Я живу в октябре (СИ) - Лыков Максим

– Пари подразумевает приз, – откликнулся Гриша. – Что будет призом, Валентина?

– Я исполню просьбу победителя.

– Любую? – уточнил Гриша.

– В рамках разумного – новые детали, заявки. О! Могу назначить старшим после себя. Или можете придумать какое-то забавное задание для других, как в фантах? Что скажете, ребята?

– Если вам будет приятно, Валентина, то я согласен, – сказал Юра.

– Принимаю, – поддержал Гриша. – Щёлк!

– А ты согласен, Герман? – спросила Валя.

– Пари не предусмотрено должностными инструкциями.

– Весело же будет.

– Для работы нужно, прежде всего, спокойствие.

– Валентина, видимо, обращает внимание на необходимость поддержания доброжелательной атмосферы в трудовом коллективе, – вступился Юра.

– Возражений не имею, – лаконично и чуть презрительно заключил Герман.

Доказательство 22 (II)

– Почему Валентина поддержала мою гипотезу? Щёлк!

– Исходя из знания человеческой психологии, я предполагаю, что она считает тебя калекой, достойным жалости.

– Герман, это оскорбление? Не знал, что ты на это способен.

– Отнюдь. Ты, в отличие от нас с Юрой, не способен передвигаться самостоятельно, следовательно, ограничен, то есть тебя можно считать инвалидом или калекой. Исключительно с человеческой точки зрения.

– Гриша! Ты обсуждаешь с нами человеческое поведение?!

– Меня интересует моя гипотеза, Юра. Достойно замечания, что мы трое пришли к разным выводам. Однако Валентина склонилась к моему варианту. Если Герман прав, то это исключительно человеческий аспект, поэтому я умолкаю.

– Ты его спугнул, Юра.

– Мне кажется, что ты всё же хочешь нас оскорбить, Герман.

***

Первым делом, которым реально заинтересовался Гавриил Анварович, была хлипкая папка с пожелтевшими листами, где с разные инстанции описывали мёртвого французского гусара, обнаруженном посреди Смоленска. Даты на отчётах свидетельствовали о 1992 годе. В тот момент исторического безвременья было не до загадок, хотя провинциальные органы по инерции ещё работали образцово. Материал, как бесперспективный, быстро списали в архив. Но рапорт участкового, протокол вскрытия, опросы экспертов – всё было аккуратно подшито и пронумеровано.

Суть была простой. Рано поутру дворники обнаружили окровавленный труп мужчины, одетого в диковинный цветастый мундир. Вызванные медики констатировали смерть, причём наступившую не позднее четырёх часов тому назад. Оказавшийся на месте участковый, недолго думая, сбагрил труп опергруппе, а те отправили на вскрытие. Заключение же судмедэксперта заставило почесать не один затылок в угрозыске Смоленска. Неизвестный мужчина оказался убит круглой свинцовой пулей, которую привлечённые эксперты определили как мушкетную второй половины 18 – начала 19 века. Ещё одно экспертное заключение местного историка свидетельствовало о высокой степени схожести мундира с формой гусар 7-го гусарского полка наполеоновских времён, о чём свидетельствовали цвета – тёмно-зелёные доломана и ментика, алые для воротника и обшлага, и прочее. Историк выражал сожаление, что мундир был без кивера, и как бы между делом напоминал, что данный полк действовал в районе Смоленска в наполеоновской кампании 1812 года.

Попытки идентифицировать личность убитого успехом не увенчались – в базе отсутствовали отпечатки пальцев, заявлений родственников не оказалось, среди разыскиваемых никого схожего по описаниям не было.

Видимо, в этот момент у милицейского начальства сработала психологическая защита, поскольку дальнейшие изыскания прерывались сухой справкой об отказе в возбуждении уголовного дела. Логику Валя понимала – убитый неизвестен, в какую сторону искать непонятно, а дело останется нераскрытым.

Гавриил Анварович, выслушав Валю, довольно хмыкнул и поинтересовался:

– А что твои сотрудники об этом думают?

– Они поддержали, – скупо ответила Валя.

– А подробнее?

– Герман отметил, что путешествие во времени одно из логичных объяснений. Гриша указал на важность материальных свидетельств.

– А Юра?

– Юра поздравил Германа, – неохотно сказала Валя.

– С чем?

– Понимаете, я с ними заключила пари. Если первое найденное настоящее дело окажется ближе к версии одного из них, то… В общем…

Гавриил Анварович смотрел на неё с любопытством.

