Звездные часы и драма «Известий» - Василий Захарько

Нурсултан Назарбаев всенародно избран президентом Казахстана. Слово «всенародно» надо понимать буквально: на выборах Назарбаев получил 99,88 процента голосов (итоговые данные. — В. З.), и ассоциации по поводу этой цифры возникают вполне закономерные, но вместе с тем и не совсем оправданные. У Назарбаева нет сегодня в республике не то что серьезного соперника, но вообще никакого. Что, естественно, может вызвать упреки в недемократичности происходящих в Казахстане процессов. Но, во-первых, для Казахстана демократия (как и многих республик бывшего СССР) — это пока не очень отчетливая перспектива. Надо трезво оценивать cитуацию — как нельзя перепрыгнуть из феодализма в социализм, так, видимо, невозможно и после жестокого коммунистического режима сразу оказаться в демократии. Полагаю, Назарбаев учитывает в своей деятельности вывод некоторых политологов, что путь из тоталитаризма в демократию пролегает через авторитаризм. Он в своих выступлениях употребляет слово «демократия», однако не молится на него. И, скорее всего, поэтому в республике нет аллергии на это общественно-политическое понятие.

Всё, тема закрыта, но это для читателей, в том числе и самого Назарбаева. А в редакции все только разворачивается. Естественно, читал Андреева и Надеин. Выступая на следующий день на летучке, он ставит вопрос, независимы ли «Известия»? Стержень его речи — комментарий Выжутовича:

— В редакции считается, что совершена грубая ошибка с публикацией Выжутовича. Но чем больше я думаю, тем больше прихожу к выводу — ошибки не было. Сегодня за кофе был продолжен этот диспут. Появилась еще одна его грань. Ее, по-моему, точнее всего выразил Гонзальез: зачем об этом писать, если Россия заявила, что никакого ССГ, или как его там, не будет, если Украина не участвует, то и мы участвовать в этой формации не будем. И посему — зачем нам говорить о том, чего не будет? А нужно было писать, — и это главное — о том, что Россия стала настолько непривлекательна, что никто не хочет к ней присоединяться. Я совершенно согласен с тем, о чем говорил Гонзальез, но это никак не является даже косвенным признанием вины с публикацией Выжутовича. Это не значит, что та тема, которую мы подняли, скомпрометирована и погибла. Должно быть состязание тем, потому что количество граней этого политического процесса бесконечно… У меня ощущение, что вызвал настороженность не только подход Выжутовича, но и то, что он определенным образом бросал вызов установившимся у нас порядкам. Он доказывает возможность, а вслед за возможностью и более опасную для каждого из нас вещь — необходимость оперативно и четко реагировать на события.

Ведущий летучку заострил вопрос: когда мы готовим ту или иную публикацию, нам важно будущее отношение к ней читательской аудитории? Мы стали независимыми, свободными. Но свободны ли от реакции читателей на наши выступления? Грядет рынок, а газета — товар, он должен распродаваться, если его не купят, мы — банкроты. Разговор пошел вглубь и вширь…

И. Карпенко. Реакция читателя должна учитываться, но не все определять. Хотя бы потому, что реакция у всех разная, разный и читатель. Но есть право каждого автора писать так, как он думает.

В. Выжутович. Мне кажется, нам не следует ставить себя в зависимость от мнения читателя. Мы же почему-то продолжаем оглядываться на те или иные оценки. Если помните, это была любимая присказка нашей партократии: газета, мол, подстрекает… Как писал Пушкин: «Зависеть от царя, зависеть от народа — не все ли мне равно». Вот нормальная позиция для литератора, для газеты, если она претендует на звание независимой.

Здесь последовал блиц-диалог Друзенко — Надеин:

— Володя, ты часто говоришь об опыте зарубежных газет. Возьмем американскую высадку в Гренаде. Как это событие преподнесли американские газеты — был ли их протест?

— Одна и та же газета по любому поводу может сказать, что это хорошо и плохо. Там обязательно дадут пять-шесть различных мнений о том, правильно это сделано или неправильно.

— То есть если бы рядом с комментарием Выжутовича была опубликована другая точка зрения…

— Это было бы просто замечательно. Гонзальез, на мой взгляд, сказал самое главное — все боятся России, от нее бегут все врассыпную. Прекрасно, если бы об этом было сказано в том же номере. В зарубежной печати не существует согласованности, а эта несогласованность раскалывает общество до состояния, которое нам кажется странным. Постоянное наличие противоборствующих сил есть нормальное состояние общества.

