Замок Эйвери - GrayOwl

- Немного, но достаточно, я думаю, чтобы понять стихотворение астронома, - улыбается Блейз - я вижу, как блеснули белоснежные зубы.

Знаю, что смертен, что век мой недолог, и всё же -

когда я

Сложный исследую ход круговращения звёзд,

Мнится, земли не касаюсь ногами, но гостем Зевеса

В небе амброзией я, пищей бессмертных,

кормлюсь.

- Прекрасно! Ты так… сексуально читаешь стихи и поёшь… У меня сразу возникает желание, да что говорить, при одном взгляде на тебя, брошенном как бы вскользь, незаметно, я горю, понимаешь?

- Я… так никогда не любил, - признаюсь я с удивлением скорее себе, чем Блейзу - всегда были Возгонка, Сублимация, Королевская Свадьба, но такого, откровенного желания я ни к одному из своих мужчин не испытывал, да и вряд ли испытаю, хотя мне-то казалось, что я - страстный, а Рем, о, снова Рем… быстро возбуждается.

Но, вспомнив наш дневной поцелуй, после которого Блейз сменил одежду, что тут можно ещё сказать?

- Прочти, пожалуйста, что-нибудь ещё, а потом снова перейдём к любовным подвигам, хорошо?

- Пусть будет.

Слушай. Я спою тебе, только…

- Только что? - невинно спрашивает он, лаская мой сосок губами, языком и прикусывая его.

- Только подожди, а то, - я начинаю задыхаться, - я не смогу ни читать стихи, ни, тем более, петь, прошу - перестань… пока.

- Хорошо, но тогда пой на старо-французском - он мне понравился.

Sus toutes flours tient on la rose à belle

Et en apres, je croi, la violette.

La flour de lys est belle, et la perselle.

La flour de glay est plaisanse et parfette.

Et li pluisour aiment moult l`anquelie,

Le pyone, le muget, la soussie.

Cascune flour a par li son merite.

Mes je vous di, tant que pour ma partie,

Sus touts flours j`aime la margheritte.

Et le douc temps ore se renouvelle

Et esclarcist ceste douce flourette.

Et si voi ci seoir dessus l`asprelle

Deus coeurs navrés d`une plaisant sajette:

A qui le dieub d`Amours sout en aïe!

Avec euls est Plaisance et Courtoisie

Et Douls Regars qui petit les respite.

Dont c`est raison qu`au chapel faire die:

Sus touts flours j`aime la margherite.

Я помню, это была первая баллада, спетая мною… Рему, да, eму, тогда ещё единcтвенному моему другу, с которым мы были знакомы чуть больше года.

И вот, в Большое Полнолуние, в ночь трансформации, когда он впервые произвёл её в присутствии человека и потом благодарно положил огромную волчью голову мне на ноги, я, будучи слегка, мягко сказано, нетрезв, запел ему эти строки, а он «подпевал», ухватив основные ноты. Думаю, со стороны такая сцена показалоь бы весьма странной, но ведь и дружба с оборотнем - сама по себе странная вещь.

С той ночи я ни разу не пел эту песню ни самому Рему, ни, позже, Гарри, ни, разумеется, Хоуп - ведь мы ней так и не полюбили друг друга по-настоящему…

А теперь вот спел этому красивому мальчишке, «умничке», фактичеки обручившему меня с собой… зачем?

- А переведёшь? Там очень много названий цветов, которые мне неизвестны, да и «тёмные» места есть, которых, в общем-то порядком наберётся.

Вот представь - он привстаёт на локте и убирает с меня ногу, - слова по отдельности - «два сердца», которым несут некие дары Вежество и Радость, и любовь автора к маргаритке - это я понял…

- Ты немного неправильно понял. Давай я прочитаю тебе перевод.

- А спеть его сможешь? Он ложится под размер источника?

- Разумеется, у меня же не подстрочные, а литературные переводы. Понимаешь разницу?

- Конено, монсеньор.

- Блей-эйз-з, прекрати, - я почти кричу от страстного порыва, который меня охватывает от его ласк, а вот я его почти не ласкаю.

- А ну-ка, на спину, - шепчу я, перевод будет позже - сам виноват, нечего было ласкать мой пупок.

Ложись, ложись.

- Но, Сев, ведь я не женщина. Что ты обираешься сделать?

- Овладеть тобой, войти в тебя, познать, может, хватит слов? Просто делай, как я скажу, и тебе понравится.

- Но я никогда так…

- А со мной будешь и так. Вот, ноги разведи нешироко, - я практически ложусь на него. - Теперь давай забрасывай их мне плечи… ай, да «умничка», а сам говорил, что не гибкий - с первого раза получилось… а теперь - поехали…

Я вхожу в него с лёгкостью - так позволяет поза, доставляющая большее наслаждение партнёрам, чем классическая, и сразу начинаю двигаться быстро, то выходя из Блейза, то врываясь на полную глубину.