– Я стараюсь воодушевлять сотрудников – в отчаянии заявила она.

– Понятно, – лаконично сказал начальник. – Значит победитель – Герман?

– Герман.

– Наиболее серьёзный нейродроид, – подметил начальник. – Попробуем, старший лейтенант Терентьева. Попробуем. Что Герман-то выиграл?

– Могу я не говорить?

– Разрешаю, – улыбнулся начальник.

Но Валя ошиблась – Герман обломался с призом. Через две недели Гавриил Анварович лично спустился в архивные чертоги. Дело оказалось липовым. Начальник старательно подчёркивал, что он тоже рекомендовал заняться гусаром, что Валентина была совершенно права. Но так бывает. Оперативники вместо путешествий во времени раскопали обычную уголовщину, хоть и исполненную виртуозным образом. Личность убитого удалось установить – им оказался безобидный парень из Челябинска, увлечённый исторической реконструкцией. Челябинец рос сиротой, постоянной работы не имел, зарабатывал на жизнь шабашками среди реконструкторской среды. Что именно он не поделил со своим смоленским клиентом не выяснилось, оперативники полагали, что имело место банальное кидалово. Паренёк взял деньги, но не выполнил заказ, после чего ссора дошла до смертоубийства. Гавриил Анварович в свою очередь продвигал версию о женщине.

– Московское ребята слишком серьёзны, – заметил он. – О банальной дуэли подумать не хотят. Шерше ля фам! Шерше ля фам…

Преступник к настоящему моменту уже успел помереть. Методичные ребята с центрального отдела не поленились провести эксгумацию и убедиться, что перед ними действительно разложившийся труп убийцы.

Впрочем, это были уже частности. Главное было в том, что все непознанное в деле оказалось вполне опознаваемым и объясняемым.

– Ты умница, – ласково потрепал Валю по плечу Гавриил Анварович. – Какое дело нашла!

– Но пустое же.

– Ничего-ничего. Ещё девять пустых, а десятое будет настоящее.

Он оглядел кабинет и сказал нейродроидам.

– Вы тут её берегите! Ценный сотрудник, наш старший лейтенант Терентьева.

***

– Герман?

…

– Герман?

…

– Гриша?

…

– Вы теперь оба будет игнорировать наши беседы? Жаль. Я собирался отметить, что найденный Германом материал за всю нашу работу был наиболее близок к категории необъяснимых явлений. Аплодирую твоему успеху.

– Успеха не было.

– Герман!

….

– Герман?

…

– Я добавлю, Герман, что теперь тоже склоняюсь к концепции перемещений во времени как наиболее перспективной. Сама наша квантовая природа может предполагать подобное. В архивных материалах было одно дело, отклонённое предыдущим человеком-начальником: «Доказательство 22». Я собираюсь предложить его вновь к рассмотрению Валентине, когда она проснётся и приступит к работе.

– Ты хочешь сделать ей приятное.

– Не вижу в этом ничего плохого, Герман.

– Твою нейросеть создали слишком человечной.

– Мой прототип был таким.

– Умолкаю.

– Она просыпается. Поехали!

***

– Доказательство двадцать два? – переспросила Валя.

– Совершенно верно, – склонил голову Юра. – Название дано по упомянутому в материалах математическому методу. Дело отклонено из-за сомнений в достоверности материала.

– А по критериям подходит?

– Минимально. – Юра улыбнулся. – Мне показалось, что это дело вас заинтересует.

– Ты весьма инициативен, Юра.

Дело по содержанию оказалось куцым, хотя материалов в деле хватало. Валя не поленилась сделать бумажную копию – так было удобнее, чем работать через экран. Большую часть бумаг составляли различные справки по фигурирующим лицам – должность, предыдущие места работы, краткая личностная характеристика… Некий журналист Ролдугин Клим Валерьянович попал под прицел специальных служб в контексте гибели некоего профессора математики Сосновского И.И. В папке, кроме общей информации (37 лет, холост, двенадцать лет журналистского стажа, переехал в Москву из Новосибирска из-за проблем на профессиональном поприще и проч.) были выписки из журналов наружного наблюдения. Судя по всему, тщательно отслеживались его визиты – имён собеседников в журналах не было, лишь оперативные псевдонимы. Валю заинтересовала короткая выдержка из постановления о прекращении уголовного дела. Из документа следовало, что следствием установлены причины смерти профессора, а именно суицид. Возможно, из-за этого твёрдого заключения дело и не пошло дальше. Самоубийство доказано, загадки нет.