Пленники компьютерной войны - Джилиан Рубинстайн

— За нами, за нами! — щебетали птицы.

Юноша поднялся в воздух и полетел за ними. После нескольких мощных взмахов крыльями они поднялись над городом. Они видели, как огромный метрополис внизу сжимается и словно усыхает: они летели в прошлое. Дни проносились в обратном направлении с такой скоростью, что времена года мелькали, как в калейдоскопе, замораживая и растапливая дыхание птиц, хлеща градом и снегом, иссушая горячими ветрами и снова замораживая — пока мать не упала на землю с жалобным криком. Она умерла на маленьком холме, где разлапистые сосны-криптомерии стонали и вздыхали на ветру.

Когда мать-птица умерла, её человеческая форма вышла наружу, а душа взлетела ввысь.

Юноша и девушка опустились на склон холма. Девушка долго и безутешно оплакивала свою мать, которую нашла лишь для того, чтобы потерять снова, а юноша обнимал и утешал её. Он не жалел о смерти её матери, потому что теперь девушка принадлежала только ему.

В гробнице под криптомериями жила женщина-лисица, прекрасная и коварная. Услышав причитания девушки, она приняла человеческий облик и вышла утешить её.

— Не плачь, — сказала она. — Ведь ты попала в страну, где матери живут вечно. Пойдём со мной, и я покажу тебе твою мать и свою тоже. Ты увидишь, как они красивы и счастливы.

И девушка последовала за женщиной-лисицей, а юноша остался ждать снаружи.

Падал снег. Белые снежинки таяли на его черных волосах, и он познал горечь и сладость любви и потери.

Спустя много дней, когда юноша исхудал и осунулся от перенесённых страданий, из снега появилась человеческая фигура. Она была одета в белое, на поясе висело оружие ниндзя. Юноша узнал своего старого друга и боевого товарища. Он вспомнил, что они обучались у одного мастера и много вынесли, чтобы достичь совершенства в своём призвании. Они называли друг друга кровными братьями и поклялись в вечной дружбе.

— Эй, — сказал Марио. —Это мой мир. Не добавляй к нему ничего от себя.

— Мы делим этот мир друг с другом, — возразил Эндрю. — Мы все являемся его частью.

— Тогда что ты делаешь здесь?

— Я выполнил последнее задание, завершая своё обучение. Я целую ночь оставался в брошенном доме и перебил всех монстров, которые прятались там. Но, уходя оттуда, я увидел прекраснейшую девушку на свете и влюбился в неё. Теперь мне нет покоя, пока я не найду её.

— Она оборотень, женщина-лисица.

— Да, я знаю. Я видел её следы.

— А здесь находится место, где матери наших девушек живут вечно. Я не думаю, что они оставят своих матерей ради нас.

Они ждали снаружи, снова испытывая сладость горечь любви и потери. Снег укутывал их белой пеленой, и юноши истомились из-за перенесённых страданий.

— Мы в самом деле обязаны это делать? — поинтересовался Марио.

— Мы ничего не обязаны, — ответил Эндрю. — Мы сами создаём всё это.

— Разве мы не можем создать что-нибудь приятное?

— Попробуй.

Но, прежде чем Марио успел придумать другую историю, из снега появилась новая фигура. Человек шёл размашистым шагом, громко распевая. На его поясе позвякивали самурайские мечи.

— Кто это? — спросил Марио.

— Самурай, — ответил его друг. — Его зовут Тоши.

— Эй! — крикнул самурай. — Давай сражаться! Мы можем сражаться до смерти — и не умрём, можем пить всю ночь — и не будем страдать от похмелья. Посмотри на этот прекрасный мир, в котором мы можем играть!

Он обнажил меч.

— У нас нет мечей, — сказал Эндрю. — Давай сражаться голыми руками.

— Никаких дешёвых штучек в стиле ниндзя?

— Нет, обещаю.

Самурай снял пояс с мечами и положил на снег.

А потом произошла Великая Снежная Битва. Она началась с высочайшего тоби гери в истории ниндзюцу и в дальнейшем каким-то образом переросла во всеобщую игру в снежки.

Девушки услышали крики и смех, выбежали из гробницы и присоединились к играющим. Смехом удалось достичь того, чего нельзя было добиться ни страданием, ни борьбой. Вскоре все они были счастливы, но устали и вымокли.

Откуда-то снизу доносились звуки музыки и пение. В морозном вечернем воздухе поплыли аппетитные запахи вкусной еды. Криптомерии на снежном склоне отбрасывали темно-синие тени, удлинявшиеся с каждой минутой.

Все встали и отряхнули друг друга от снега. Потом Мидори озарило: она подумала о лыжах. Они надели лыжи и заскользили по снегу к источнику вкусных запахов.

