Зауряд-врач - Анатолий Федорович Дроздов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Валериан Витольдович! Надеюсь на вашу скромность.
Понятно.
— Могли бы и не говорить. Понятие врачебной тайны мне известно.
— Извините! — смущается он и толкает дверь кабинета. — Прошу!
Большая приемная, за столом в центре восседает капитан с аксельбантами. Адъютант это, к гадалке не ходи. При виде нас вскакивает.
— Нас ждут! — бросает Бубеннов.
Адъютант мотает головой. Входим в кабинет. Из-за стола встает невысокий, плотный генерал с пышными усами. Лицо знакомое, видел его в газетах.
— Здравия желаю, ваше высокопревосходительство!
— Не тянитесь так! — улыбается генерал. — Это не официальное представление. Леонтий Иванович мне уши прожужжал про даровитого хирурга, легко делающего сложнейшие операции. Правда, не ожидал, что вы так молоды.
— Это поправимый недостаток, ваше высокопревосходительство!
Алексеев, а это он, смеется. С чувством юмора у генерала хорошо.
— Обращайтесь ко мне без чинов. Сегодня я ваш пациент.
— Понял, Михаил Васильевич. Мне нужно вас осмотреть.
Объясняю, как. Генерал морщится, но не возражает — видимо, уже приходилось. Леонтий Иванович убегает и возвращается с медицинской сестрой. Та несет в руках тазик и кувшин с водой. Через плечо переброшено полотенце. Через неприметную дверь в кабинете входим в небольшую комнату. Медицинский шкафчик со стеклянной дверцей, кушетка, накрытая простыней, медицинская «утка» на полу. Похоже на смотровую. Замечаю на полке в шкафчике резиновые катетеры на салфетке. Все ясно. Здесь генералу помогают опорожнить пузырь.
— Михаил Васильевич, приспустите шаровары с кальсонами и обопритесь руками о кушетку.
Генерал подчиняется. Несмотря на серьезность ситуации, в голову лезут фривольные мысли. Главнокомандующий армией России стоит со спущенными штанами — не каждому дано видеть. Заставляю себя принять строгий вид. Вазелин на палец, и им — в задний проход. Морщитесь? Брезгливые хорошими врачами не бывают.
— Я буду немного давить. Потерпите!
Так… Правая доля — гладкая, левая — аналогично. Обе очень большие. Аденома предстательной железы в запущенной форме. На рак не похоже, хотя утверждать нельзя. Необходима биопсия, но как ее сделать? Нет УЗИ, необходимого инструмента, гистологическое исследование провести некому. Про компьютерный томограф молчу. Мою руки и исследую лимфоузлы. Не увеличены.
— Боли в спине есть?
— Бог миловал.
Замечательно. Метастазы от рака простаты идут в позвоночник и печень. Те начинают болеть. У пациента этого нет. Если рак, то в начальной стадии, а это благоприятный прогноз. Оперировать необходимо. Алексеев, выглядит неважно, измучен болезнью. Мочится исключительно через катетер. И как он терпит?! Алексеев застегивает шаровары.
— Нужно удалять железу, Михаил Васильевич! Ждать более нельзя.
— Возьметесь?
Испытующе смотрит на меня. Делаю уверенное лицо — нельзя показать сомнение.
— Возьмусь.
— Приходилось делать такие операции?
— Неоднократно.
— Заграница, — бормочет он. — И здесь нас обскакали. Как долго идет выздоровление?
— Дня через три начнете вставать. Через десять вернетесь на службу.
— Так быстро?
— Операция несложная.
— Мне говорили другое. Что ж, согласен. Когда приступим?
— Через два дня. Нужно подготовиться.
— Договорились!
Прощаемся. В коридоре Бубеннов останавливает меня.
— Не подведите меня, голубчик! Валериан Витольдович, сейчас все зависит от вас!
Сколько раз это слышал! Разный люд приезжал к нам в госпиталь, заносило и важных чинов. Их окружение считало своим долгом накачать врача перед операцией. Пусть, дескать, проникнется. Эти идиоты всерьез считали, что так будет лучше. В ответ я предлагал поискать другого хирурга. Обычно отставали, хотя начальник госпиталя злился.
— Трудно промолчать? — выговаривал мне. — Это сволочь злопамятна. Третий раз заворачивают твое представление на должность. Давно был бы моим заместителем и подполковником. Язык у тебя как рашпиль!
Характер и того хуже. Не умею я лебезить перед начальством. Да и зачем? Я из тех, кого называют «работяжка». В высокие кабинеты не рвусь. Чем ниже в должности, тем больше свободы, хотя многие считают иначе. Для меня главное хорошо делать свою работу, и это удавалось. На операции в наш госпиталь приезжали издалека.
— Не волнуйтесь, Леонтий Иванович! Все будет хорошо.
— Завидую вашей уверенности, хотя слышать это приятно. Что потребуется от меня?
— Для начала — оборудование. Кое-что придется сделать…
* * *
Посещением главнокомандующего сюрпризы не закончились. В госпиталь я вернулся на извозчике. Автомобиль забрал Бубеннов — умчался заказывать оборудование. Пообещал, что сделают его в оружейной мастерской — чертежами я его снабдил. Пусть шуршит! Гинекологическое кресло — это не совсем то, что нужно при операции на простате. Глядишь — и в практику войдет. Покойный отец рассказывал, как мучились люди с аденомой в его время. Это страшно, когда человек не может нормально помочиться. Переполненный пузырь давит на внутренние органы, вызывая страшную боль. Спасает катетер, введенный в мочеиспускательный канал. Представьте, что вам засовывают его туда по нескольку раз в день! Для этого нужно жить в больнице или иметь личную медсестру. Не у каждого есть такая возможность, о дискомфорте помолчу. Помогала операция, но она была тяжелой. Путь к железе через мочевой пузырь давал большую летальность. Врачи искали методы. Для начала за границей додумались удалять простату через мочеиспускательный канал с помощью специального зонда-ножа. Ее назвали «операцией Де Голля». По слухам, прославленный генерал был в числе первых, к кому ее применили. Счас! Ни один врач в здравом рассудке не станет оперировать президента страны, используя непроверенный метод. Де Голь просто оказался самым известным пациентом. Методика развивалась, появились лазеры. В моем времени аденомэктомия — рядовая операция, удаление аппендицита, порой, сложнее. Но здесь по-другому.
Завершился второй день конференции. Попрощавшись с коллегами, я вышел за ворота. Стоял теплый летний день. Отказавшись от извозчика, я пошел к гостинице. Там у меня номер — сняли по моей просьбе. В переполненном городе это непросто, но Бурденко хирург-консультант фронта, здесь это величина. Можно было остановиться у Леопольда, но я не захотел. Это Карлович ему друг, а я никто. К тому же врач любопытен. Начнет выспрашивать про Германию, сразу проколюсь. И без того косяков набросал — не собрать.
На улице было оживленно. Спешили по делам прохожие, гуляли няньки с детьми, что узнавалось по одежде — куда более скромной, чем у воспитанников. Катили по булыжной мостовой коляски — кабриолеты или ландо. Не разбираюсь я в этом. В том мире у меня был автомобиль хэтчбек — так звали этот тип кузова. Мне он нравился…
— Валериан Витольдович?..
Девичий голосок. Это кто? Оборачиваюсь. Меня догнала открытая коляска, запряженная парой лошадей. На сиденье — барышня. Кремовое платье в кружевах, такого же цвета шляпка с большими полями, прихваченная лентой под подбородком. Из-под полей на меня смотрели глаза — большие, черные под ресницами-опахалами.
