Мы из Бреста. Рейд выживших - Вячеслав Сизов

– С мостом и поисковыми группами мне понятно. Что по станции?

– Артобстрел велся прицельно. Сначала были повреждены здания вокзала, перрон, казармы и водокачка. Взорвался склад трофейных боеприпасов и продовольствия. Уничтожена зенитная батарея. По завершении обстрела на станцию ворвался поезд охраны. Оттуда неизвестные в немецкой форме открыли огонь из пулеметов и русского противотанкового орудия стоящего на платформе вагона. Несколько снарядов попало в паровоз эшелона с боеприпасами. Солдаты, что были на перроне, открыли ответный огонь. Затем поезд взорвался. Один из снарядов попал в вагон с боеприпасами. Что вызвало их детонацию и последующий подрыв всего эшелона со снарядами. От взрывов пострадали эшелон с ранеными, стоявший на соседнем пути, и дома вокруг станции. Станция надолго выведена из строя. Погибших много, в том числе солдат охраны, железнодорожников, раненых в санитарном эшелоне, пленных и местных жителей. Опознание пострадавших ведется. Потери уточняются. Колонну проходивших через станцию нападавших никто не видел. Там стояла такая кутерьма, что было не до них. Рядом со станцией среди раненых найден русский машинист охранного поезда. Он получил множественные ранения и пока не в состоянии говорить. Следователи сообщат, когда с ним можно будет побеседовать.

– Это хорошо. Возможно, он нам сможет прояснить некоторые вопросы и, главное, опишет нападавших. Что по лагерю с военнопленными?

– Если по обстрелу штаба армии, железнодорожных станций, взрыв автомобильного моста через Мухавец у деревни Шени можно приписать кому другому, то нападение на мост и лагерь для военнопленных точно совершили русские. Они из орудий, минометов и пулеметов обстреляли казарму и позиции батальона охраны, снесли несколько вышек, часть столбов и забор из колючей проволоки, после чего, оставив грузовик с оружием, скрылись в лесу. В атаке участвовало несколько танков. Один из них был подбит охраной и брошен экипажем. Разбуженная канонадой часть пленных разобрала оружие и бежала. Охрана, ослабленная обстрелом и отправкой помощи к железнодорожному мосту, остановить побег не смогла. По подсчетам лагерной администрации, сбежало около полутора тысяч пленных. Сколько из них вооружено, неизвестно. Части охраны тыла, комендатуры и воинские части оповещены о побеге. Для ведения разведки и поисков сбежавших привлекалась авиация. Результатов пока нет. Русские хорошо умеют прятаться в лесах. Больше пользы от комендатур, оперативно организовавших прочесывание местности. На сегодня схвачено и возвращено назад двести человек. Для устрашения остальных пленных лагерной администрацией с ними проведена экзекуция. Парней можно понять. В батальоне потери составили двести десять человек только погибшими.

Пленные, не принимавшие участия в побеге, также пострадали. Для предотвращения побега охраной убито около трехсот человек, в два раза больше ранено. Лечение раненых будет проводиться в лагере медперсоналом из числа пленных. Часть пленных, что активно противодействовали побегу остальных, решено привлечь для службы во вспомогательной полиции и охране лагеря.

– Что с колонной нападавших?

– Они растворились в лесах. В течение ночи через Пружаны и близлежащие населенные пункты прошло несколько колонн с техникой и похожим вооружением. Проверка показала, что это наши части, шедшие к фронту и в указанных событиях участия не принимавшие. Сейчас многие части обзавелись трофейной техникой, и выявить колонну врага трудно. Служба регулирования и полевая полиция ориентированы на это.

– Нападения на аэродромы были?

– Нет. На аэродроме Засимовичи работы ведутся в обычном режиме. Содержащиеся там пленные ведут себя спокойно. На аэродроме Пружаны охрана ужесточена. У них там есть несколько трофейных танков. Они их рассредоточили вокруг аэродрома и используют в качестве огневых точек.

– Давно там эти танки?

– С момента захвата аэродрома. Это подтвердили в штабе армии. Наши солдаты развлекались ездой по аэродрому на них.

– Прости, я тебя перебил, продолжай.

– Ничего страшного. Содержание военнопленных на аэродроме ужесточено. Допуск местного населения туда полностью прекращен. Это связано еще и с тем, что на аэродроме стоят самолеты комиссии ОКВ и ОКХ. Я разговаривал с новым командующим авиацией армии. Он обещал любую помощь. По нашей заявке с аэродрома Пружаны для поисков нападавших и пленных выделено несколько самолетов.

– Это хорошо, что летчики пошли нам навстречу. Надо усилить поисковые работы. Командование в преддверии наступления на Смоленск не спешит выделить дополнительные силы для прочесывания местности и поиска бандитов. Пока есть возможность, надо использовать по максиму помощь люфтваффе. Они нам могут помочь еще чем-то? Например, выделить людей, нанести бомбовый или штурмовой удар по обнаруженной цели без запроса штурмовиков из Барановичей?

