Звездная ведьма - Линда Джонс

— Выходит, Себастьен ничего тебе не давал. Если и существует какая-то сделка, то лишь между мной и тобой.

Лёгким, молниеносным движением, от которого у неё перехватило дыхание, Лукан освободился от непрочного захвата и кардинально изменил позицию, на сей раз сам нависнув над Айседорой, согревая жаром своего тела и вжимая весом в матрац. В таком положении она оказалась беспомощной, почти неспособной шевелиться.

И всё же Айседоре нравилось лежать здесь. Близость Лукана всегда придавала ей сил. И он никогда не применял свои мускулы против неё.

Она же никогда не использовала против него свою магию, хотя теперь благодаря вернувшимся способностям имела возможность тихо произнести заклинание, воздействию которого он не смог бы противостоять и приказать выполнить любую её просьбу. Но Лукан не знал, что его любовница ведьма, и если обстоятельства сложатся в пользу Айседоры, никогда не узнает. Она не рискнула бы раскрыть свою магию ни таким, ни каким-либо другим способом и сейчас хотела быть не ведьмой, а просто женщиной Лукана Хена. И иметь на него настоящее влияние. Подлинное, без примеси волшебства.

— Император Себастьен — плохой человек, — прошептала она. — Тебе не понравится быть его союзником.

— Значит, по-твоему, сделка должна заключаться только между нами?

— А что, в этой кровати лежит кто-то ещё? — выпалила она.

Лукан улыбнулся.

— Нет, — он поцеловал её горло, потом ложбинку между грудями и мягкий холмик с одной стороны. — Отлично. Я принимаю твои аргументы и заключу сделку только с тобой. Что ты просишь в обмен на согласие уехать со мной в Трайфин?

— Что? — она попыталась сесть, но тиски Лукана были куда крепче её собственных, и Айседора не смогла сдвинуться с места. Он невозмутимо продолжил её целовать.

— Ты слышала. Поехали со мной домой. А взамен... — Лукан целовал и ласкал её тело, пока она не закрыла глаза и не утонула в чувствах, пробуждаемых его ртом.

Несмотря на нелепость идеи, Айседоре невольно захотелось ответить согласием. Но ведь она почти не сомневалась, что Жульетт с Софи всё ещё нуждаются в ней. Когда проклятие заберёт жизнь Кейна, Софи понадобится любовь и поддержка сестёр, и один только Бог ведает, где сейчас Жульетт.

И потом не стоило забывать об отвращении Лукана к ведьмам. Если он узнает, кто она, то никогда больше к ней не прикоснётся. Не попросит поехать с ним в Трайфин, не назовёт красивой, не станет учить сражаться, не будет смеяться с нею, слушать её... всё это исчезнет. Сейчас она могла скрывать правду о себе, но если они останутся вместе, он, в конечном счёте, всё выяснит.

— Я не могу стать соучастницей убийств, — сказала она. — Это необъяснимым образом истощает меня.

Лукан поцеловал её плоский живот.

— Поэтому ты просила показать, как остановить человека мечом, не убивая?

— Да.

Он неумолимо продолжал ласкать и целовать её.

— Смерть, которая так сильно тебя отталкивает, неотделима от меня, но ты всё же подумаешь над предложением уехать со мной? Тебе никогда не придётся видеть сражения. Я защищу тебя от них. Ты станешь частью моего мира, а не воином.

Да, да, да...

— Возможно. После того, как императрица родит... ребёнка. — В момент безумия она едва не сказала «детей», хотя не имела права делиться тайной даже с Луканом.

— И что ты хочешь получить в нашем союзе от меня?

Айседоре казалось, что она воспарила над собственным телом, и то перестало ей принадлежать. Ещё один миг, один умелый поцелуй, и она согласилась бы на что угодно.

— Уезжай из дворца, — ответила Айседора, пока ещё не потеряла способность думать. — Не впутывай своих воинов в распри императора.

— И если я выполню твою просьбу, ты уедешь со мной?

— Да, — быстро подтвердила она. — Да.

И тут все мысли её покинули. 

В просачивавшемся сквозь окно утреннем свете Лукан наблюдал за одевавшейся Айседорой.

Он собирался рискнуть всем ради женщины, делившей с ним кровать, и не собирался менять своё решение. В мире было много других женщин, но такая только одна. И он хотел её.

Чутьё подсказывало, что Айседора права в своей оценке императора Себастьена. Тот был плохим человеком. Настороженные взгляды стражей, когда она спускалась с Луканом во внутренний двор для тренировок, подтверждали её положение заключённой, а не гостьи.

Он никому не позволит держать свою женщину в плену.

На её пальце блеснула звезда Бэквие.

— В дорогу надень более подходящий наряд, — Лукан не сомневался, что время уезжать настанет скоро. — Что-нибудь прочное и тёплое, противоположное этому прекрасному платью. — Айседора пыталась одеться, но он остановил её, и она, казалось, не возражала.

— Надеюсь, ты понимаешь, что ни одному другому мужчине я не позволила бы увидеть меня в таком виде.

Признание согрело его больше, чем следовало. Он обладал частью Айседоры, которой не владел никто другой и никогда не будет.

— Мы поедем быстро и налегке. Можешь оставить своё любимое кольцо, но всё остальное придётся бросить.

Она мельком глянула на перстень.

— Иногда мне кажется, что эта безделушка нравится тебе больше, чем я.

Должна бы... но Лукан не чувствовал ничего подобного.

— Кольцо ничего не значит.

— Я начала к нему привязываться. — Айседора помахала перед Луканом рукой, и звезда сверкнула. — Кажется, у меня на пальце ему самое место.

Несколько дней назад она обещала отдать кольцо ему. Теперь это не имело значения. Он вернёт звезду Кругу, просто доставит туда на пальце Айседоры.

— Надо поскорее спланировать побег. Мы уедем из дворца вместе: ты, я, Франко и Эсман.

— И Элья, — напомнила Айседора, просовывая руки в лавандовые рукава и покручивая бёдрами, чтобы платье село по фигуре. — Нельзя же оставлять её тут. Император выместит гнев на ней и ребёнке, который, если помнишь, приходится тебе племянницей или племянником. Поверь, Себастьен не погнушается отыграться на невиновном.

Лукан вздохнул.

— И Элья, — неповоротливая беременная женщина сильно снизит их скорость, но он знал, что Айседора права. Они не могут оставить Элью здесь. — Нам придётся дождаться родов императрицы?

— Да.

— Почему?

Почти полностью одетая, но с всё ещё распущенными, ниспадающими по плечам и спине волосами, Айседора подошла к нему и положила руки на плечи.

— Потому что я дала слово остаться и помочь при родах.

Лукан привык поступать по-своему. Ещё никогда женщина не спорила с ним и не отказывалась повиноваться. Он счёл такое поведение раздражающим.

— Значит, чтобы получить тебя, я должен нарушить своё обещание, но ты ради меня не сделаешь то же самое.