Пиявки - Вероника Богданова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Подруги (совсем юная свиристелка Ларка Щеглова, впоследствии выскочившая за расторопного журналюгу Чарского, и Нинка, давно умершая от цирроза печени одноклассница-алкоголичка, первая жена Данько) преданно промолчали об этом происшествии (сколько их потом было, таких пикантных историй!). Всё бы благополучно забылось, если бы Валя вскоре не почувствовала явные признаки беременности: её тошнило по утрам, а очередные месячные не пришли.
Валентина горько посмеялась над собой: надо же, десять лет бесплодных попыток зачать детёныша с идеальным мужчиной Савельевым – и мгновенный залёт с первым же попавшимся секс-гигантом «с большой дороги»! Жена Вечно Второго (тогда ещё он не был столь высоким по чину руководителем, но размах его крыльев обещал сделать его птицей высокого полёта) благоразумно промолчала о своих подозрениях, мужу её вроде бы упрекнуть было особенно не в чем, и жизнь потекла своим чередом. Игорёк воспитывался в ласке и строгости, Антон ни минуты не сомневался в своём отцовстве.
– Мам, он угрожал. Не только мне, но и семье.
– Эта фраза прозвучала вполне логичным завершением всего.
– Но он же едва очухался и лежит в реанимации! Давай обратимся в полицию, они мигом арестуют его за шантаж. А тебя через суд протянем, адвокатам на бедность подкинем – и ты свободен!
– Валентина пришла к выводу, что мнение мужа было правильным.
Едва лишь надежда затеплилась в душе Игоря, как раздался третий звонок. Парень подумал, что звонит всё тот же безукоризненно вежливый джентльмен, диктующий условия возвращения денег. Так оно и было:
– Игорь, ещё одна маленькая, но важная деталь. Фамилия человека, который лежит в реанимации, – Сизов. Константин Сизов. Вы ведь понимаете, что он не имеет никакого отношения к вашему долгу? Ведь долговую расписку вы подписали на имя Вылетова. Моя мысль понятна? Тогда попрошу без глупостей!
Комната поплыла перед глазами парня. Он ведь даже не потребовал у пациента реанимации паспорт, когда подмахивал бумажку. Что на него нашло? Он купился на самый дешёвый трюк в мире: его развели с броском под машину. Видимо, Игоря пасли от самого ночного клуба, где он изрядно принял на грудь, прежде чем сесть за руль своей изящной «Тойоты». Откуда же взяли эту сумму: десять миллионов евро? Ведь не с потолка же? Значит, об этом должно быть известно отцу. И ещё: значит, у него есть такие деньги.
– Десять миллионов евро? Но ведь это сумма инвестиций, которая поступит в наш город для осуществления крупного совместного проекта! – воскликнул Савельев-старший, задумавшись всерьёз.
Выходит, авария и в самом деле подстроена. Целили в него, а на крючок зацепили Игоря. Для надёжности. Но кому же так помешал этот несчастный проект, который то замораживали, то реанимировали вновь и вот решили-таки довести до ума с помощью целевой инвестиции как раз в десять миллионов евро? Или кому-то просто очень сильно захотелось денег. Тому, кто хорошо знал условия инвестирования, гарантом которого выступил он, Савельев.
– Значит, Вылетов? – Антон Павлович вдруг понял, что его подставили на самом высоком уровне. Видимо, он с блеском отыграл роль Вечно Второго и кто-то очень сильно не хотел видеть его первым.
26
Эльвира стояла под душем, пытаясь отмыться от переживаний нескольких последних дней. Она, конечно, понимала, что это нереально, но вновь и вновь тёрла покрасневшую кожу жёсткой мочалкой, сдобренной дорогим гелем, запах которого неуловимо напоминал Элкины любимые духи.
К счастью, Савельев не проявил желания присоединиться к ней, иначе она просто нагрубила бы ему, не задумываясь о последствиях. Одна только мысль о занятиях сексом сейчас вызывала в ней эффект резкого отторжения. Но душа – ах, эта неизведанная субстанция, существующая по загадочным законам, известным лишь ей одной! – тосковала по свету серых глаз Антона, по его скуповатой мужской ласке, от которой замирало нутро и кожа покрывалась мурашками дикого восторга.
Руки Савельева… О боже! Высшие силы были в порыве величайшего вдохновения, создавая эти ненавязчивые изгибы мускулов, достойные кисти живописца, эти пальцы, чуткие и красивые… Когда они нервно пробегали по телу Эльвиры, легко касаясь груди и повторяя линию спины, Карелиной казалось, что она умерла когда-то давно и в этот момент возродилась вновь, открытая для истинного счастья, которое и должна приносить настоящая любовь.
«Значит, всё-таки любовь? Элка, ты непроходимая идиотка! Этот мужчина явно собирает коллекцию из всех встреченных на его жизненном пути женщин, которые мало-мальски заинтересовали его. Вот чем зацепила его ты, бледная копия красавицы-матери, заскочившая в шикарный СВ – и осквернившая его своим зачуханным, невыспавшимся видом?»
Эльвира тщательно вытиралась пушистым полотенцем и думала, думала, думала. Если бы какое-нибудь каверзное существо в этот момент решило влезть в мозги этой женщины с ехидной целью прочитать её мысли и обвинить её в похотливости, оно с удовлетворением обнаружило бы полное отсутствие переживаний о судьбе дочери. Голову Элки сейчас занимал один лишь Савельев – мужчина, всколыхнувший самые глубинные волны, на которых столько лет покоилась её женская натура, лишённая ласки и мужского внимания. Приставания Чарского в промежутках между его конфликтующими барышнями, Таней и Мариной, не в счёт: «жилеткой с промежностью» она становиться не хотела.
И всё же Савельев так трепетно относился ко всем своим женщинам или только к ней, значившей для него чуть больше остальных? И Эльвира оставила за собой тайное право придерживаться второго варианта. Именно это давало ей силы жить.
– Элечка, тебе звонили, – сообщил Савельев, когда Карелина вышла из ванной, вытирая рассыпавшиеся по плечам влажные волосы.
– Наверное, с работы. Я же сорвала командировку. Начальство наверняка в гневе. Наш главред не склонен к сентиментальности. Не удивлюсь, если он врежет мне за прогулы. – Эльвира была недалека от истины. Как раз в это время Олег Ефимович всерьёз рассуждал об увольнении Карелиной за отсутствие на рабочем месте без уважительной причины.
Конечно, тяжёлое