– Насчет людей – вряд ли. А вот со всем остальным – в принципе да. Кроме связных «Аистов», у них стоят несколько бомбардировщиков и штурмовиков. Часть из них ремонтируется, но остальные вполне могут быть привлечены для боевых операций. Правда, есть проблема с русской авиацией, появившейся в нашем тылу. За вчерашний день местные эксперты потеряли несколько самолетов. Так что авиационное командование нам дает все что может. На аэродроме в разной степени годности к эксплуатации есть трофейные русские самолеты. Командующий авиацией армии пообещал изучить возможность привлечь их к поискам.

– И на том спасибо. Меня очень волнуют «мясники». Они слишком эффективно действуют на фоне остальных русских. И мы их пока никак не можем поймать… Надо их найти, пока они не наделали еще чего. Раз у них на вооружении танки, неприятностей нам могут наделать кучу.

Глава 14

«Актеры» или 2 дня в Пружанах

Восьмого июля Гитлер приказал Герингу по возможности быстрее начать массированные налеты на Москву, а также на Ленинград. В тот день Гальдер записал в дневнике: «Непоколебимо решение фюрера сровнять Москву и Ленинград с землей… Задачу уничтожения этих городов должна выполнить авиация».

Сидя за столом в штабе и перебирая доклады командиров групп о событиях прошедших дней, я старался отвлечься от гнетущих меня мыслей. Прошло двое суток, как мы сидим на аэродроме и ждем. Ждем непонятно чего. Нет ни связи, ни посылки. Я не верил, что Серега и все посланные к нашим самолеты с бойцами и трофеями сбиты. Не может такого быть!

Наш главный летун, старший лейтенант Паршин, в лагере для военнопленных нашел своих сослуживцев по полку и заверил меня в том, что они отличные парни и летчики. Акимов специально их несколько раз перепроверял, перед тем как дать возможность взлететь на трофеях. Управление самолетами они освоили быстро и доказали, что смогут выполнить задание.

Три «Ю-52» в сопровождении двух «Фридрихов» после обеда 8-го благополучно достигли линии фронта. Кодовая фраза об этом поступила. Следом за ними туда же ушло еще два транспортника, пара бомбардировщиков и четыре истребителя. Дальше молчание и неизвестность. И когда она развеется, неизвестно. Ведь как Акимова просил – долетишь, иди к главному особисту и требуй выслать нам квитанцию по радио о благополучном прилете. Там надо-то всего пару кодированных фраз выдать в эфир. Бумаги соответствующие у Сереги с печатью и штампом 132-го батальона конвойных войск НКВД были. И парней лучших ему дал для охраны и сопровождения груза, но… Видно, не судьба.

В любом случае сегодня мы покинем Куплин, итак задержались. Пока нам удавалось удачно крутить нос немцам. Те, будучи занятыми поисками бежавших пленных, на нас особого внимания не обращали. Пленный обер-лейтенант вел себя достойно. Нашу договоренность соблюдал от и до. Сдать нас своему командованию не спешил, понимая, что потом будет с ним и остальными. Три раза в сутки мы отправляли командующему авиацией 4-й полевой армии суточные донесения о состоянии дел и выполненных мероприятиях, сопровождении полетов самолетов, количестве годных и требующих ремонта бортах, расходе ГСМ, запчастей и боеприпасов, сообщали и о погоде в районе аэродрома. В обратную сторону нам шли распоряжения о выделении самолетов. Все заявки мы старательно выполняли, высылая в указанные районы «Шторьхи» для наблюдения и наведения поисковых групп. Все свободные борта висели в воздухе, ведя наблюдение за дорогами и лесом. Этим мы решали свои корыстные задачи – готовили пилотов на трофейную авиатехнику. Но долго это продолжаться не могло, пора заканчивать игру, и желательно с хорошей миной. Штаб люфтваффе и так задергал по поводу пропажи двух транспортников с ранеными офицерами, вылетевших от нас и не севших в Варшаве. Спасало то, что с других аэродромов «люфтов» сообщалось о появлении в районе Беловежской пущи истребителей противника, уже вторые сутки терроризирующие, все вокруг. На совести этих «русских» обстрелянные автомобильные колонны и железнодорожные составы, стоявших на второстепенных станциях, а также возвращавшиеся после бомбардировки «Хенкели» и «Юнкерсы». Поиск площадок, откуда взлетают русские, пока ни к чему не привел. Именно на них списывалась пропажа бортов. Пока верят, но всему приходит конец, тем более что карты розданы и все готово. Вчера разведгруппа на «Аисте» была доставлена поближе к Варшавскому мосту. Сегодня она прислала квитанцию о готовности к действию. Неплохим должен быть наш концерт. Надеюсь, наша самодеятельная театральная труппа хоть этим сорвет аплодисменты в Генштабе. А то предыдущее выступление с захватом Куплина, похоже, не оценили…