Украденный Христос - Дж. Лэнкфорд

– Феликс!

Сестра обняла его и взъерошила ему волосы, как мальчишке. Аделина словно онемела, а Мэгги стояла ни жива ни мертва в ожидании вердикта, забыв обо всем, кроме желания выносить Божье дитя.

– Феликс! Ты всех пугаешь, – сказала Франческа, все еще утешая брата. Так его утешала мать, когда в детстве он попал в аварию и лежал при смерти. Телом он был с ней, а душой – далеко.

Он видел человека, чье лицо отпечаталось на плащанице. Христа. Именно так он понял, что плащаница подлинна.

– Простите, доктор Росси,– проронила Мэгги. В ее голосе было столько муки, что Феликс ощутил себя уязвленным.

–Я не знала, что дела так плохи. Честное слово, доктор. Клянусь.

Он молча встал, качая головой.

– Когда, говоришь, ты в последний раз жила половой жизнью?

Мэгги смятенно потупилась и произнесла, заикаясь:

– П-последний раз…

Феликс подошел и обнял ее за плечи.

– Не помнишь? И немудрено. Потому что ты девственна, как младенец.– Он взял ее лицо в ладони.– Ты всегда была моей Марией. Почему же ты скрыла это, Мэгги? Почему не сказала?

Глава 23

Вечер вторника.

Адвокатская контора «Темз уок чемберс», Лондон

Под белыми сводами лондонского офиса «Темз уок чемберс» Джером Ньютон вяло прихлебывал чай. Чай здесь развозила старушка в переднике, сопровождая каждую чашку печеньем в шоколадной глазури якобы домашнего приготовления и аж целыми двумя кусками сахара. Джером ворочал ложкой, глядя сквозь причудливые рамы готических окон.

Вызвавший его сюда Уолтер Финсбери даже не успел снять парик, так как только что примчался из Олд-Бейли.[14]

Ходжес, поверенный Джерома, сидел справа, давясь пресловутым домашним печеньем.

– Итак,– начал Финсбери из-за векового стола, звучно осушив чашку,– думаю, мы с вами без труда договоримся, верно?

– Вернее некуда,– подхватил Ходжес.– Для протокола: как уполномоченный Джерома Ньютона, имею заявить, что мой клиент ничего не крал у доктора Абрамса, вашего клиента.

– Хм,– произнес Финсбери.– По-моему, доктор Абраме с вами не согласился бы.

– Чушь собачья! – взорвался Ньютон и привычно закинул ногу на ногу.– Ваш Абрамс – забулдыга и годами не заглядывал в лабораторию. Секретная информация… Ха! Бьюсь об заклад, он в жизни не держал ничего, на что можно позариться. Короче, заберите заявление – тогда и договоримся.

– Забрать заявление? – переспросил Финсбери.– Стоит мне заикнуться об этом, как доктор Абрамс, мой высокоуважаемый клиент, добьется, чтобы меня лишили лицензии.

– Раз так, что за резон нам с вами встречаться? – спросил Ходжес, проглатывая последний кусок печенья.

Финсбери подался вперед.

– Если не ошибаюсь, на карту поставлена ваша журналистская репутация, мистер Ньютон.

Джером хмуро покосился на него. Здесь адвокат попал в точку. В прошлом году Ньютон чуть было не вылетел из «Таймс» за пару чересчур вольных, хотя и правдоподобных статей. Еще один такой ляп – и его опусы навсегда перекочуют на страницы бульварных листков. Собственно, только это и заставило его сюда прийти.

– И, хотя доктор Абрамс,– продолжал Финсбери,– искренне считает, что вы вторглись в его владения и похитили ценные личные материалы, я готов с ним убедительно побеседовать. В Америке не так мало безумцев, пытающихся возродить великих людей прошлого. Надеюсь, я выражаюсь достаточно прозрачно?

Ходжес прыснул в кулак. Как семейный адвокат Ньютонов, он всегда был готов порекомендовать наиболее эффективную тактику защиты, однако нынешнее дело слишком уж походило на фарс.

– А нельзя ли еще прозрачнее? – спросил он у Финсбери.

– Извольте. Скажите мне, кого мистер Ньютон подразумевал в своей статье, причем желательно с письменными свидетельствами. Если ваш и мой клиент говорят о разных людях, мы, как положено, отзовем иск и в знак извинения компенсируем судебные издержки.

Джером Ньютон расхохотался.

– Каков подлец, а?! Думаете, я на это куплюсь? Дудки! Кто-то из конкурентов заплатил вам, чтобы передрать мою статью, к источнику хотят подобраться!.. Не видать вам от меня ни бумажки!

Ходжес склонился и зашептал Джерому на ухо: «Не будем так категоричны»,– и похлопал его по плечу, а затем обратился к Финсбери:

– А может, начнем с вашего клиента? Убедите нас, что Абрамс вправе считать себя потерпевшим. Мы, в свою очередь, подпишем документ о неразглашении, так что ваш клиент сможет жить спокойно, не боясь огласки.