Он отчаянно стонет, но это не стон боли, нет, я знаю, как стонут от боли…

… Я стою в классическом чёрном одеянии слева от Лорда, скрестив на груди руки в знак того, что я - не участник кровавых, страшных пыток, что мелькают перед глазами - особенно запомнилась девушка-подросток, по моим подсчётам, пятикурсница, которую пытали слишком уж изощрённо - во время очередного рейда она посмела сопротивляться насильникам и убийцам матери-магглы и пленению чистокровного волшебника - её отца, при этом уложив Авадой - да! - двоих Пожирателей. Самое странное, что никто из мучителей Большого Круга не изнасиловал девушку, казалось, все застыли на своих местах и не могут подойти к ней ни на шаг.

Тогда Лорд сказал:

- Друг мой, - как он всегда обращался только ко мне, что ужасно злило Люциуса и Бэллу, - эта девчонка обладает стихийной магией. Как ты думаешь, как от неё эффектнее избавиться?

Лорд не знал, что я тоже стихийный маг, об этом знал только Альбус.

- Позвольте, мой Лорд, я избавлю Вас и всю почтенную публику, - я обвёл полным ледяного презрения взглядом поникших Пожирателей, уже задыхающихся в своих идиотских масках и балахонах, - от этой причуды природы.

- Делай, друг мой, всё, что пожелаешь, но учти - она опасна даже сейчас.

Я недоволен слугами сегодня! - возвысил голос Лорд.

Пожиратели, все, как один, даже Малфой, опустились на колени.

Я подошёл к девчонке медленно, чтобы она распознала во мне «своего» и очень тихо пробился сквозь слабенький блок в её разум.

«Прости, я пришёл, чтобы убить тебя»

- Я знаю, - ответила она еле слышно, но вслух.

«Как ты хочешь умереть? "

- Огонь.

«Сжечь тебя?!Но это же больно!»

- Как ты умеешь.

«Я понял и сделаю всё, как ты захотела. Прости.»

Молчание. Не простила…

Я для вида достал из рукава палочку и произнёс заклинание церемониального приглашения стихии Огня, для каждой стихии такого рода заклинания звучат по-разному, да и не использовались они, наверное, со времён Средневековья, когда стихийный маг попадал в застенки инквизиции и желал умереть мгновенно и без боли, а дым от разложенного вокруг него костра начинал забивать лёгкие…

… От неё не осталось даже горстки пепла - всё пожрала стихия.

- Какое проклятье ты применил к ней, друг мой?

Дальше были Crucio, много, но я, как всегда, пропустил боль сквозь себя и выстоял.

Потом, как ни в чём не бывало, вернулся на своё место.

- Прости, друг мой, - Лорд коснулся мертвенно белыми неестественно длинными пальцами моей кисти - это было изысканное удовольствие - получить ласку от Лорда…

- О чём ты задумался, Сев? Не переживай так - в следующий раз у нас обязательно всё получится - вот увидишь. - Блейз ласково гладит мою грудь, и я вспоминаю, что это видение из прошлого напало на меня в самый разгар полового акта, и мы не кончили… из-за меня.

- Прости, возлюбленный.

- Только не говори, что ты сравниваешь мои «постельные данные» с достоинствами Люпина.

- О, не-э-т. Он никогда не кончал от поцелуя.

- Так поцелуй меня, лю-би-мый.

И я целую Блейза со всей горячностью, страстью и, да, любовью! Он кончает мне на бедро и торопливо, словно стесняясь, произносит Очищающее заклинание.

- Спасибо, родной мой.

- «Родной»- это ласковое или к чему-то обязывающее слово? Ведь на мне перстень с обрывком фразы, из которой я понял только - «собственность Цабиньо»…

Ладно, на сегодня и так информации и событий было много, не хватает ещё только выяснять сейчас происхождение перстня и смысл всей надписи. Ах, жаль, что я принялся за иврит, не выучив итальянского, но теперь поздно сожалеть о выборе - он сделан, и я только со словарём устаревших слов читаю Библию - Невиим я уже прочитал и перешёл бы ко Ктувим, если бы не… замок Эйвери.

Да, именно события в замке Эйвери послужили отправной точкой всей лавины безумия, обрушившейся на нас троих, вот только мы с Блейзом выкарабкались, а Рем, о, мой Рем! - остался в непрекращающемся амоке.

- Се-э-в, ну, Сев, очнись, ты спать, что ли, хочешь?

- Нет, не хочу.

- Тогда почему ты всё время не со мной?

- А с кем же я лежу тут голый в обнимку?

- Не шути так - ты оставляешь мне только своё тело. В то время, как твой дух витает неизвестно где, разве не так?

- Просто у нас был тяжёлый день. - отделываюсь банальнейшей фразой.

- Это всё отговорки. Ну же, посмотри на меня - я весь принадлежу тебе и телом, и духом, и сердце моё в твоих ладонях, посмотри же на меня, чернокудрый Ангел!

- Ну, успокойся, успокойся, возлюбленный мой Блейз - я же с тобой и никуда от тебя не денусь!

Хочешь, поклянусь?

- Хочу. Поклянись своей кровью, которую ты отдашь мне.

- Блейз, я готов это сделать, но, прежде, - меня несёт на какой-то волне лихорадочного состояния, - скажи, для чего тебе моя кровь? Я уверен, во-первых, что ты будешь делать приворот на крови, а, во-вторых, - пора расставить всеи точки над i - что написано на перстне, который ты вручил мне? Я что, теперь - собственность семьи Цабиньо?! - восклицаю я в гневе.