Пока они спускались с холма, время года изменилось. Воздух потеплел, снег начал таять. Лыжи исчезли. Повсюду выросла трава, и весенние цветы качали головками в меркнущем свете, распространяя нежное благоухание.

Наступила ночь. Звуки музыки стали громче. Вскоре они увидели свет огромного костра. Перед ним мелькали тёмные силуэты людей, кружащиеся в танце.

Когда они подошли ближе, один из танцующих вышел им навстречу.

— Добро пожаловать, — сказал Бен.

Они присоединились к общему празднику. История кружилась вместе с танцем, изменялась, умирала и возрождалась, всегда и во веки веков...

После окончания загрузки на профессора Ито навалилась невероятная усталость. Он не знал, правильно ли поступил. Да, он принял окончательное решение, но при этом пошёл по единственному пути, открытому для него. Он не мог знать, было ли это мудрое решение и принадлежало ли оно ему вообще. Теперь «Шинкей» сам вершил свою участь. Возможно, Ито сделал лишь то, чего хотела от него игра, и теперь ему оставалось лишь ждать результата. Ему пришлось передать игру тем, кто составлял её внутреннюю сущность; никто другой не мог попасть в неё.

Вернулся Тецуо, широко зевая и жалуясь на голод. За ним в дверном проёме появился Миллер — элегантный, остроглазый и, как всегда, улыбающийся.

— Как идут дела? — осведомился он, усевшись на стул и взглянув на экраны компьютеров, где горделиво сияли иероглифы «Шинкей». — Что там написано?

— «Шинкей» означает «нервная система», — неохотно пояснил Ито. — Или «божественный путь».

— Славно! — Миллер потёр ладони. — Мне это нравится. Вы попали прямо в точку, профессор.

Он широким жестом указал на компьютеры.

— Это нервная система мира, источник почти божественной силы. Каждый, кто контролирует её, делает шаг к мировому господству. — Он выдержал паузу и добавил более деловым тоном: — Теперь покажите мне, как работает ваше изобретение.

— Я не знаю. — Профессор был вынужден признать это. — В предыдущих играх программа забирала игроков в себя, но я не знаю, что с ними происходит и как контролировать этот процесс.

Миллер недоверчиво уставился на него.

— Вы говорите правду, не так ли? Так вот куда исчезли дети! Черт меня побери!

Он смотрел то на лицо Ито, то на экраны. Потом засмеялся, откинулся назад и положил ноги на рабочую скамью.

— А вы интересный парень, сэнсей. Такой гениальный, а ведёте себя как сущий младенец. Почему вы с самого начала не поделились с нами программным обеспечением? Тогда этой путаницы удалось бы избежать. Источник невероятной силы, будь я проклят! Вы сделали революционное открытие, но если пустить его на самотёк, то оно будет уничтожено.

Профессор Ито повернулся и устало посмотрел на австралийца.

— Его нельзя уничтожить. А если и удастся, не забывайте, что сейчас в него вовлечены человеческие разумы. Вы хотите уничтожить и их?

— Я бы предпочёл вытащить их оттуда, — с улыбкой отозвался Миллер. — Я, знаете ли, не такой уж монстр, каким меня представляют. Я просто парнишка из австралийского буша, пытающийся сколотить небольшое состояние в этом порочном мире. Но сейчас на кону стоит нечто гораздо большее, чем горсточка отдельных жизней. — Он покосился на профессора и добавил: — Даже если одна из них принадлежит вашей дочери.

Ито промолчал.

— Идите и поешьте, — посоветовал Миллер. — Вы ведь больше не собираетесь убегать, верно? Во всяком случае, не сейчас, когда дети находятся в системе и существует хотя бы один шанс из тысячи спасти их.

Ито медленно вышел наружу. Он чувствовал себя так, словно постарел на десять лет за одну ночь. Небо прояснилось, и солнце ослепительно сияло на белом снегу. Воробьи клевали крошки рисовых пирожных, специально оставленные во дворе его матерью. Профессор посмотрел на рисовые поля. Они лежали под снежным покрывалом, безмолвные и спокойные. Сосновая рощица, окружавшая гробницу, казалась большим темным пятном, на каждом дереве была надета снежная шапка.

Профессор постучал в раздвижную дверь. Миссис Ито открыла ему. Её лицо смягчилось при виде сына, но она поцокала языком, выражая досаду, заметив, как он измождён.

— Заходи, заходи, — сказала мать. — Завтрак готов.

В доме пахло супом мисо и свежезаваренным кофе. Профессор почувствовал, как он голоден. К ароматам пищи примешивался слабый запах незваных гостей. На мгновение Ито охватила ярость при мысли о том, что они посмели бесцеремонно вломиться в дом его матери. Он молча приподнял брови. Она указала в сторону гостиной. Ито подошёл к двери и заглянул в комнату. Киношита и Ясунари спали рядом на полу.