Финсбери хмыкнул.

– Хотите выжать компромисс? Могу вас заверить: никакой другой прессы здесь не замешано. Я подпишу бумаги о неразглашении, но с одним условием: вы первыми назовете имя ученого и покажете свои записи, иначе… до встречи в суде!

Ходжес встал.

– Мне нужно посовещаться с мистером Ньютоном.

– Разумеется,– сказал Финсбери.

Они вышли из офиса и оказались в мощеном тенистом дворике, где вполне мог гулять Диккенс, а затем свернули влево, на набережную. Вот по Темзе прошла баржа, направляясь к мосту Ватерлоо, где вечерами собираются туристы ради знаменитого вида – собора Святого Павла, осиянного предзакатным солнцем, и башен Вестминстера напротив.

– Не он первый, кто использует суд как угрозу,– сказал Ходжес.– Вам обязательно сохранить эту тайну?

Ньютон потянулся и зевнул, пытаясь скрыть раздражение.

– Я уважаю своего знакомого, хотя и считаю его затею полным бредом. К тому же…– Джером остановил взгляд на том берегу, где высился комплекс «Саут-бэнк», с его залами, галереями, садиками, магазинами и кафе.– К тому же есть шанс, пусть и ничтожно малый, что ему это удастся. Случись так, я на века попаду в историю – невероятную историю, переломный момент в судьбе мира.

– И вы даже не намекнете мне, кто донор или создатель? Джером подмигнул юристу.

– Простите, дружище, не могу.

– Может, хотя бы скажете, откуда вы взяли информацию? Ведь не из файлов Абрамса, я прав?

Журналист загадочно улыбнулся.

– У меня есть один скрытый талант. Вы, Ходжес, говорите сейчас с мастером слежки.

– Неужели? И в чем же ваш секрет?

– Терпение, старина. Не меньше двух мобильников, два шофера, две машины (на настоящий момент – три). Добавьте к этому крошечный наушник и микрофон в форме ручки – и вуаля! Все записано. К слову сказать, до этого я дошел сам, исполняя свой долг перед родиной. Я дал человечеству шанс спастись прежде, чем возрожденные гиганты истории примутся делить этот мир. Где гарантии, что люди не захотят вернуть Наполеона, Сталина, Линкольна или Эдгара По?

– Да, но гены – далеко не все.

– А много ли еще нужно? Хотите – вернем маркиза де Сада, выясним? Как бы то ни было, я не стану препятствовать своему знакомому, выдавая его имя или собственный источник.

Ходжес несколько секунд разглядывал его, а затем произнес:

– Весьма благородное решение.

– И к тому же практичное,– заметил Джером.– Наша семья именно потому могла позволить себе вас нанять, Ходжес, что никогда не упускала выгодных ставок. Если мой ученый добьется успеха, он тем самым подарит мне целое состояние. Как вам роль поверенного в переговорах?

– Каких переговорах?

– Наш приятель наверняка пожелает сотрудничать, когда я предложу не раскрывать его имени сразу.

– Взамен на что?

– Взамен на эксклюзивный доступ отныне и навсегда, право съемки и интервью по ходу процесса и публикацию по окончании. А впоследствии – возможность доступа к клонированному ребенку.– Ньютон рассмеялся и повел рукой в сторону Темзы, откуда ветерок доносил аромат карри.—

Весь «Фестивал-Холл» будет увешан моими снимками. Заяви кто о репортаже с места первого клонирования человека плюс видеозаписи родов – его осыплют деньгами, особенно если учесть, какого шуму наделает одно имя донора. Само собой, выйдет и книга – нет, целая серия книг. И я буду их автором.

– Неужели?

– Ходжес, сейчас я выбираю между золотым дном и жалким судилищем, после которого меня все равно выпустят за неимением улик. Говорю вам, Финсбери затеял вымогательство, или же старый дегенерат Абрамс спьяну чего-то напутал. В любом случае мне понадобится ваша помощь, чтобы как можно дольше держать их на расстоянии.

Ходжес свел за спиной руки и проводил взглядом баржу, дрейфующую к мосту Ватерлоо.

– В таком случае, Джером, я буду рекомендовать семье принять вызов. Не зайти ли нам внутрь – посоветовать Финсбери, куда засунуть свой адвокатский парик?

Глава 24

Вечер вторника. Клиффс-Лэндинг

Мэгги выключила свет в комнате, чтобы полюбоваться деревьями и отражением луны в прудике. Сериал «Загадки следствия» , который она смотрела, закончился. Когда год назад она впервые наткнулась на него по каналу Пи-би-эс, то ни слова не могла разобрать из-за британского акцента; но сюжет был таким захватывающим, что она продолжала смотреть его снова и снова, пока Шерлок Холмс и Пуаро не заговорили на понятном языке.