Порубежная война - Роберт Святополк-Мирский

Нечай Олехно неторопливо, толково и обстоятельно стал объяснять собравшимся у костра мужчинам, почему он согласен с Антипом, и Антип был очень рад этому.

Нечай, житель маленькой деревеньки Томашки, затерянной в лесах между Кобрином и Берестьем, примкнул к отряду более пяти лет назад и вскоре, благодаря своему спокойному рассудительному нраву, чем-то напоминающим Антипу нрав Епифания, давно живущего мирной жизнью в Медведевке, быстро снискал среди остальных членов лесного отряда уважение и авторитет. Он стал вторым помощником Антипа после Макса, и невольно между ними произошло естественное распределение обязанностей — Макс со своим живым умом и характером непоседливого, рискового авантюриста, занимался больше разведкой и разработкой операций: где, когда, как, на кого напасть и как после этого отступить с захваченной добычей, как можно быстрее; Нечай же непосредственно командовал людьми, занятыми в операции, назначая конкретно, кто, где, как и что именно будет делать, чтобы операция прошла быстро и без кровопролития. Антип же контролировал общий план и вносил свои коррективы. В свое время он был опытным воеводой московского войска и прославил себя в знаменитой Шелонской битве, так что командование небольшим отрядом из сорока пяти человек не представляло никаких затруднений, а с такими помощниками — тем более. Благодаря этому за все пять лет грабительской деятельности в Верховских лесах, ни разу не пришлось прибегнуть к мерам крайнего характера — никто из ограбленных не был убит и никто в отряде не погиб. Конечно физические увечья оказывались порой неизбежными, но не приводили к трагическому исходу, и люди Антипа, даже гордились тем, что они не какие-то окаянные душегубцы, а просто люди, у каждого из которых стоит за спиной своя драматическая история и все они были уверены, что их, так же как и Антипа, плохо сложившаяся жизнь, несправедливость сильных мира сего и тому подобные обстоятельства вынудили выйти на большую дорогу, для того, чтобы обеспечить себе и своим семьям достойную жизнь…

Антип вздохнул с облегчением, потому что знал: теперь, когда его поддержал Нечай, большинство будет согласно.

Так и оказалось. Все проголосовали за переезд на новое место, которое укажет Антип.

— А насчет того, когда нам завязать с этим делом, — закончил Олехно, — я думаю, Антип так: мы тут славно с тобой погуляли и кое-чего нажили. Но ты сам говорил, чтобы никто никогда не схватил тебя за ворот и не припомнил старых грешков, надобно укрыться где-то там, где тебя никто не знает, и выправить такие грамотки, чтобы каждый со своей семьей мог уехать подальше из Литвы — кто в Московию, кто в Польшу, кто в Ливонию и чтобы там потом, когда ты купишь дом и землю, никто не интересовался откуда у тебя денежки! А энто дело стоить, как я слыхал о-о-чень дорого-о-о-о. Так что, мое мнение такое: давай еще лет пять где-то в хорошем месте поработаем — и тогда все! Завязываем и расходимся все в разные стороны с новыми бумагами — и нету нас, ну, так что, вроде, никогда и не было! И пусть маршалок Костевич ищет тогда ветра в поле!

Все громко зааплодировали, засвистели и заулюлюкали в знак одобрения.

Антип вздохнул и кивнул головой в знак согласия.

Вообще-то он хотел закончить свою разбойничью карьеру раньше. Во-первых, года давали знать свое — ему скоро исполнится сорок восемь, и большинство этих лет прожиты в тяжелых условиях лесных лагерей, постоянной опасности и риска. Он начал уставать. Но главное — Варежка и внуки… Больше всего на свете Антип опасался, что его ремесло может повредить ей. Он никогда не думал, что его маленькая, любимая доченька, из-за спасения которой он, собственно, и вынужден был встать на этот путь, станет когда-нибудь княгиней в древнейшем роду, будет так любить и станет так любима, родит ему внуков… Нет именно ради ее будущей жизни, именно ради ее детей и своих внуков поступил так Антип тогда, шестнадцать лет назад, спасая двухлетнюю Варежку от пожизненного заключения в монастыре, но он почему-то всегда думал что ее мужем станет кто-то совсем другой — обычный, незаметный человек, или в крайнем случае кто-то из своих (одно время он даже Макса рассматривал, как возможного будущего зятя), но жизнь распорядилась, как всегда иначе, чем нам хочется, и Антип оказался достаточно мудр, чтобы не встать на пути счастья дочери, даже не одобряя в душе ее выбора, и был сейчас рад этому безмерно — он не поссорился с ней, не потерял ее любви и доверия… И, быть может, ему еще удастся насладиться радостью, открыто и ничего не опасаясь, гулять по улицам Вильно держа за руки внука и внучку… Но Нечай Олехно прав — для этого надо еще пару лет потрудиться, а потом уже все — на покой! И тогда он, приняв другую фамилию, скромно наймется к своей дочери воспитателем ее детей… Ах, как же это будет здорово, и какого славного и смелого воина воспитает он из Дмитрия-Густава, а какой умной и образованной барышней станет маленькая Баська — тоже Барбара… Варежка… Неужели-неужели все повториться и начнется сызнова… Маленькая, любимая девочка Варежка, но теперь уже внучка…

— Все это хорошо, глубокоуважаемый Антип и дорогие друзья-панове разбойники, — встал Макс, — но есть одно обстоятельство, которое, я думаю, мы должны рассмотреть, прежде чем уедем отсюда навсегда.

— Говори, — кивнул Антип.

— Через молодую жену немолодого вяземского старосты, мне удалось узнать, что через неделю ее муж покупает в наших местах целое имение и большой кусок земли. Для этого он кое-что продал, кое-что заложил — в общем собрал приличную сумму в золотых монетах. О-о-очень приличную — вы понимаете?

— Нет, я не понял, — сказал Нечай Олехно, — мы что же, должны отнять у него эти деньги, что ли?

— В том-то и дело, что у него мы их не отнимем, — потому что повезет он их с охраной.

— Тогда я совсем ничего не понимаю, — сказал обескураженный Олехно. — Мы не нападаем на охраняемые повозки. К чему ты все это говоришь?

— А вот к чему, — подмигнул Макс. — Слушайте! Дело в том, что он покупает все это у одного молодого князя, который недавно женился на какой-то столичной барышне и теперь переезжает с ней в Вильно, поближе к ее богатым родителям, двору и всяческим вытекающим отсюда возможностям! Князя этого, как я узнал, зовут Тимофей Мосальский, а имение и земли его лежат в десяти верстах отсюда!

— Ближе к делу, Макс, — попросил Антип.

— Так вот. На старосту мы напасть не можем, но как только он подпишет купчую и передаст золото молодому Мосальскому, тот немедля, в тот же день отправится в столицу! Он уверен, что никто не знает об этой сделке, и о том, что он поедет с золотом, а потому никакой охраны с ним не будет! И действительно об этом в наших местах знают только пять человек — сам князь Тимофей, его жена, вяземский староста и его жена (для которой он, кстати, эту землю покупает) и, наконец — я, узнавший об этом, поверьте, совершенно случайно! Просто очаровательная жена старосты пригласила меня на днях в гости, поскольку случай представляется удобный — муж уезжает, чуть ли не на неделю. Я из простого любопытства спросил — куда же, а она мне все и рассказала!