё в нескольких местах поставили колья и натянули между ними колючую проволоку. Её в деревне было мало, нашли метров двадцать, растянули перед окопами первой «линии обороны». Эта линия располагалась примерно за полкилометра до деревни. Там наше воинство должно было встретить противника и основательно пошуметь.
В идеале бы подальше, но в случае тревоги не добежим. Еще бы хорошо создать патрули, чтобы докладывали о появлении супостатов, а еще «секреты». М-да… Из девяти человек при всем желании не наладишь толковую оборону, но что могу — то сделаю.
Вторая линия уже за 50 метров от деревни. Она, по сути, представляла собой два небольших окопчика. В этих окопах, за мешками с песком, будут стоять имеющиеся у нас пулемёты. Вот сюда-то и должно примчаться все «ополчение», пока женщины и дети уходят.
Конечно, будь у нас возможность, я бы устроил на дорогах завалы и засеки, перекопал бы дорогу, ведущую к селу от основного тракта. Но это я бы сделал в том случае, если бы был на 100 % уверен, что немцы явятся карать нашу деревню. А пока уверенности в этом не было, делать подобные мероприятия — это ясно заявлять: «Мы здесь, и мы ждём нападения».
Ещё надо освоить огневую подготовку. Разрешил своим бойцам израсходовать каждому по 5 патронов для того, чтобы пристрелять оружие, привыкнуть к нему. А мне посмотреть, кто как стреляет, и кому что можно поручить. К моему удивлению, у подростков оказались откуда-то собственные боеприпасы. Где они их взяли — непонятно, но тем не менее на безрыбье и рак — рыба. В общей сложности у них нашлось 29 патронов. Где уж они нашли патроны к «Маузеру», так и не признались. Но парни честно поделились ими с остальными, и таким образом пристрелочных выстрелов у нас оказалось побольше.
Результатами стрельбы я был вполне доволен. Предупредил только, чтобы, когда прицеливались, целились в живот. Ведь рука всё равно дрогнет, да и цель движется. Пуля скорее всего уйдёт выше или куда-нибудь в сторону, а когда целишься в живот, вероятность попасть гораздо больше. Если выше, то попадёт в грудь или в голову, а если ниже, то в ноги. А если целиться только в голову, то пуля вероятнее всего уйдёт куда-нибудь выше и вовсе цель не поразит. Такая премудрость.
А ещё мои новобранцы попросили научить их рукопашному бою. В данном случае я их разочаровал и объяснил, что для нас самый лучший вид боевых единоборств — это здоровый быстрый бег.
Не годилась немецкая винтовка Маузер для рукопашной. Она лёгкая, хлипкая. Штыков у нас к ней тоже не было. Поэтому, с мудрым видом поведал им первый приём самбо, который звучит следующим образом: «В ухо дал и убежал».
Солдаты серьёзно меня выслушали, лишь спустя пару минут принялись дружно ржать. Но зато мудрость уяснили. И я очень надеялся, что они не будут геройствовать. Ведь подростки и старики в рукопашной схватки против солдат — это примерно, как котята против ротвейлера. Да, у котят есть когти. Но если те их применят, то потом последует неминуемая кара, которую котята вряд ли переживут.
Теперь оставалось составить график дежурства и держать ухо востро. Немцы, скорее всего, ночью не придут, слишком педантичные. Да и опасно ночью. Опять же, по ночам надо спать. Да и если брать все вводные данные, немцы пойдут не в атаку на врага, а в карательную экспедицию. Чего им рисковать и идти по темноте? Они завалятся нагло, посреди белого дня. Поэтому решили, что ночью будет один дозорный. А днём — все остальные. Чтобы днём быть в полной боевой готовности, а ночью, хотя бы так, для порядка.
И всё-таки я ошибся. Немцы пришли не ночью, не днём. Они пришли ранним утром, когда только-только стал задаваться рассвет.
