Морской космический флот. Его люди, работа, океанские походы - Сергей Иванович Николаев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Наступило время прощания с Кубой. Судно, как паровоз перед дальней дорогой, провернув гребные винты, стало отсчитывать первую милю длительного перехода. Огромная морская черепаха, как почётный эскорт, довольно долго сопровождала нас, соревнуясь в скорости хода.
Ночь прошла спокойно. Океан, обычно растревоженный в это время года мощными тайфунами, носящими нежные женские имена, встретил нас безветрием и почти полным штилем. Крейсерская скорость, с которой шло судно, почти не ощущалась. И только широкий след за кормой, слегка ощутимая вибрация корпуса судна говорили о напряжённой работе его главной машины.
Дни перехода, похожие друг на друга, тянулись томительно долго. Предстояло подготовить массу отчётных материалов, заявок и множество других нужных и ненужных бумаг. Всё было нацелено на то, чтобы успешно отчитаться перед комиссией и рейс завершить достойно.
Заход в Гибралтар
Наступил момент, когда в предрассветной дымке стали отчётливо просматриваться знакомые скалы: слева от входа в пролив – Гибралтарская, справа – Джабель-Мусса, которые в древности назывались Геркулесовыми столбами. Полчаса хода и мы, пройдя Гибралтарский пролив, вошли в порт.
Гибралтар расположен на юге Пиренейского полуострова и представляет массивную скалу высотой 420 метров над уровнем океана. Впервые Гибралтар был превращён арабами в крепость в начале VIII века. Затем в 1462 году его завоевали испанцы. С 1704 года он стал принадлежать англичанам.
Площадь Гибралтара составляет 5 кв. километров, население – 25 тысяч человек. Управляется британским губернатором. Проблема питьевой воды решена путём сбора в специальные бассейны дождевой воды.
Трёх суток стоянки в порту хватило не только для знакомства с городом, но и выбрать, так называемую «школу». «Школа!» Откуда и когда появилось это понятие, не знаю. Но суть его была понятна каждому моряку, заходившему в иностранные порты. Не секрет, что в рейсы ходили не только за «туманами», но и ради того, чтобы как-то поправить своё материальное положение. Больших целей не ставили, да и возможности не было. В лучшем случае – квартира, мебель, более приличная одежда. Ради этого экономилась каждая копейка. Но даже и ту, честно и трудно заработанную валюту, бдительные чиновники социалистической уравниловки указывали, как и на что её тратить.
Таможенные нормы существовали на все виды товаров. Пробыв один месяц в загранке, моряк мог купить одно мужское нейлоновое пальто, напоминавшее униформу китайских хунвейбинов периода культурной революции, одну куртку, нейлоновый плащ, японский зонтик и кое-какую мелочёвку.
Пробыв же шесть и более месяцев и заработав примерно 150 долларов, он мог бы их выгодно отоварить, купив на всю валюту мохер или, к примеру, аудиокассеты. Но, увы! Не разрешалось. Власти боялись, что разбогатеют морячки, отойдут от догм морального кодекса строителя коммунизма, усомнятся в преимуществах социалистической системы, перестанут верить, что «нынешнее поколение советских людей» будет жить при коммунизме. Сколько же было таких поколений, не дождавшихся этого лучшего будущего. Поэтому и приходилось тратить валюту не на отдых, сувениры, а на эту «школу», чтобы хоть как-то решить свои бытовые проблемы.
Так что же такое «школа»?
Шестимесячные таможенные нормы выглядели примерно так: – по шесть мужских и женских нейлоновых пальто и курток;
– шесть японских складных зонтиков;
– от трёх до шести кофейных или чайных сервизов; – по шесть женских кофт из различного материала;
– шесть магнитных браслетов и т. д.
На всё эти товары тратилась почти вся валюта. На другие – её не хватало. Но как бы там ни было, но и этот товар, реализованный в Союзе через комиссионные магазины, позволял скопить определённую сумму денег на квартиру, мебель и многое другое.
Закупив в первых увольнениях в город планируемые покупки, последний день стоянки в порту посвящали, как правило, отдыху. Поднявшись на вершину скалы, я был восхищён открывшейся панорамой. За проливом, ширина которого составляла от 14 до 21 километра, просматривался африканский берег. Справа, примерно в двух километрах – Испания. Взлётная полоса, построенная на искусственно созданном перешейке, своим концом упиралась в испанский берег. Виртуозности английских лётчиков, поднимавших в воздух истребители и не допускавших нарушения воздушного пространства Испании, мог позавидовать любой ас. Особое впечатление я получил от посещения питомника обезьян, количество которых вряд ли кто знал. Исключительно проворные и наглые, они бесцеремонно и смело подходили к посетителям. Чуть зазевался, прощай очки и содержимое карманов.
Гибралтар, ранее богатый и процветающий, с закрытием Суэцкого канала беднел с каждым годом. Зато росли и развивались многие порты на Канарских островах. Тысячи судов, заходивших когда-то в Гибралтар и оставлявших огромное количество валюты, не заходя в него, посещали другие более удобные порты, способствуя их бурному развитию и процветанию.
Вперёд, на Одессу
Закончен кратковременный заход, и мы вновь в пути. Средиземное море, встретившее нас в начале рейса штормовой погодой, в этот раз было благосклонным. Почти штиль, и только небольшая дымка прятала от нас очертания островов и встречных судов.
Рабочий день в этот период был необычно плотным. Готовились отчёты о работе аппаратуры, составлялись заявки на пополнение ЗИПа, писались характеристики и многое другое. Комиссия, встречавшая нас по приходу с рейса – ответственный момент не только в жизни экспедиции, но и каждого сотрудника. Поэтому к ней готовились особенно тщательно.
С особым пониманием воспринимаются мысли нашего сотрудника Ю. Бибеева, выраженные им в стихотворении, посвященном окончанию первого экспедиционного рейса:
Опрокинутый ковш «Медведицы»
Льёт созвездия в чаши антенн.
За кормою бурун, как метелица,
Заметает угаснувший день.
За работой просиживаем за полночь
Вдалеке от родных берегов.
Долготу рассекает по Западу
«Академик Сергей Королёв».
Раздвигая затухшие россыпи,
Вымеряя маршрут и следы,
Он следит за отвагой