Овчинникова. Вы полагаете, что признак недемократичности выборов в Казахстане только в единственном кандидате?

Надеин. Я считаю, что наличие одного кандидата снимает вопрос о демократичности выборов.

Овчинникова. Значит, мы недемократично выбрали Голембиовского? У нас был один кандидат, и за него проголосовали не 98, а все 100 процентов.

В стенограмме нет развития этого вопроса, наверное, его и не было. Ответ ясен был, конечно, всем. Но разговор продолжился.

А. Остальский, редактор международного отдела. Если случилось событие — избрание Назарбаева таким странным способом, который во всем мире считается недемократическим, то об этом так и надо сообщать. А фотография? Да какая газета в мире прошла бы мимо такого снимка? Бывший коммунистический шеф голосует за нового лидера, голосует «за». Но главное не в этом. Главное — решить, есть ли у нас свобода информировать или у нас теперь новая цензура: самоцензура.

М. Крушинский. Думаю, что любой читатель, независимо от своих пристрастий, не терпит в газете прежде всего вранья. Выжутович же в этой заметке честно высказал свою точку зрения. Я, допустим, не вполне с нею согласен, но следует ли из этого, что заметку не надо печатать? Иной вопрос, что газете надо быть искренней до конца. А то на следующий день Николай Андреев выступает с «контрзаметкой», но — в старых традициях, без упоминания объекта скрытой критики, словно Выжутович тут ни при чем. А почему бы прямо и не возразить своему коллеге?

Л. Корнешов. Я навел справки о реакции в Казахстане на опубликованную фотографию. Она там воспринята с благодарностью, так как свидетельствует о том, что весь казахский народ, в том числе и Кунаев, — за Назарбаева.

В. Щепоткин. Если мы и дальше будем публиковать материалы, не думая о том, какую они вызывают реакцию на местах, то это наш самоубийственный путь. В стране, которая вся звенит от национальных и наслаиваемых на них многих других проблем, можем ли мы неосторожно затрагивать эту натянутую струну, даже если нам кажется, что кандидат один — это не демократия? Жизнь дает тысячи примеров того, как газеты своим словом выводят на площади массы людей, как газетная публикация подрывает то, что еще, может быть, держалось бы, и начинает литься кровь.

Находившийся в этот день в отъезде Голембиовский сам не однажды заводил разговор о том, к чему взывает и обязывает нас новый статус газеты. На следующей летучке он снова заговорил об этом, не скрывая сложности проблемы для него как для главного редактора:

— Мы, и не только мы, вся пресса попала в ситуацию, когда предмет былой зависти — независимость — обращается в некое непонятное состояние в связи с тем, что не очень четко представляем, что сегодня значит быть независимой прессой. Раньше было ясно: независимость — это оппозиция существующим государственным и партийным структурам. Сегодня у власти демократы. В чем тогда заключается наша независимость — в слепом поддержании всех их начинаний или в собственном взгляде на вещи? Не знаю, посвящена ли редакция в то, что два раза редколлегия обсуждала статью группы Явлинского, в которой подвергается жесткой критике экономическая программа российского правительства. Решили не печатать по нескольким причинам. Одна из них, наиболее существенная: в устах авторов это выглядит как попытка подчеркнуть значимость своей работы и т. п. Но у меня, как у главного редактора, осталось ощущение, что если бы это же написали совершенно другие люди, то мы все равно статью бы не напечатали. Поскольку мы, чувствуя кожей свою незащищенность, в первую очередь экономическую, готовы, в принципе, искать какую-то спину, к которой можно прислониться. Но вывод я делаю простой: все-таки мы должны держаться своих взглядов, иметь свою позицию, в первую очередь — политическую. Проблема в том, что такой ясной и четкой позиции у нас нет. Нет того, что можно было бы назвать программой газеты. Я думаю, что это дело, конечно, не одной недели, но мы должны обязательно определить свою политическую платформу. Возможны компромиссы, но до какой степени, какие компромиссы? Я хочу, чтобы об этом думали все в редакции, а не только редколлегия или главная редакция.